Лёшка брал пацана в каждую экспедицию, пытаясь сделать из мальца полководца, морского волка, учёного, изобретателя и купца одновременно. Называл он сына не иначе, как Пётр Алексеевич, но тот мало походил что на папашу, что на тёзку-царя, что на князя-революционера, и вообще рос флегматичным ребёнком. Но преклоняясь перед отцом, старался изо всех сил.
Некоторое время я размышлял, стоит ли отвлекать товарища во время операции или подождать с новостью? Но решил сказать.
— Я что тебя искал-то… тут из Питера весточку подогнали.
— И?
— Твои мечты сбываются. Империя решила всерьёз заняться американскими владениями. Назначили нам правителя. Ну как правителя, скорее комиссара от коммерц-коллегии. Капитана Колычева из мелких дворян. Думаю, скоро он доберётся сюда.
На Лёшкином лице отразились противоречивые чувства. Да в своё время он мечтал увидеть флаг империи над Америкой, но за прошедшие годы почувствовал себя одним из хозяев огромной страны. Магнатом, как минимум. Этот статус ему явно пришелся по вкусу, и вот теперь на него покушается непреодолимая сила.
Тропинин мотнул гривой.
— Когда Окунев со Спиджиком займут позицию, то запустят ракету, — сказал он. — А мы выйдем из бухты и отрежем путь к отступлению.
Я понял, что новость об имперском начальнике ему требовалось обдумать.
— Что слышно про резню на Кадьяке? — спросил я.
Из-за назначения Колычева, я забыл заскочить туда, чтобы выяснить подробности лично.
— Шелеховские, — ответил Тропинин. — Как мы и подозревали. Давно дело к этому шло.
Появление на горизонте известного исторического персонажа стало еще одной ложкой дёгтя. Мы не забывали, что именно он в нашей реальности продавил монополию на промыслы и тем самым превратил Русскую Америку в один огромный колхоз. Следовало предупредить этот паровой каток, пока он не прошелся по нам. Первый раунд мы проиграли. В прошлом году произошла резня на Кадьяке и поскольку меня в тот момент не оказалось, Тропинин отправил на севера отряд мушкетеров, чтобы они разобрались с происшедшим.
Не то чтобы мы собирались начинать войну с Шелеховым. Но около тысячи рабов следовало освободить. Тем более, что этим дело не кончится, и рабов он использует, чтобы увеличить добычу калана, расширить промысловую территорию, влияние на местные племена.
— Сигнал! — крикнул гвардеец.
Мы увидели в небе ракету. С шипением, дымным зигзагом она рвалась вверх и лопнула фейерверком. Среди предполагаемых англичан поднялась суета. Наши капитаны поспешили к бухте, а мы остались наблюдать.
Из бухты, огибая мыс, в пролив вышла разношерстная флотилия. Индейцы потрясали гарпунами и дубинами в жажде отмщения, шхуны осторожно маневрировали, стараясь перекрыть фарватер, но не налететь на скалы, а канонерки пошли прямиком на разбойника. Когда ордер более или менее выстроился, на «Афине» подняли Большую Медведицу и выстрелили из пушки, предлагая противнику сдаться.
Тут предполагаемые англичане, наконец, поняли, что попали в переплёт. Из леса выскочили недостающие матросы, причем самый дюжий тащил на себе оленью тушу. Вместе с караульными они спихнули в воду ялик и погребли к судну. А там уже ставили паруса и выбрали якорный канат. Разумеется, они и не думали спускать флаг, которого впрочем не поднимали. Бриг считался судном шустрым, мог легко оторваться от шхун на большинстве курсов, его команда работала слаженно и не имей мы подавляющего превосходства, он выскочил бы из ловушки.
Но тут с противоположенной стороны канала из-за лесистого острова появился фрегат. В сравнении с остальными корабликами этих вод он выглядел великаном. Ему не пришлось даже стрелять, но флаг с созвездием мистер Спиджик, конечно, поднял. На бриге, наконец, поняли, что им не уйти и прекратили работы. Только матросы в лодке прибавили ходу, не желая попасть в плен к дикарям отдельно от остальной команды.
— Ну что, пошли? — предложил Тропинин.
