— А вас прошу задержаться. И вас, сударь лейтенант, также. Надо кое-что обсудить по магической части.
Отдать должное Ире и Тареку: они ничем не показали, что удивлены. Хотя удивляться было чему.
— Моана, вы хотели что-то сказать. Можно сидя.
Наш лучший аналитик улыбнулась глазами, но тут же стала очень серьезной.
— Я согласна с выводом Тарека: очень похоже, что Гильдии убийц сделали на тебя, командир, заказ. Сейчас мне не под силу вычислить заказчика. Просто нет данных. Будем считать, что руководство Гильдии состоит не только из дураков…
Это была шутка, на которую никто не среагировал.
— Вывод: даже если мы захватим живым кого-то из исполнителей, то все равно ничего не узнаем, потому что имени заказчика им не сказали. И охота будет продолжаться, пока и поскольку у заказчика имеется возможность ее оплатить…
Такая сентенция не добавила мне успокоенности.
— Однако из этого не следует, что у нас нет вовсе никаких средств противостоять Гильдии. Во-первых, можно установить заказчика не через них, а с использованием других источников…
Все дружно кивнули. Почему-то никто не поинтересовался, о каких источниках шла речь.
— Во-вторых, есть выход — пусть временный — который предложила Ира. В-третьих, у Гильдии есть слабое место. Суть его вот в чем…
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)За длинным столом сидели трое мужчин. Чуть в отдалении стоял четвертый. Лица были совершенно незапоминающиеся. Все присутствовавшие, если судить по внешности, были одного возраста — лет тридцать пять — разница заключалась лишь в том, что стоящий обращался к сидящим подчеркнуто корректно. По одежде сидящих можно было принять за преуспевающих мастеров какой-либо из Гильдий. Никаких бумаг на столе не было.
— Разрешите доложить итоги?
— Нет, я для начала введу коллег в курс дела. Мы получили заказ. Однако акция сорвалась. Согласитесь, это необычно. Вот теперь вы можете доложить обстоятельства.
— Слушаюсь. Итак, исполнителем был Бабочка. Наблюдателем — Волна. Акция проходила в Хатегате. Заказчик сообщил, что объект не маг, но имеет в распоряжении превосходные амулеты, причем ни разу объект не был замечен в применении магии смерти — ни защиты от таковой, ни для нападения. В ходе акции объект сжег «Серое копье», которое не долетело до него на расстояние, самое меньшее, двадцать ярдов. Бабочка задействовал «Серого капитана», который, в свою очередь продуцировал «Серого всадника». Охрана пустила в ход некие амулеты, которые сильно замедлили передвижение «всадника», а объект, в свою очередь, сжег сначала его, а потом и «капитана». Таким образом, мы можем предъявить заказчику нарушение как минимум двух пунктов договора.
Некоторое время никакой реакции на сказанное не было. Потом тот из сидящих, на котором был щегольский красный кафтан, медленно промолвил:
— Ни «Серое копье», ни «Серого капитана», ни его порождения сжечь невозможно.
Стоящий ответил с почтительными интонациями:
— Мне это тоже известно. Именно потому я и предложил вашему вниманию предполагаемое нарушение: объект есть маг, хотя нас уверяли в обратном. Где он обучался и откуда взял заклинания, не суть важно.
В разговор вступил другой, кафтан которого был куда более скромного темно-коричневого цвета, но с серебряным шитьем:
— Правильно ли я понял, что вы инкриминируете заказчику также знакомство объекта с магией смерти?
— Совершенно верно. То, что защита от магии смерти нестандартна, не отменяет самого факта ее существования.
Слово снова взял «красный кафтан»:
— Нам будет трудно доказать, что описанная защита ориентирована на магию смерти.
— Если мне будет позволено напомнить, у охранников объекта также имелась довольно эффективная защита от «Серого всадника». И эти амулеты тоже используют нестандартные заклинания. Сверх того, осмелюсь заметить, что коль скоро защита от магии смерти действует эффективно, то ее применение само по себе в достаточной степени поддерживает наши претензии. При этом не имеет никакого значения, эффективна ли эта защита против чего-то еще.
В разговор вступил третий. Его черный кафтан подходил скорее для подмастерья, если бы не золотые пуговицы весьма тонкой работы.
