чтобы не разлить шампанское.
Мы оба благополучно промолчали, оставшись при своём мнении.
Казни у нас, конечно, жестокие. Но это не самое главное, и главное – начал я не с этого. Я уверен, что их всех судили «на отвали», с учётом того, что они «чернь». Хотя в той же Конституции написано совершенно иное. Значит, половина законов, которые должны защищать всех, не защищают простолюдинов вообще. И это очень прискорбно, так как у меня дикое чувство, что в будущем революции не избежать.
Но в данный момент мне больше жаль девушку. Ещё я чувствовал лёгкую вину, так как пообещал ей, что она выживет. Фактически, она там выжила, но на душе всё равно гадко – понадеялся на справедливое правосудие.
— Всё, выпьем за примирение! — объявил Кирилл и протянул нам бокалы. Когда он сел на место, поднял бокал выше и, поглядев на меня, добавил: — И за упокой прожаренной простушки-коммуняшки!
Этим Кирилл вообще добил моё настроение, от чего я не прикоснулся к пойлу. Хотелось просто развернуть машину и вернуться домой. Но если прямо сейчас дать от ворот поворот, чувствую, мои отношения с братьями безнадёжно испортятся.
* * *
В Москву мы прилетели уже после обеда. Встречали нас два внедорожника попроще, но охранники были те же. До места назначения мы добрались за час, за это время я вдоволь нагляделся на столицу, которая меня, если честно, поразила.
Она полностью отличалась от того, что знал я. Это было «Москоу-сити», только везде. Статусные дороги над домами, как в Японии моего мира, понатыканные высотки, типовые многоквартирные дома в пятнадцать этажей, клумбы с цветами и деревья посреди дорог, облагороженные территории дворов со всей инфраструктурой. Простолюдины здесь живут, наверное, как личные дворяне из провинции. Собянин отдыхает, короче.
Первое место назначения был не ресторан, а семейные апартаменты в каком-то элитном жилом комплексе на последнем этаже. Наши двухэтажные апартаменты со служанками и слугами. В них часто зависает Григорий и отец по государственным делам.
Тусовка начинается в шесть вечера, так что у нас около трёх часов на отдых с дороги. Посидев в одной из выделенных комнат, я немного оклемался и заставил себя спуститься в гостиную к общему столу, за которым братья тихо переговаривались и попивали «шампусик».
— О-о! Малой! Шампанское будешь? — весело предложил Кирилл.
— А вы не рано ли? — хмыкнул я, присаживаясь за круглый обеденный стол.
— Это для разогрева.
— Я ещё несовершеннолетний, — покачал я головой, от чего они оба засмеялись.
— Это говорит тот, кто колол себе наркоту? — посмеиваясь, добавил Кирилл.
— Я давно бросил.
— Не занудствуй, — отмахнулся Илья. — Я, как старший брат, тебе разрешаю. У тебя после свадьбы Кирилла семнадцатилетние. По закону, лёгкий алкоголь разрешён.
С такими аргументами я отказываться не стал. Не то чтобы меня тянуло к алкоголю, просто нужно было поднять настроение, ибо юношеские гормоны дают о себе знать и мешают расслабиться.
Кирилл разлил по трём бокалам бутылку, и мы чокнулись.
— Кстати, — начал Илья, после того как отпил. — Моё дело напомнить слова отца: не вздумай засветить печать.
От его слов я окинул гостиную взглядом – слуг не было. Но это не значит, что они за дверьми не могли прослушивать.
— Я это помню. Но зачем напоминать это здесь? Вдруг кто подслушивает? — понизил я голос и заозирался.
— Ты меня поражаешь, малой, — вскинул бровь Кирилл. — Философствовать и знать назубок законы, но не знать элементарных вещей. Это всё странно.
— Даже если и слушают – это приближённые слуги, как у нас дома. Они приносили клятву семье и не могут предать, — пояснил Илья. — Как по-твоему тут отец и Григорий останавливаются? У них дела иной раз связаны с Кремлём.
Вот это я лоханулся перед братьями. Я ведь про это читал.
Приближенные слуги проходят специальную клятву у чиновников с печатями «Договора». Эта хрень похожа чем-то на рабскую печать, но с заранее озвученными нюансами. Принудить к непотребствам хозяин слугу не может, как и избить просто так, но взамен они даже под пытками не смогут расколоться. Марико, кстати, приближенной не была.
— Да, точно, — вздохнул я и, имитируя печаль, поглядел на бокал в руке. — Долго прожил один, вот и отвык от приближенных слуг.
— Раз уж мы так по-братски собрались, — начал Илья, — расскажи, Андрей, что заставило тебя так измениться? Что бы ни говорили отец и мать – всё это крайне подозрительно.
Старший брат с нескрываемым подозрением глянул на меня, как в тот раз, в кабинете отца.
— Ага. Будто нашего мелкого подменили, — поддакнул Кирилл и тоже с прищуром упёрся в меня взглядом. — Словно переселение душ.
У меня аж пульс подскочил от предположений Кирилла и как он в настоящий момент прав. Стараясь соблюдать спокойствие, я опять взглянул на бокал и опрокинул его залпом, ощущая приятную терпкость напитка.
Теперь до меня дошло, о чём они тут
