Но и здесь не обошлось без моего вмешательства. Во-первых, сами законы «О Центральном банке», «О банках и банковской деятельности» писались Мордвиновым чуть ли не под мою диктовку. Во-вторых, чем я особенно горжусь, сейчас крупнейшие коммерческие банки в стране принадлежат староверам. С их «капитанами бизнеса», с лидерами некоторых общин и с московскими «древле-православными» ростовщиками я лично и неоднократно встречался еще до публикации законов регулирующих банковскую деятельность. Во время этих тайных встреч мне приходилось, включив на полную все свое красноречие и обаяние, просвещать и наставлять их на «путь истинный». За ради дела и большего доверия, пришлось их даже обмануть, сообщив им по-секрету, что, дескать, мой гипотетический дед-помор покинул Россию из-за религиозного преследования никониан.
И вот результат – на сегодняшний день, представители старообрядчества (династии Захаровичей, Морозовых, Рябушинских, Царских, Гучковых, Поляковых, Зиминых, Егоровых, Носовых и многих других) сосредоточили в своих руках чуть ли не половину всего российского капитала. Составляя менее 2-х процентов от общей численности населения, старообрядцы дали России свыше 2/3 всех предпринимателей-миллионеров, в то время, когда страна выходила на первое место в мире по темпам экономического развития.
Зачем я это сделал? Одна из причин заключалась в том, что я им искренне симпатизировал. Строгое соблюдение устава, отсутствие иерархии налагало на староверов особую ответственность в деле исполнения религиозных обязанностей, способствовало углублению образования и умственной работы. Постоянная борьба за существование, за право исповедовать веру отцов воспитывала предприимчивость и практическую смелость. Невозможность участия в официальной общественной жизни ограничила рамки применения творческой активности для староверов, сосредотачивала их внимание на внутренних проблемах, в том числе на торгово-промышленной деятельности. К работе и труду у них было такое же серьезное и ревностное отношение, как к молитве и посту. При этом данное требование сопровождалось отказом от роскоши и «земных радостей» и неприятием чувственной культуры, что являлось разительным контрастом относительно формально православных предпринимателей и прочих нуворишей. Богатство староверами не рассматривалась как самоцель, а лишь как средство для сохранения и укрепления общины, для социального служения. Эта норма проявлялась в распределении заработанных благ в среде старообрядцев. Нередки были случаи пожертвований, завещаний целого капитала в пользу общины, меценатства. Фактически отдав им в руки коммерческий сектор российской банковской системы, я был спокоен, на Куршавелях и прочих Ниццах заработанные в России деньги они уж точно не промотают.
Во-вторых, существовавшая на момент банковской реформы в патриархальной России кредитно-ростовщическая деятельность представленная тремя тысячами менял, выполнявших функции частных ростовщиков, а также частными банкирскими домами Штиглица, Юнгера, Симона, Якоби, Гинзбурга, Кенгера (представителя Ротшильдов), несколькими небольшими купеческими банками, а также суррогатами вроде сохранных и вдовьих касс, приказов общественного призрения и прочих ломбардов меня совершенно не устраивала. Отдавать на откуп еврейским ростовщикам (что было особенно актуально в свете отмены «черты оседлости»), немцам и прочим сомнительным личностям российский банковский сектор я совершенно точно не собирался. Большинство таких коммерсантов имели связи с западными банкирами, иногда не только деловые, но и родственные. Почти все были масонами, следовательно, подчинялись указаниям со стороны высших лож, находящихся в Париже, Лондоне и других европейских столицах. Допустить таких субъектов к управлению российским финансовым сектором, все равно, что поставить козла стеречь капусту, результат, в обоих случаях, будет плачевным. Вот для того, чтобы противостоять этим группировкам иностранного происхождения с ярко выраженными бандитскими замашками мне и потребовались староверы – не менее сплоченные, отважные люди, но, самое главное, куда более патриотичные. Ни к чему нам иметь проблемы с национальной самоидентификацией российских банков. Помнится, в той, оставленной мною реальности, во времена министра финансов Витте, такая парадоксальная ситуация имела место быть, причем распространялась она не только на банки, но и на значительный кусок промышленного сектора. Чем это все для Российской империи закончилось, я хорошо помнил!
