Внезапно по небу раскатился удар грома столь оглушительный, что некоторые саксы завопили от ужаса, решив, что между ними ходит сам бог Донар, Громов ник. От холма на западе зазмеилась молния, и на миг сражающиеся замерли. Стоя спиной к заходящему солнцу, Викторин ошеломленно смотрел, как небо на отдаленном восточном холме распоролось, будто огромный холст, и на секунду открылось второе солнце, пылающее почти в зените. Поле битвы преобразилось в подобие преисподней, где все тени удвоились, а лучи нестерпимого блеска ослепляли воинов обоих войск. Викторин приложил ладонь к глазам и увидел, как на холме возникла одинокая фигура, держа над головой тяжелый меч, который горел огнем. Затем с обеих сторон к нему устремились воины, их щиты нестерпимо сверкали.
И тут небо затворилось, чужое солнце исчезло, словно задернули занавес. Но войско осталось. Викторин, моргая, смотрел, как оно сомкнуло ряды с безупречной точностью, наполнившей его сердце изумлением. Достичь такой безупречности могло только одно войско в мире.
Пришельцы были римлянами.
Видимо, та же мысль поразила и вождя саксов – во всяком случае, он разделил свои силы пополам и послал одну вопящую орду навстречу новому врагу.
Стена щитов раздвинулась, вперед выбежали пятьсот лучников. Первый ряд опустился на колено, второй остался стоять. Залп за залпом поражал саксов, и они остановились на половине склона. Прогремела труба, лучники скрылись за стеной щитов, и она медленно двинулась вперед. Саксы перестроились и атаковали.
Между щитами высунулись десятифутовые копья. Первый ряд саксов попытался остановиться, но задние напирали, и копья вонзались в тела. Из середины каре лучники, пользуясь тем, что находились выше на склоне, осыпали и осыпали саксов смертоносными стрелами, и римляне продолжали наступать.
А на двух холмах римско-британские бойцы дрались теперь с удвоенной силой. Никто не знал, да и знать не хотел, откуда взялись нежданные союзники.
Важно было, что они принесли с собой надежду и жизнь.
Девятый легион достиг подножия холма. Легионеры на флангах каре оттянулись назад, образовав боевой клин, и он двинулся к знамени Ворона, где Хорса отдавал приказы саксам.
Внутри боевого клина Утер еле удерживался от того, чтобы броситься в самое острие, но благоразумие возобладало. В этой позиции Меч Кунобелина был бы столь же бесполезен, как и сакские мечи. Ярд за ярдом саксы пятились, не в силах проломить стену щитов. Они начали бросать за нее топоры и ножи. Северин прокричал приказ, и легионеры во втором ряду каре подняли щиты выше, защищая середину.
Однако наступление начало замедляться – даже и с добавочными пятью тысячами на одного легионера приходилось два противника.
На западном холме Аквила оценил ситуацию и подал сигнал Викторину – поднял согнутую в локте руку, а другой рукой нанес удар над суставом, словно сжимая в ней кинжал. Викторин постучал себя по нагруднику, показывая, что понял, а потом подозвал Гвалчмая.
– Атакуем! – сказал он, и кантий ухмыльнулся. Вот это было безумие в британском вкусе. Окруженные на холме противником, вдвое превосходящим их численностью, они оставят высоту, которую удерживали – их единственное преимущество, – и, рубя и коля, врежутся во вражеские ряды. Он обернулся и побежал к стоящим лучникам.
– Вооружайтесь! – заорал он. – Мы наступаем!
Лучники бросились снимать нагрудники с мертвецов, подбирать мечи и щиты.
Гвалчмай метался вдоль их рядов, отдавая распоряжения, а затем Викторин встал там, где должно было образоваться острие боевого клина. Это был самый опасный момент: он должен будет шагнуть навстречу врагам, а двое воинов по бокам прикроют его щитами.
Если оба – или хотя бы один – замешкаются, он окажется среди саксов в полном одиночестве. На него обрушился сакский меч, но он отбил удар щитом и распорол живот нападавшему. На его плечо легла рука Гвалчмая.
– Готовы! – рявкнул кантий.
– Вперед! – взревел Викторин и, сделав шаг, располосовал горло ближайшего сакса. Ряды позади него образовали угол, и Викторин, яростно размахивая мечом, пробился еще на несколько шагов в гущу врагов. Воин слева от него упал с боевым топором в шее. Гвалчмай сбросил тело убитого и занял его место. Медленно клин начал пролагать себе путь вниз по склону.
В тот же момент Аквила приказал своему каре атаковать. Бриганты в смятении начали отступать, когда клин врезался в их ряды.
Среди бушующей битвы Утер следил, как британские когорты пытаются пробиться к нему. Бой перемещался к Ворону, знамени Хорсы, и Красному Дракону Эльдареда. Утер перешел к Северину.