— Думаю, по этому вопросу разногласий нет…
Он обвел взглядом соседей по столу. Те безмолвствовали.
— …но у вас было нечто сверх того, не так ли?
— Совершенно верно. Нашей стандартной деловой практикой в случае предоставления заказчиком неточных, неполных или ошибочных сведений является полное приостановление всех работ над заказом вплоть до разрешения разногласий. Но поскольку данный объект несколько… необычен, я хотел бы получить подтверждение этому приостановлению. Напоминаю, оно включает в себя отказ от слежки за объектом.
Некоторое время информация усваивалась. Потом «коричневый кафтан» высказался:
— Я не вижу никаких причин отступать от принятого порядка действий. В соответствии с договором у нас есть право не делать решительно ничего вплоть до получения надлежащей неустойки.
«Красный кафтан» двинул кистью правой руки в жесте отрицания:
— У меня есть возражения. Замечено правильно: объект весьма необычен. Он может ввести нас в непредвиденные расходы. Собственно, он уже это сделал. Но если объект уедет… куда-то далеко, то мы имеем полное право аннулировать контракт. Пусть при этом наша прибыль окажется меньше ожидаемой, но эта неопределенность в оценке возможностей объекта внушает известные опасения. Вот почему я думаю, что слежка (без активных действий!) не повредит.
Все поглядели на обладателя золотых пуговиц. С десяток секунд он молчал, потом высказал мнение:
— Мне тоже кажется, что слежка нужна. В дополнение к сказанному: я не припомню объектов с аналогичными характеристиками.
Прочие собравшиеся полностью прониклись сказанным. Выдержав паузу, «золотые пуговицы» продолжили:
— Не исключаю аннулирования контракта по нашей инициативе.
Это прозвучало еще более веско. На сей раз молчание было столь долгим, что успело стать тягостным. Но «коричневый кафтан» все же решился на вопрос:
— Чего именно вы опасаетесь?
— Я опасаюсь больших финансовых потерь. Напоминаю, наши специалисты стоят весьма дорого.
Для умного было сказано достаточно. А дураков среди собравшихся не имелось.
Выйдя на воздух, я глянул на звезды. Их расположение было не таким, как на Земле. Сколько раз ни пробовал (правда, не тратя лишнего времени), ни разу не удалось найти ничего хотя бы отдаленно похожего на земные созвездия.
Вот почти год прошел, как я здесь. Не все шло, как хотелось, а многое пошло так, как и не предвиделось.
Мне не удалось полностью исправиться, так и остался я неправильным попаданцем. Магия никогда не станет мне доступной. Я пытался быть достойным попаданцем: экспериментально изучал свои негаторские свойства (но так и не придумал, как от них избавиться) и добросовестно штудировал теормаг (далее теории не продвинулся).
Я не смог полностью исправиться. Ничего не вышло с созданием пулемета. Мой максимум пока что — самозарядные винтовки и пистолеты, которые к тому же на магии, а, значит, это оружие надо держать от меня подальше. Впрочем, удалось сварганить гибрид пистолета с автоматом на пневматике (вот этот без магии), но в сравнении с магическим оружием он выглядит бледненько. Артиллерия тоже магическая и не слишком дальнобойная, хотя и действенная. Она требует толковых наводчиков и неприменима с закрытых позиций, но все же лучше, чем ничего, особенно на море. Удалось сделать бинокль, в этом смысле я стал на путь исправления. Полностью пройти этот путь не удалось: качество стекла скверное, а как его улучшить, и сам не знаю.
Я совершенно не исправился в части дипломатии, которую упорно предпочитаю битвам, сражениям и боестолкновениям. К тому же мне активно помогают обманывать, подкупать, устрашать и блефовать члены моей команды, за что я им от всей души благодарен.
Я все еще неправильный попаданец. Вместо того, чтобы расти самому в магии и технологии, я устроил научную (магическую) карьеру двум свои бакалаврам, которые теперь уже лиценциаты. И с уверенностью предполагаю, что впереди у них магистерский ранг. Еще я учу свою Ирочку химии, а заодно планирую реформировать здешнюю химию как науку, так что шансы на исправление у меня есть. А девочку Нату, которая вообще-то мне никто, я учу русскому (точнее, она сама у меня учится), что правильный попаданец делать не должен. Но я согласен остаться неправильным.
