Не плачь, дитя, все обойдется. Ты найдешь еще свой достойный путь.
«Непременно».
В комнате с документом отец Бенедикт еще раз проверил, не засохли ли чернила, не испортилась ли бумага, перебрал копии грамот – документов, касающихся семейства Лорье и семейства Вассов, затем велел звать Вассов.
Когда их привели к нам, настоятель сразу перешел к делу: золото вручите. Тейг, весь в черном, как демон, шагнул к настоятелю и ему вручил кошель.
Отец Бенедикт высыпал монеты на небольшой стол у стены, не спеша пересчитал их, затем вернул обратно в кошель и подал его на этот раз уже мне. Я достала наугад одну монетку и куснула ее – гнется, и это хорошо. В Ренсе золотые монеты чеканят почти без примесей, а раз так, они и должны быть мягкими.
— Отступные получены, — объявил настоятель. — Теперь я могу признать ваш брак бесплодным и потому несостоятельным.
— Мы очень ждем этого, отец настоятель, — вставила Пегги, — а то ведь столько лет жили с настоящей змеищей, а понятия о ее натуре гадкой и не имели. Видели, как она монету на зуб попробовала? Думает, мы подделку бы в святой храм принесли, оскорбили бы вас, отец?
— О грехах девицы Астрид вы больше не должны беспокоиться, — ответил жрец.
— Девица! Ха! Да какая ж она девица? Баба! Хитрая баба!
Свекор шикнул на жену, и она замолкла. Тейг же сверлил взглядом жреца, словно вынуждая его действовать быстрее. И жрец, важно поправив воротник своего облачения, подошел к документу, взялся за перо и дописал его, наконец.
Осталось лишь подписаться – мне, потому что Тейг свою подпись поставил в прошлый раз. Я прочитала добавленные строки. Все верно: вместо приданого мне возвращены двадцать золотых ренков отступных, и больше я не Астрид Васс, а Астрид Лорье.
Я расписалась под написанным. Забавно, кстати, что подпись Астрид практически совпадает с моей настоящей, ведь фамилия у меня в той жизни начиналась на «а».
Когда я вернула перо на место и отошла, настоятель проверил, где я расписалась, затем подул аккуратно на документ и проговорил:
— Сделано.
— Брак недействителен? — уточнил Тейг.
— Да, недействителен. Вы отныне свободный мужчина и свободная женщина.
— Энхолэш! — возвела руки к потолку Пегги.
— Энхолэш, — повторил жрец.
«Слава Богу», — подумала я.
Однако Тейг все еще оставался напряженным. Вскинув подбородок, он спросил:
— Я могу забрать грамоту, отец настоятель?
— Чернила не высохли, к тому же еще надо сделать копию и запись для храмовой канцелярии. Я поручу дело писцу, и завтра вы, рэнд Васс, — жрец посмотрел на свекра, — сможете забрать грамоту.
— Благодарю вас, отец настоятель, — кивнул Васс-старший. — Вы были очень добры к нашей семье, позволив обойти суд, положенный в таких случаях.
— Дело простое, и нужды в суде не было.
Тейг тоже поблагодарил настоятеля и перевел взгляд на меня; как ни странно, это был не такой уж злобный взгляд. Видимо, настолько ему не терпелось развестись, что радость по поводу развода заставила его вполне любезно сказать мне напоследок:
— Прощай, Астрид.
— Прощай, Тейг, — ответила я.
Пегги Васс, бывшая свекровь, демонстративно задрала нос и отвернулась от меня; подойдя к сыну, она схватила его за руку и проворковала:
— Ты же сопроводишь нас домой, сынок?
— Конечно.
Они поклонились еще раз настоятелю и последовали к двери; следом за ним двинулся бывший свекор. Он тоже сильно злобным не выглядел, и попрощался со мной многословнее, чем его сын:
— Все это мне не по сердцу, ведь я обещал твоей бабушке, что позабочусь о тебе. Распорядись золотом разумно, Астрид. Вокруг много ворья.
Настоятель приподнял бровь – неужели заметку о ворье на свой счет принял? – затем кивнул и согласился:
— Да, в большом городе много опасностей для молодой женщины, но так как о девице Астрид некому больше позаботиться, я сам устрою ее судьбу. Будьте спокойны, рэнд Васс.
— Астрид, ты можешь возвратиться в деревню с нами, чтобы забрать свое приданое, — предложил свекор. — Все-таки целый сундук твоих вещей у нас остался.
— И все малы мне, — ответила я. — Лучше подарите их кому-то, кому они впору. Богиня Мира велит нам быть добрыми и щедрыми.
— Истинно так, — согласился жрец.
Свекор вздохнул, поклонился ему и вышел. Когда за ним закрылась дверь, я почувствовала грусть. Как бы то ни было, Тейг довел жену до могилы. Ее тело живо, но ее самой уже нет… Бедная наивная девчонка.
— Не печалься, — обратился ко мне настоятель, — если будешь вести праведную жизнь и усердно трудиться, боги тебя вознаградят.
Кстати о вознаграждении. Я сунула руку в кошель и достала пять золотых монет. Конечно, не хочется отдавать их жадному настоятелю, но что-то подсказывает мне, что чем значительнее будет пожертвование, тем лучше он будет относиться ко мне. А расположением настоятеля Бенедикта Кивернесского заручиться лишним не будет. Потому что в этом мире я действительно совершенно одна…
— Надеюсь, эти деньги принесут пользу храму, — сказала я скромно.
— Каждая монетка пойдет на дело, — ответил он, сунув золото в карман. — Ну, а теперь, девица Лорье, надо бы подумать, в какой именно дом тебя пристроить. Распиши-ка, что еще умеешь, в чем сильна.
— Я бы хотела поехать в родные места, отец настоятель, и наняться служанкой в дом барона Даммена. Он очень добр и знает меня с детства, так что я уверена, что он найдет для меня работу и угол.
— Родная земля лечит, и я понимаю, почему тебя тянет домой… Я напишу барону, и если он в самом деле хорошо к тебе относится, то пришлет за тобой слуг.
— Я могу и сама поехать в Тулах, — предложила я.
— С деньгами да на дилижансе? По дороге всякое может быть. Лучше барон отправит за тобой экипаж.
— Ради служанки экипаж, да еще в такую даль?
Настоятель призадумался и спросил:
— А не страшно тебе будет?
— Так я же не одна поеду, а с другими людьми.
— Вот-вот, с чужими людьми… ладно, я подумаю над этим. Может, сыщу тебе попутчика.
— Вы невероятно добры, отец настоятель, — не забыла вставить я.
«И невероятно жадны».
Попутчика мне отец Бенедикт так и не сыскал – если вообще искал. Думаю, не особенно хотелось такому важному