– Прикажи лучникам посылать стрелы вокруг древка с Драконом. Там должен стоять Эльдаред с сыновьями.
Северин кивнул, и секунду спустя смертоносный град зазубренных стрел посыпался с неба туда, куда указал Утер.
Эльдаред увидел, как упал его приближенный дружинник, а с ним еще два десятка воинов. Другие бросились вперед, чтобы укрыть своего короля щитами.
В битве наступил момент равновесия – три римских отряда, как ни уступали они противнику в численности, тем не менее продолжали медленно продвигаться к вражеским знаменам. Если бы их удалось оттеснить или хотя бы остановить, победа останется за Эльдаредом. Если же нет, его ждет смерть. Настал час высшего мужества.
В сакском центре Хорса белокурый великан в шлеме с вороновыми крыльями, с длинным мечом и круглым щитом собрал своих дружинников и ринулся атаковать нового врага.
Но Эльдаред не хотел умирать – будет же и новый случай! И вместе с Кэрлом он бежал с поля брани.
Бриганты устремились за ним. Хорса взглянул на своих улепетывающих союзников и покачал головой. Эльдаред ему никогда не нравился. Он взглянул на небо.
– Братья по оружию, братья в Валгалле! – сказал он воину рядом с ним.
– Пусть мечи напьются в последний раз! – ответил тот.
Саксы атаковали и почти рассекли клин, но ярость и смелость не могли тягаться с дисциплиной. Римский строй выгнулся вперед, как бычьи рога, охватывая саксов, рвущихся вперед. Викторин и Аквила сомкнули свои когорты у них в тылу, и бой превратился в бойню.
Утер не выдержал. Пробившись в первый ряд, он выхватил у кого-то гладий со щитом и кинулся в сечу, пролагая себе путь к вождю саксов. Хорса увидел воина в серебряном нагруднике и в шлеме с черным пером, ухмыльнулся и двинулся ему навстречу, расталкивая собственных бойцов. За ним следовал знаменосец и десяток дружинников. Люди справа и слева от Утера падали один за другим. Принц пронзил еще одного нападающего гладием, который так и остался в Трупе, бросил щит, выхватил Меч Кунобелина и начал пролагать себе путь, рубя направо и налево, оставив каре позади.
Хорса прыгнул к нему, и их мечи с лязгом скрестились. Вокруг них продолжал кипеть бой, но вскоре сражались уже только они одни. Саксы были полностью уничтожены, и несколько римлян подбежали, готовясь покончить с их великаном-вождем, но Утер сделал им знак не вмешиваться.
Хорса ухмыльнулся еще раз, увидев сомкнувшиеся вокруг него ряды римлян. Его знаменосец лежал мертвый, но, умирая, он вонзил древко знамени в землю, и Черный Ворон все еще развевался над ним.
Хорса отступил на шаг и на мгновение опустил меч.
– Клянусь богами, – сказал он Утеру, – ты достойный враг!
– Но другом я могу быть много лучшим, – ответил Утер.
– Ты предлагаешь мне жизнь?
– Да.
– Принять ее я не могу. Мои друзья ждут меня в Валгалле. – Хорса поднял меч в приветственном жесте. – Так присоединись же ко мне, – сказал он, – на Лебединой Тропе к славе. Мы вместе войдем в залу героев Одина.
Он прыгнул вперед, его меч блеснул в последних лучах заката, но Утер отразил удар и ответным почти перерубил шею великана. Хорса упал, выронив меч. Его рука слабо нашаривала рукоять, в глазах было отчаяние. Утер знал, что по поверию саксов тем, кто умирал без меча в руке, вход в Валгаллу был закрыт. Он упал на колени и вложил собственный меч в пальцы умирающего, и глаза Хорсы закрылись в последний раз.
Принц встал, поднял Меч Кунобелина и приказал накрыть тело Хорсы знаменем с Вороном.
Вперед с низким поклоном вышел Луций Аквила.
– Кто ты, господин? – спросил он.
Принц снял шлем.
– Я – Утер Пендрагон, верховный король Британии.
Утер с триумфом вернулся в Камулодунум, где был коронован верховным королем. В следующую весну он во главе Девятого легиона отправился в Земли Стены и разбил войско бригантов в двух сражениях при Виндоланде и Тримонтиуме.
Эльдаред был взят в плен и казнен, но Кэль бежал на корабле с двумястами дружинников и поплыл на юг, чтобы присоединиться к Хенгисту. Получив известие о гибели сына, Хенгист приказал распять бригантов на деревьях Андериды, разрубив им ребра, чтобы воронам было легче клевать их внутренности.
Морет предложил принести Утеру клятву верности, и Утер оставил его правителем бригантов.
