Викане были демонами, которые дышали огнем. Стрелы этих воинов в полете многократно множились, а лошади бились так, будто были наделены своим собственным интеллектом. Всевышний мезлы под воздействием магии был выслан в Семь Городов для встречи с богиней Вихря. Виканов просто невозможно было истребить, а наступление очередного рассвета для их врагов всегда оставалось под очень большим сомнением.
Антилопа решил не трогать убегающего человека, оставив его судьбе, и вновь повернул на дорогу, приближаясь к оазису. Несмотря на потерянные два часа, Антилопа чувствовал себя превосходно: наконец-то он получил бесценную информацию о дезертирах титанси.
«Это, – размышлял по пути историк, – не похоже на последний рывок израненного, терпящего поражения зверя. Колтайн, очевидно, абсолютно не подозревал о возможности подобного развития ситуации. Возможно, так будет и впредь. Кулак руководил целой кампанией; их вовлекли в войну, однако повода для паники пока не было никакой. Предводителям Апокалипсиса следовало гораздо лучше спланировать свои действия, если они надеялись хотя бы попытаться вырвать ядовитые зубы рептилии Колтайна. Более того, им следовало перестать распространять слухи о том, что виканы – это нечто большее, чем просто люди. Хотя давать советы всегда гораздо проще, чем их выполнять...»
Камист Рело до сих пор значительно превосходил противника по количеству, однако качество его войск начинало говорить само за себя: виканы Колтайна были крайне дисциплинированны и последовательны в своих действиях, а Седьмые состояли сплошь из ветеранов, которых новый кулак был вынужден принять к себе, готовясь к такой масштабной войне. До сих пор существовала вероятность того, что силы малазан будут в конечном итоге разбиты; если им не повезет так же, как жителям малазанских городов, то для стесненной в финансировании армии виканов и нескольких тысяч примкнувших беженцев настанут тяжелые времена. «Все эти маленькие победы не смогут обеспечить всеобщего успеха – количество потенциальных новобранцев Рело исчислялось сотнями тысяч, особенно если учесть, что Ша'ика видела в Колтайне реальную угрозу и предприняла против верховного кулака соответствующие меры».
Когда вдали показался маленький оазис, окружавший источник Дридж, Антилопа страшно поразился: практически все пальмовые деревья оказались спилены. Местечко было покинуто – остались только пеньки да невысокая растительность. В небе над оазисом расстилался призрачный дым. Антилопа поднялся в стременах, внимательно осматривая бивачный костер, сторожевую заставу и палатки. «Ничего... может быть, с другой стороны от источника...» Приближаясь к центру, он заметил, что дым все сгущался; лошадь уже с трудом выбирала место для прохода среди огромного количества раскромсанных пеньков. Следы присутствия человека обнаруживались везде – ямы, выкопанные в песке, глубокие борозды, где стояли повозки в заградительном порядке. В центре лагеря осталась только тлеющая зола.
Ошеломленный Антилопа почувствовал ужасную усталость. Бросив поводья, он позволил лошади, пробирающейся через покинутый лагерь, самостоятельно выбирать дорогу.
Глубокий колодец был вычерпан до дна – за прошедшие несколько минут он наполнился всего лишь на несколько дюймов. Источник представлял собой небольшую грязноватую лужу, окруженную перемешанной с глиной корой и листьями пальмовых деревьев.
Пока наездники-виканы устраивали засаду для титанси, Седьмые с беженцами уже покинули оазис. Историку стоило больших усилий признать этот факт. Он представил себе поспешную сцену отправления, испуганные покрасневшие лица беженцев, детей, битком набитые повозки и встревоженные взгляды ветеранов, прикрывающих их бегство. Колтайн не давал им никакого отдыха, ни одной паузы, чтобы оправиться от шока и прийти к пониманию того, что произошло и происходило. Они просто прибыли, забрали воду и все, что могло быть полезным, а затем скрылись.
«Куда?»
Антилопа направил лошадь вперед. Добравшись до юго-западной окраины оазиса, он увидел следы вытоптанной травы, оставленной копытами быков, лошадей, а также колесами телег. Далее к югу высились порядком поистрепанные ветром холмы Ладор, а к западу простирались бескрайние степи титанси. «И никого в этом направлении до самой реки Секала – слишком далеко и быстро даже для Колтайна. Если они двинулись на северо-восток, то у них на пути будет деревня Манот, а за ней – Карон Тепаси на берегу моря Караса, которое располагалось практически так же далеко, как и река Секала». След вел на запад, в степи. «Дыханье Худа, но там же никого нет».