Сопровождаемые Анчо и несколькими гвардейцами мы спустились к воде и уселись в баркас. Ощетинившись ружьями, абордажная команда осторожно подошла к кораблю. Ещё одна шлюпка отвалила от «Паллады». Каноэ и канонерки остановили атаку (как я понял, с индейцами о слаженных действиях договориться было сложнее всего), но продолжали демонстрировать противнику дымящиеся фитили и холодное оружие.
Глава девятнадцатая. Вербовка
Глава девятнадцатая. Вербовка
Мы успели раньше шлюпки с «Паллады».
— Приготовить судно к осмотру, — крикнул Анчо последовательно на нескольких европейских языках.
Сопротивления нам не оказали. Команда оставила все работы и принялась растеряно ходить по палубе.
— Джентльмены, вы арестованы, — сообщил Лёшка на неплохом английском. — Матросам отойти на ют, шкиперу предъявить журналы.
Человек одетый лучше других (по-видимому это и был шкипер) скрылся в низенькой надстройке, матросы потянулись к носовому люку. Их было больше, поэтому подчинились они неохотно. Но в тот же момент прибыла шлюпка с «Паллады», что удвоило наши силы. Переведя дух, Анчо и пара гвардейцев принялись мерить палубу раскладным футом.
— Пятнадцать футов, четыре дюйма по миделю, — сообщил один помощник другому, а тот тут же записал цифры в тетрадь.
— Сколько это выйдет, тонн пятьдесят? — поинтересовался Анчо.
— Пожалуй что, больше. Семьдесят пять. Где-то так.
Спокойные, даже какие-то рутинные действия произвел на моряков нужное впечатление. А переговоры смуглых азиатов на английском языке только запутали дело.
— Джеймс Ханна, — представился шкипер и протянул бумаги. — Судно «Хармон», Макао. Хожу под португальским флагом. В чём меня обвиняют?
— Вы капитан этого судна, господин Ханна? — Тропинин со скукой на лице листал судовые документы.
— Да.
— А кто владелец?
— Я и есть владелец, на паях с товарищами, которые ждут меня в Макао.
Он ткнул пальцем в одну из бумаг.
— И вряд ли дождутся, — пробурчал Тропинин и вдруг воскликнул. — Джон Генри Кокс? Знакомое имя.
— Вряд ли вы его знаете. Он давно живет в Кантоне.
— Мне приходилось бывать там, — заметил Тропинин, продолжая изучать бумаги. — Впрочем с британцами я дел не имел. Джон Рид. Тоже живет в Кантоне?
— Это австрийский консул.
— Имя не похоже на австрийское.
— Он шотландец.
— Вот как?
Тем временем гвардейцы обыскали кораблик и вытащили из чрева на палубу еще несколько человек. Они выглядели помятыми. Похоже отсыпались после хорошей попойки.
— Чёртовы содомиты, — бросил сквозь зубы один из них.
— Имя? — рявкнул мистер Спиджик так грозно, будто всю жизнь служил на королевском флоте.
Парень не ожидал такого и вытянулся перед нашим капитаном.
— Блоу, сэр.
— Удивительное дело, мистер Эмонтай, — обратился ко мне Спиджик. — Флаг португальский, но на борту одни англичане. Наверняка сплошь разбойники и дезертиры. Сдается мне, тут нет ни одного паписта, если только не затесался какой-нибудь ирландец. А как известно, португальцы все сплошь паписты.
— Вы англичанин? — уставился на него Ханна.
До сих пор он слышал от нас английскую речь в несовершенном исполнении.
— Можно и так сказать, — хмыкнул Спиджик.
— А что у вас за флаг?
— Независимая колония Виктория, — отчеканил Спиджик.
— Не слыхал о такой. Где-то рядом с Вирджинией?
— Мы не имеем отношение к мятежникам, мистер Ханна. Это тихоокеанская колония. И прекратите расспрашивать. Вы не в том положении.
— А в каком я положении? — все же спросил Ханна. — В чём меня обвиняют?
— Убийство, — сообщил я. — Вы посадили нашего товарища на бочонок с порохом и взорвали.
— Это был дикарь, а не ваш товарищ. И то был не бочонок с порохом а небольшая шутиха под стулом. Этот дикарь стащил у нас долото, после чего парни решили его проучить. Он испугался взрыва и убежал в лес.
