Помнится, что выпуск новых купонных облигаций государственного займа я с легкостью пробил у министра финансов Канкрина, задав ему один-единственный, но вполне резонный вопрос, а именно – «Зачем нам ссужать средства у европейских банкиров, если можно воспользоваться собственным, еще не початым резервом – внутренними облигационными финансовыми ресурсами населения?» Вслед и с оглядкой на Россию подобный вопрос, вероятно, возник и в европейских правительственных кругах. И тут началось!..
Сначала во Франции, где почему-то не случилось «Июльской революции 1830 года» и в стране по-прежнему правила династия бурбонов во главе с Карлом Х – тем еще реакционером, пытавшимся сохранить привилегии аристократии, духовенства и люто ненавидящего нуворишей типа Ротшильдов и им подобных. Поэтому подхваченная из России идея обратиться за кредитом не к банкирским конторам, а к публике, была хоть и без энтузиазма, но все-таки поддержана монархистским правительством и опробована на практике, что привело Францию к успеху, превзошедшему самые смелые ожидания! Хотя нечто подобное я предвидел, ведь не только финансовая система Франции, но и сама страна в целом оставалась все еще более развитой относительно России, где госзаймы на строительство железных дорог к этому моменту успешно «высосали» из российских граждан миллионы рублей.
Разрыв с домом Ротшильдов сопровождался и внутриполитической турбулентностью – судебными процессами над англофилами и «жидомасонами», что позволило мне, в конечном итоге, не только выйти «сухим из воды», но и укрепить свою личную власть в стране. Многие видные деятели декабрьского восстания неудобные мне в политическом отношении, а также упрямцы, придерживающиеся своего масонства, ставящих его выше государственных интересов, сложили свои буйны головы на виселицах или отправились по этапу «покорять Сибирь».
Денежная реформа проводилась параллельно с целым рядом других, в том числе и налоговой. Первая неудачная попытка удара по дворянской земельной собственности была нанесена Сперанским ещё в годы царствования Александра I. В 1812 году в преддверии неминуемой войны с Наполеоном, он ввел прогрессивный подоходный налог с дворянских имений. Налоговая ставка по нынешним временам была божеской: от 1 до 10 % годового дохода. Но дворяне не стерпели такого «наглого» посягательства на их налоговый иммунитет со стороны «поповского сынка». Сопротивление было отчаянным. Ни разу казна не собрала планируемой суммы налога, недоборы были столь огромны, что смысл в налоге терялся и в 1819 году он был отменен.
Теперь же, с введением нового Налогового кодекса и законов «О крестьянском хозяйстве» и «Об агрокомпаниях и коллективных хозяйствах в сельской местности» все дворянские имения приобретали новый юридический статус, определяющий правовые, экономические и социальные основы их деятельности. Новый НК вводил, в том числе и налог на прибыль юридических лиц по базовой ставке для сельхозорганизаций в размере 35%, а также прогрессивную шкалу на доходы физических лиц в случае, если, хозяйственная деятельность тех же крестьян или бывших помещичьих хозяйств осуществляется без образования юридического лица.
Интересно, что НДФЛ в мире ещё нигде не был введён, мы были в этом деле пионерами. В РИ налог на доходы физ.лиц возник во время Гражданской войны в США. У нас налог сразу вводился по прогрессивной шкале и его ставка, в зависимости от доходов, снижалась – 45%, 30%, 20%, и 10%. Этот налог взимался лишь с годового дохода от 10 рублей и выше.
Для мещан вместо подушной подати установили государственный налог с городских недвижимых имуществ. Предметом налогового обложения выступала вся городская недвижимость, в том числе и земли. Налог взимался по раскладочной системе. Оклад развёрстывало городское самоуправление. Новый налог обязаны были платить, не смотря на происхождение, все владельцы городской недвижимости.
Для крестьян, а с недавних пор, равно как и для всех прочих землевладельцев (с доходами менее 10 рублей в год), вместо крайне неэффективной подушной подати с 1826 года действовал поземельный налог. Для поземельного налога ввели раскладочную систему. Развёрстка проводилась индивидуально в каждой губернии и уезде с учётом ценности облагаемой земли, а ценность выводилась на основании земских данных. Этот налог в среднем составлял 0,18 % ценности земель (около 3 % доходности). Такой налог платили бывшие государственные крестьяне, получившие землю в собственность бесплатно, без каких бы то ни было выкупных платежей.
