Дневальный в расположении мирно дремал, облокотившись на грибок. В палатках было тихо.
Тенью скользнув по узкой тропинке, ведущей к умывальнику, я нырнул в палатку нашей группы.
Ребята, конечно, уже спали. Вообще, мне сильно с группой повезло: у нас никто не храпел. Большой плюс в казарме и в таких вот полевых условиях.
Я открыл пакет и провёл им над нарами, чтобы запах распространился по палатке.
Кто-то начал во сне причмокивать.
Потом я осторожно толкнул в бок Семёна. Тот пробормотал что-то невнятное, и перевернулся на другой бок. Тогда я толкнул его настойчивее.
Он зашевелился и медленно сел на нарах, глядя на меня. Я специально оставил полог палатки приоткрытым, чтобы внутрь попадал свет от рыжих уличных фонарей с центральной аллеи.
— Иванов? — спросил он сонно. — Вернулся? Без палева?
— Без, — ответил я, продолжая держать пакет с шашлыком перед собой.
— Завтра кросс бежать, дай выспаться!
— Блин, хорош галдеть, а? — проснулся Женя, лежавший справа от Семёна. — Курсовые, блин, походу, взялись шашлыки жарить… развонялись на весь лагерь… креста на них нет, как же жрать хочется!
— Парни, я шашлыка чуток принёс… — тихо сказал я.
— Чего? — переспросил Женя.
Семён, кажется, только сейчас заметил пакет у меня в руке.
— В натуре, что ли? — недоверчиво спросил он, принюхиваясь.
— Налетайте! — предложил я.
Через несколько мгновений палатка заполнилась тихим сопением и чавканьем.
После позднего перекуса мы по очереди сходили к умывальнику и тщательно спрятали следы шашлыка.
Хорошо всё-таки, что я на территории военного объекта. Ни один бандит сюда не сунется, а, значит, у меня есть фора, чтобы придумать, как быть дальше.
Так думал я, засыпая.
Глава 5
Неделя прошла спокойно. Начинались зачёты по военным дисциплинам, и всё в общем-то шло хорошо. Я уже думал о предстоящем отпуске. Целый месяц свободы! Да, есть некоторые планы, связанные с агентством, но я не собирался там работать целыми днями. Решу главные вопросы на месяц, и вперёд, отдыхать.
Гия собирался лететь в Турцию на неделю, звал с собой. Возможно, я воспользуюсь его предложением, почему нет? Надо только загран сделать, но это не должно было стать проблемой.
После того инцидента возле аэродрома я так ни с кем и не связался из высоких покровителей и не рассказал о нём. Вроде как всё успокоилось; возле забора никто не дежурил — я специально проверял несколько дней подряд, не появились ли подозрительные личности, высматривающие и вынюхивающие, что происходит на территории.
Про удачное знакомство с космонавтами я тоже рассказывать не стал. Пускай будет приятный сюрприз, когда вернусь из этой загородной ссылки.
Несмотря на то, что у меня был с собой мобильник, зона покрытия в то время оставляла желать лучшего. Более-менее сигнал можно было поймать в полутора километрах от лагеря, возле шоссе. Ну или в районе Звёздного Городка, а туда возвращаться мне совсем не хотелось.
Приближались очередные выходные. В увольнение мы, разумеется, не ходили: всё-таки лагеря есть лагеря. Зато было свободное время, чтобы погулять по территории, подумать, расслабиться немного.
После зачёта по огневой подготовке, в пятницу, засыпалось особенно хорошо. Я думал о том, как завтра можно будет ничего не делать после завтрака. О предстоящем отпуске. Жаль, что отец не сможет поехать со мной: на работе пока что никуда не отпускают. Да он и не рвётся. Они с Людой твёрдо нацелились на покупку собственной квартиры, и я уже думал, как им в этом ненавязчиво помочь.
Ещё было бы неплохо маму навестить, посмотреть, как сестрёнка растёт.
Глядишь, и у отца с Людой прибавление появится — они ведь ещё совсем не старые.
Интересная будет у меня тогда ситуация: родственников вроде бы полно. А вот настоящей, своей семьи нет…
Я вздохнул и перевернулся на другой бок.
