в чём не бывало. Не воспользоваться этакой оказией было глупо, и мы-таки понеслись в газету.
В «Восточно-Сибирской правде» на меня смотрели уже как на всадника апокалипсиса. Наверное, ближе всего я была к Чуме. А теперь ещё кого-то с собой привела, и хуже всего, что неизвестно, кто это из трёх оставшихся — Война, Голод или Смерть.
— Вы за авторским экземпляром? — спросили меня в знакомой комнате.
— Я? Вообще-то, нет. Но если есть — давайте.
Лишним не будет, в самом деле. Напечатали мою антикулацкую статью! Посмотрю потом: с купюрами — нет. Я упаковала газетки (пять штук!) в портфельчик и спросила: к кому бы обратиться с козлиным вопросом. У тёток дружно вытянулись лица, и они (от греха подальше) отправили нас к главному редактору.
Глав. реду, полагался секретарь. Полагалась. И мы — очень вежливо, между прочим — эту секретарь [14] попросили зарегистрировать наше обращение (в двух экземплярах) в журнале входящей документации и один экземпляр нам вернуть. А то будут нас сейчас из кабинета в кабинет футболить.
Не знаю, почему процедура проставления даты и штампика всегда так людей напрягает.
— Я зарегистрировала, держите, — немного нервно вручила нам наш листок тётя.
— А теперь вы можете нас направить к кому-то, кто мог бы нам помочь в решении этого вопроса? — честно глядя на неё специальным открытым детским взглядом спросила я.
— Ну, конечно, мы же здесь.
— Э-э-э… — она на несколько секунд зависла, потом, видать, решила на себя ответственность не брать и забежала к шефу в кабинет.
04. ПРИЯТНОСТИ И НЕПРИЯТНОСТИ
СПЕЦИАЛИСТ
Спустя минуту из начальственного кабинета появился плотный дядя и пристально нас осмотрел, после чего обернулся к секретарше, приподняв брови.
— М-гм, — кивнула она.
Дядя пожевал губами.
— Значит так. Зайдите в двадцать седьмой кабинет, спроси́те Павла Евгеньевича. Он у нас… специалист по связям.
Павел Евгеньевич оказался таким… бурным дядькой, я бы сказала. Уж не знаю, по каким связям он специалист, но расспрашивал про наше разворачивающееся хозяйство с большим интересом.
— М-гм… М-гм… Альпийские, говорите, нужны?
— Да, — твёрдо сказала я с дальнейшим намерением молчать. Из меня прямо рвались комментарии касательно всяких пород, их распространённости, акклиматизированности и «сыропригодности» молока. Я как бы не очень должна такое знать, да? Ну и вот.
— Пожалуйста, обратите внимание, — внезапно добавил Вова: — Нужно не менее двух козликов от разных линий. И не менее четырёх козочек. Козочек можно и больше, вплоть до двух десятков. Желательно также, чтобы они не были родственны козлам, иначе произойдёт быстрое вырождение стада. А в идеале, чтобы они были не родственны между собой. Ну и от хороших родителей, конечно же.
Этот спич произвёл удивительный эффект на товарища журналиста. Он внезапно выдернул из кармана пиджака блокнот и начал что-то в нём записывать.
— А вы прямо что угодно можете достать? — да, я не выдержала.
— А вам ещё что-то нужно?
— О, если вы такой специалист, то у меня есть список длиной с мою руку! Вот, например, вы в курсе, что Иркутская область отстаёт от многих регионов по снабжению продуктами, даже первой необходимости. А от этого дети растут маленькими, слабыми — кто Родину защищать будет? А вдруг угроза государству? Как же «из тайги, тайги дремучей поднялись сибиряки»? А есть, например, перепёлки. Яйцо у них, хоть и мелкое, зато чрезвычайно питательное. А болеют они мало и в уходе очень неприхотливы. Да и мясо у них вкусное, как дичь, хоть тушки и маленькие. Или вот китайские шёлковые куры — слыхали про таких?
— Откровенно говоря, нет.
— Это удивительные куры, пушистые, как ангорские кошки. Это всё из-за строения пера.
— А шкура у них чёрная, — вставил Вовка.
— Неужели чёрная? — удивился дядька.
— Да, как у негров, — нетолерантно кивнул Вовка.
— Представьте себе, — подтвердила я. — Они мельче обычных, но очень вкусные, а в Китае их мясо, тоже черноватое, кстати, вообще считается целебным, обеспечивающим организму прилив жизненных сил. И главное, они прекрасно насиживают яйца безо всяких инкубаторов! А инкубатор далеко не все могут себе позволить.
— И при большом желании с них можно ещё и пух стричь, — снова ввернул Вова, — раз в месяц.
— Поразительно, — сказал дядька.
Мы дружно накидали ему ещё поразительного из нашей обширной практики — ну, а вдруг?
«Специалист по связям» так всё записывал, что у меня начали проклёвываться робкие надежды: а вдруг, и правда, хоть что-нибудь найдёт?
— Что ж, товарищи, чем смогу — постараюсь помочь. Как с вами связаться?
— К сожалению, со мной только письмом, — развела руками я.
— Можете телефон моих бабушки с дедом записать, — предложил Вова. — Вдруг я там буду.
РОДНЯ
Мы вышли из здания редакции, и Вовка предложил:
— А поехали со мной в Пивовариху?
— Ой…
— Что? С твоими я, считай, чуть не со всеми перезнакомился.
— Я боюсь твою суровую бабушку.
— А что делать, жить-то как-то надо…
Поехали мы, в общем.
Бабушка встретила Вовку радушно, со мной поздоровалась… как завуч в школе, такое вот ощущение. Вова внезапно начал меня хвалить, представлять, что вот, дескать, та самая девочка, которая придумала проект юннатской опытной станции… А ещё она книжки пишет. И вот, даже статью в газете напечатали.
— Прямо в газете? — вежливо удивилась бабушка.
— Оль, дай газету посмотреть, — попросил Вовка.
Я мысленно вздохнула:
— Я могу вам даже оставить. Мне тут авторских номеров аж пять штук выдали. А то статья объёмная получилась, посмо́трите потом спокойно.
Я положила на стол один экземпляр.
— М-м, «Восточно-Сибирская правда»? — явно удивилась баба Лёля. — А где искать?
— Не надо нигде искать, вот она, на первой странице, про кулаков.
— Вот эта большая?
— Да-а… У меня подозрение, что они всё-таки немножко её порезали, я не успела просмотреть.
— И это ты сама