Часть 3. Таймлайн. Глава 8
ГЛАВА 8
Апрель 1855 год
На поезде из Москвы, проездом через Тулу, прибыл в Щекино, на открытие первой в России и в Мире тепловой электростанции, горючим для которой будет служить газ. Тулу, большой, стотысячный город проехали мимо, из окна поезда удалось лишь полюбоваться возвышающимися то здесь, то там громадинами элеваторов.
Газовый завод в Щекино строили одиннадцать лет. Из Щекино был проложен газопровод на Тулу и Москву, снабжающий не только начавшие перестраиваться на новый источник дешевого сырья промышленные объекты, но еще и жителей этих городов бытовым газом. На смену старой схеме «топливо – пар – электроэнергия» приходила новая, более практичная и экономическая схема «топливо-электроэнергия». И вот теперь, в Щекино, для обеспечения газового завода электрической и тепловой энергией, вводилась в эксплуатацию газовая ТЭЦ. Затем этот опыт постепенно планировалось распространить на Тулу, Москву и другие города стоящие на огромном Подмосковном бассейне бурого угля.
Первым делом, как и было изначально запланировано, побывал на экскурсии. Вначале меня повозили по городу, знакомя с жилищной инфраструктурой – жилыми многоквартирными домами, объектами социально-бытового и культурного назначения. Непосредственно рядом с ТЭЦ был заложен и развивался целый поселок газовиков и химиков.
Тульский бурый уголь газифицировался прямо под землей. Сжигаемый на «шахте» - станции подземной газификации уголь выделял газ и по газопроводу отправлялся его потребителям, вплоть до столицы. На этой шахте никто из рабочих под землей не работал. Вместо шахтных сооружений – металлические трубы, вставленные с поверхности на глубину залегания угольного пласта. У этих труб разное назначение: в одни нагнетают воздух, создавая так называемый огненный запал, из других труб выбрасывается газ, образуемый при сгорании угля. Далее газ идет по газопроводным трубам под собственным давлением.
В процессе выработки газа попутно получались серная кислота, фенолы и другие химические продукты. При полном развитии Щекинский газовый завод будет ежегодно производить миллиард кубометров газа, сто тысяч тонн серной кислоты и огромное количество пластических масс и синтетических волокон. Эти синтетические материалы позволят широко применять заменители металлов, древесины, иного растительного и животного сырья.
На следующий день в Туле встретился с главой минсельхоза. В начале совещания обсудили вопросы прокладки шоссе, развитии узкоколейной железнодорожной сети и упрощении процедуры получения разрешений на строительство подъездных путей – все эти мероприятия требовались для облегчения вывоза зерна. В прошлом году из-за недостаточной развитости транспортной инфраструктуры было потеряно часть урожая. Отдельно поговорили о помощи со стороны Правительства артельному крестьянскому сыроварению, о мерах борьбы с эпизоотиями и о необходимости исследования русского молочного скотоводства посредством опытных молочных станций.
Затем заслушал интересный ретроспективный доклад о развитии сельского хозяйства и АПК за последние годы.
В стране наблюдалось быстрое развитие производительных сил в сельском хозяйстве. За 30 лет производство сельскохозяйственных машин и орудий в денежном выражении в ценах 1855 года выросло с нескольких сотен тысяч рублей до 131 млн. руб., значительная часть машин экспортировалась. При этом было широко развито ещё и кустарное производство – машины в отличие от простых орудий по качеству были хуже фабричных, но зато стоили значительно дешевле. С целью экспорта машин и координации политики на внешних рынках крупнейшие российские производители АПК при участии отечественных же финансовых групп объединились и создали трест «Международная компания жатвенных машин России». Наиболее сильно механизация продвинулась в колхозах, в частных агрохолдингах и в целом в южных чернозёмных регионах – сейчас там, по состоянию на лето прошлого, 54-го года, на полях работало более тысячи паровых плугов и тракторов. А тех же локомобилей, представляющих собой передвижную или стационарную паросиловую установку из объединённых в один агрегат паровой машины и котла, было наклёпано аж 17 тыс. штук.