Бывшие же помещичьи крестьяне платили за используемые наделы арендную плату, и за ними же сохранялось преимущественное право выкупа арендуемого надела в собственность. При этом за бывшими крепостными сохранялось право получить бесплатно государственную землю в собственность, правда на территории необжитых районов, располагавшихся все больше в Сибири (но и на Европейской части подобные земли тоже присутствовали, такого явления как «аграрное перенаселение» в России пока еще не наступило). Арендная ставка, что немаловажно, устанавливалась не по прихоти бывшего помещика, а исходя из размера поземельного налога на данной территории, но при этом арендные платежи шли не государству, а в карман собственника земли – бывшего помещика, и с этих платежей арендаторов собственник уплачивал государству лишь подоходный налог. Введение налогообложения бывшие дворяне восприняли не без ропота, расценивая их как ущемление своих исконных прав. Но со страниц газет всем недовольным и запамятовавшим сразу напомнили про ликвидацию сословий и о равных правах и обязанностях для всех российских граждан.
Одновременно с введением НДФЛ с моей подачи в печати стартовала разъяснительная кампания нацеленная, прежде всего на наиболее зажиточную часть населения. Им объяснялись все преимущества жизни в стране лишенной острых социальных контрастов и вытекающих отсюда таких негативных явлений как преступность, ненависть к богачам, революций и прочих социальных потрясений. Упор делался на то, что если хочешь жить в безопасной и стабильной стране – то надо делиться, как завещал всем нам ещё Иисус Христос. Недовольных налоговой реформой было много, но ещё больше народа, хотя бы просто в силу статистики, установление таких справедливых налогов горячо одобряло, что, в общем-то, и неудивительно в бедной стране, где основная масса населения еле-еле сводит концы с концами. Кто же среди бедняков будет возражать против того, чтобы богатые платили в десятки раз больше, чем они, горемычные? – Да никто! Подобного рода реформы в народе воспринимались «на ура», а, следовательно, возрастала как популярность исполнительной власти в целом, так персонифицированный рейтинг отдельных (не будем показывать на себя пальцем) лиц стоящих у государственного кормила в частности.
Не последнюю роль в начавшемся «экономическом буме» сыграла реформаторская деятельность Мордвинова на ниве банковской реформы, которая к 1833 году также принесла свои первые, видимые результаты. К сожалению, разрыв с Ротшильдами в 1831 г. Николая Семёновича подкосил в самом прямом смысле, пришлось его «гильотинировать», слишком уж он завяз в «жидо-масонских ложах». Не пошли адмиральскому здоровью на пользу его «броски грудью на амбразуру», в безуспешных попытках защитить от ликвидации на территории России ранее открытые филиалы иностранных банков.
Но к моменту преждевременной смерти «главного банкира страны» у нас уже успела сформироваться сеть акционерных коммерческих банков. Тридцатые годы стали временем учредительской «горячки» («грюндерства») в банковской сфере. Основной банковский капитал составлялся за счёт средств, привлечённых выпуском акций, продажа которых по всей России позволяла собрать значительные средства. Этот капитал раздавался в ссуды, плата за пользование которыми позволяла ежегодно выплачивать дивиденды акционерам. С самого начала обозначилось разделение банков на спекулятивные ("деловые") и "универсальные" ("депозитные"). "Деловые" банки преобладали в Петербурге, "универсальные" - в Москве и в провинции. У "деловых" была повышена роль собственных капиталов, тогда как "универсальные" посредством широкой сети отделений собирали капиталы со всей страны. "Деловые" вкладывались в наиболее доходные операции - биржевые спекуляции и государственные железнодорожные займы; "универсальные" - в кредитовании торговли и промышленности (вексельное кредитование), в ипотечном кредитовании (ссуды под недвижимость), также активно участвовали в железнодорожном учредительстве, устраивая подписку на акции и их покупку.
