ею. Пунцовая от смущения, она стиснула вместе ножки и взялась за края футболки. Не решалась снять, хоть и сжимала зубками губу от нетерпения.
Опьяненное гормонами тело хоста изнывало от желания, но всё шло слишком быстро. А я хотел вдоволь насладиться прелестями моей рыженькой избранницы, не пропустив ни одной.
Тело женщины — храм, и раз уж я бог, то и войти в него должен как подобает богу.
Я склонился над ней, оплел пальцами её руки и прижал к покрывалу. Она не сопротивлялась, напротив — выгнула спину навстречу, прося новых ласк. Но едва я скользнул ниже и сжал губами кожу на её плоском животике, по телу прокатилась судорожная волна. В горле ощутимо запершило.
— Кхах… — я кашлянул, на миг открываясь от жаркой красавицы — и увидел на её нежной коже уродливую кровавую кляксу. В глазах потемнело, пульсирующая боль начала разгораться в груди.
— Какого… — я утёр губы — на руке остался след крови. По голове будто ударили фонарным столбом, во рту разлился противный солоноватый привкус. Всё вокруг покачнулось. Не в силах удержать равновесие, я завалился набок, успев заметить встревоженный взгляд Хаясэ, и рухнул на пол.
Меня скрутил жесточайший кашель, будто тело пыталось отхаркнуть скрученные узлом лёгкие. Ни одна из пыток, пережитых мной за четыреста лет, не могла сравниться с этим. Кроме, разве что, уничтожения моих сфирот.
Давясь кровью, я ощутил на себе узкие ладошки Хаясэ. Девушка обняла меня и прижала к себе, не зная, как помочь. Я с трудом разлепил глаза — сквозь багровое марево проступило её лицо.
— Не… не надо, ты… — я попытался оттолкнуть её окровавленной рукой. Алые капельки проступали сквозь поры кожи, скатывались по щекам и шее, я кровоточил весь.
Чудовищная боль обрушилась на меня водоворотом, заставляя выгибаться всем телом и извиваться, как выброшенный на берег угорь. Словно чья-то невидимая рука стиснула мой позвоночник, по капле выдавливая жизнь из тела, задержавшегося на этом свете.
Рядом послышался шум и тяжелое дыхание. Отчаявшись, Айко обняла мою голову и прижала к груди, пытаясь хоть как-то облегчить мою пытку.
Я потерял счет времени, порывы ужасающей острой рези сменяли друг друга, то отступая, то накатывая вновь. Меня будто заживо потрошили. Дробили кости сквозь кожу, выжигали калёным железом и тянули все жилы в теле одновременно.
Никакая это не болезнь и не вражеская магия.
Тело моего хоста, — моё тело, — проходило через главное испытание в своей жизни.
— Воды… Айко, воды… — шептал я, в сотый раз сглатывая омерзительно солёную жижу, заполнившую рот. Глухонемая девушка, по всей видимости, разобрала вялое движение моих губ — и в них ткнулось горлышко бутылки. Почувствовав влагу, я жадно пил тот самый чай, что должен был стать прелюдией к нашей близости.
Я горько усмехнулся: да уж, Рэйджи, расслабился в объятьях подружки! Вместо жаркого и страстного секса валяешься на полу в луже собственной крови, корчась от метаморфозы! Не та кровь должна была пролиться этой ночью, но что ж поделать…
Чудовищная пытка кончилась лишь под утро, когда за окном рассвело. боль отступила, истаяла без следа, оставив после себя лишь жжение от запекшейся крови, сухие губы да ужасный привкус во рту.
Я пошевелился: моя голова покоилась на коленях у Айко. Девушка пробыла со мной всю ночь, не отпуская ни на секунду, и как могла, помогала. Вымотанная, она спала, прислонившись к кровати. И всё бы хорошо, если не знать, что мы должны были на этой кровати проснуться в обнимку и голышом, а не вот так.
Девушка открыла глаза — и встрепенулась, тут же протягивая руку к окровавленной мокрой тряпочке. Похоже, всю ночь она обтирала меня.
— "Ты в порядке, Рэйджи?" — сложила она несколько символов. — "Что случилось?"
— Нормально… — я поднялся с её тёплых бёдер, хотя было острое желание пролежать так весь оставшийся день. Боль и правда отступила, но каждый нерв в теле отдавался жжением, а в глубине я ощущал кое-что непривычное, чужеродное.
— "Что это было?" — покусывая губки, спросила Айко.
Я поднял руку и сосредоточился: между закостеневших, скрюченных судорогой пальцев мелькнуло легкое свечение. Верно… эта штука ещё не готова.
То, что случилось, следовало держать в тайне от всех. Но то, что произошло, открывает передо мной воистину бесконечные возможности.
— То, о чем мы никому с тобой не расскажем, — я улыбнулся и прижал палец к её полным губам. — У нас появился ещё один секрет, Айко.
* * *
Держась рукой за стену, Юи вышла во двор перед главным домом. Утренний воздух пах росой, свежестью и готовящимся завтраком, но ее волновали не позывы желудка. На жестком, затоптанном каждодневными тренировками газоне упражнялись с мечом Фубуки и Рикка.
Это происходило каждое утро, из года в год. А когда мать была в очередной секретной командировке, Рикка тренировалась одна, или с мастером. Традиция была неизменной: чуть встала с постели — и с мечом во двор, пугать криками домочадцев. Юи всегда просыпалась от вскриков сестры и гудения меча в её руках.
А в этот раз она встала раньше — и вышла. То ли от любопытства, то ли от гадкого ощущения на душе, не дающего сидеть на месте. Над ней будто сгустились тучи. В голове крутилось одно: она-нынешняя выиграть у Ямано не сможет.
Сбросив плед, Юи села на прохладные доски и свесила ноги, касаясь росы на траве. Холодно. Зябко. Всё болит и хочется спать. А Рикка знай себе крутит финты с деревяшкой и прыгает так, будто за ней стая собак гонится.
— Чего не спишь так рано? — сзади подошел Рюэн. — Тебе же врач сказал, хочешь быстрее вернуться — нужен покой и сон.
— Я выспалась, — сухо ответила она.
— Красиво, да? — он сел рядом и с гордостью кивнул на силуэты с мечами. — Сколько силы и грации, дух захватывает. Я хоть и полжизни провел с мечом, но с ними двумя не сравнюсь.
— Ты же эспер, зачем тебе меч?
— Бороться с теми эсперами, кто думает так же, — улыбнулся он. — Большинство владеющих даром развивают только его и забывают, что сила — не только в скорости плетения и мощи ядра. Даже сильного соперника можно одолеть, если действовать не так, как он ожидает.
— Спасибо, — кивнула она, снова взглянув на сестру.
— За что? — улыбнулся отец.
— Что помог понять.
Усмехнувшись, он посмотрел на бледную, осунувшуюся дочь. Даа, заматерела она за последние два дня, прямо на глазах изменилась. Может, оно и к лучшему, рассудил он.
А девушка присмотрелась к движениям сестры, запоминая каждое. Завтрашним