Поверка была уже давно; народ давно вернулся от умывальников. Разговоры перед сном стихли; ребята мерно сопели на своих матрасах…
Не знаю, что заставило меня открыть глаза. Какая-то звериная интуиция; на мгновение вдруг повеяло могильным холодом.
Фигура в чёрном неслышно откинула полог нашей палатки и вошла внутрь, стараясь ступать бесшумно.
В руке у непрошенного визитёра в рассеянном свете жёлтых фонарей блестел нож, который показался мне огромным. На голове — чёрная балаклава. Только глаза блестят в прорези.
Он внимательно вглядывался в лица спящих, начиная с правого края. Вот-вот взглянет на меня. Надо что-то делать; кричать, поднимать тревогу — но меня будто парализовало. Слишком нереальной, сюрреалистичной была картина, которую я видел.
Лежащий рядом Семён накрыл голову подушкой, и визитёр не мог разглядеть его лицо. Он сделал шаг в нашу сторону. Протянул руку, чтобы убрать подушку.
Я напружинился и приготовился к рывку, чтобы попытаться выбить у него нож.
Пришелец вдруг поднял голову.
Наши взгляды встретились.
И в этот момент в палатку скользнула ещё одна фигура в чёрном комбинезоне и балаклаве. Сердце подступило к горлу, вдруг накрыла какая-то холодная злость, и я начал действовать. Вернее, как начал: тело само рванулось вперёд, повинуясь каким-то древним инстинктам, а я сам в искреннем удивлении наблюдал за этим будто бы со стороны, поражаясь, что на это способен.
Я попытался взять его ладонь в захват, но неудачно. Он держал его слишком крепко.
Свободной рукой он попытался схватить меня за волосы, но их длины было явно недостаточно для этого. Скользнув ладонью, он больно схватил меня за ухо и рванул к себе, на лезвие.
Я с трудом увернулся, после чего сам подался вперёд, будто помогая его руке притянуть меня. От неожиданности он немного ослабил хватку.
Я же в этот раз не стал вырывать нож. Лишь перевернул его, после чего всем телом подался вперёд.
Широкое лезвие воткнулось ему прямо в гортань. Глубоко. Кажется, я даже почувствовал, как его кончик чиркнул по позвоночнику.
В тёмных глазах пришельца застыло бесконечное удивление.
Всё это произошло очень быстро, может, полсекунды прошло, не больше.
Второй пришелец даже не особо следил за происходящим. Он просто подошёл к лежащему справа на краю Игорю Скопцову и нацелился своим ножом в его грудь.
Я хотел что-то крикнуть, но язык будто присох к горлу.
Тогда я рванулся вперёд, прямо через одногруппников. И уже чувствовал, что не успеваю: убийца начал замах, и только теперь обратил на меня внимание.
В этот момент со своего места вдруг вскочил Вова Дукин. С удивительным проворством он ринулся на боевика, выворачивая нож точно так же, как только что сделал я. После чего с хэканьем всем телом навалился на него.
Нож вошёл боевику прямо в центр грудины. Он несколько раз конвульсивно дёрнулся, выгнул спину после чего застыл в такой позе.
В палатке на какое-то время стало тихо. Завозился и открыл глаза Серёжа Гуменюк. С недоумением поглядел сначала на меня, потом на бездыханное дело на нарах рядом со мной.
— Какого фига тут происходит? — спросил он, понимаясь на кровати.
Рядом с ним сидел Вова Дукин. Его ощутимо потряхивало. Он с каким-то удивлённо-обиженным выражением осматривал свои руки.
Семён тоже сел и посмотрел вокруг.
— Блин! Блин, блин, блин… — вдруг быстро зашептал Игорь Скопцов, выбираясь из-под трупа. — Это что, кровь, да? Вов, это кровь?..
В его шёпоте звучали истеричные нотки.
— Так! — сказал я. В голос, но достаточно тихо. — Спокойно всем!
— Что произошло? — повторил Гоменюк.
— На нас напали, — ответил я. — У них были ножи. Они хотели нас во сне прирезать.
— Но… за что? — как-то жалобно спросил Семён.
— За то, что ты русский, — вдруг прошипел Вова. — Это кавказцы, видно же.
Он наклонился и сорвал маску с убитого им боевика.
Вова оказался прав: я узнал того же боевика, с которым когда-то столкнулся в «Голодной Утке».