Складывалось впечатление, что предугадать действия кулака виканов не было никакой возможности. Историк развернул лошадь, подъехал к источнику и быстро спешился, поморщившись от пульсирующей боли в бедрах и крестце. Он не мог сейчас продолжать двигаться дальше, да и лошадь тоже. Им были жизненно необходимы отдых и вода.
Вытащив постельную скатку из-под седла, Антилопа бросил ее на песок, усеянный листьями. Затем он ослабил ремни упряжи, снял инкрустированное седло с лоснящейся потом спины лошади, а затем, схватившись за поводья, отвел ее к воде.
Источник был вынужден пробиваться через толстый пласт камня; именно это объясняло столь медленное наполнение воды. Позволив в первую очередь напиться животному, Антилопа снял шарф и принялся фильтровать воду через материю в небольшую бочку, утоляя жажду и пополняя запасы.
Отвязав от седла продуктовый мешок, он накормил лошадь зерном, обмыл ее с ног до головы, а затем занялся установкой импровизированного лагеря. В течение всего этого времени Антилопу тревожила единственная мысль: сможет ли он теперь вообще когда-либо присоединиться к Колтайну и армии; может быть, тот попал в западню каких-нибудь кошмарных ночных призраков. «В конце концов, вполне возможно, что все они являются демонами». Однако в данный момент Антилопой руководила только усталость.
Он разложил скатку, а для защиты от солнца развесил сверху телабу. В отсутствие деревьев палящее солнце со временем полностью уничтожит этот оазис; для восстановления, если оно вообще будет возможно, потребуется несколько лет. До того момента, пока историка одолел сон, он размышлял о войне, пришедшей на их континент. Единственной ценностью в городах теперь стала вода. Армии стремились завоевать максимальное количество оазисов, которые были так же важны, как, например, острова в бескрайнем море. Теперь Колтайн всегда будет находиться в проигрышной ситуации: его цель ясна как день, к каждому появлению противники готовятся заранее... «при условии, что Камист Рело захватит источники первым. Но тому это сделать гораздо проще – в Армии Апокалипсиса нет нескольких тысяч беженцев, которых необходимо постоянно сопровождать». Наверное, впервые у Колтайна сложилась ситуация, когда обстоятельства оказались выше его.
Вопрос, который мучил историка до того, как он провалился в сон, пришел к безрадостному разрешению: все зависит от того, как долго Колтайн будет способен оттягивать неизбежный финал.
Антилопа проснулся на закате, а через двадцать минут он был уже в пути: одинокая фигура в сопровождении огромного количества ночных бабочек, которые летели над головой таким плотным ковром, что закрывали собой все звездное небо.
Бурун перекатывался по рифам на расстоянии четверти мили от берега, представляя собой фосфоресцирующую ленту под окутанным облаками небом. Час назад поднял ось солнце. Фелисин встала на небольшой, покрытый травой уступ, осматривая широкий берег белого песка. Девушку качало от усталости.
На огромном расстоянии, которое охватывал взгляд, не было видно ни одной лодки; внезапно Фелисин поймала себя на мысли, что на этот берег, возможно, еще ни разу не ступала нога человека. Лес, прибитый к берегу, и кучи выброшенных на него морских водорослей выстилали линию прилива. По пляжу сновало огромное количество небольших песчаных крабов.
– Что ж, – произнес Гебориец, приблизившись к девушке. – По крайней мере, мы сможем поесть, если эти твари окажутся съедобными. Жаль только, что проверить это обстоятельство можно только одним способом.
Старик вытащил из рюкзака большую мешковину и двинулся вниз к воде.
– Посмотри на их клешни, – крикнула Фелисин вслед. – Я бы не хотела оставить в них свои пальцы.
Бывший священник засмеялся, продолжив спуск. Сейчас его можно было увидеть только благодаря одежде; кожа старика стала абсолютно черной, а рисунок был различим только с очень близкого расстояния и при дневном свете. Видимые изменения внешности произошли и в других, менее заметных чертах.
– Теперь ты не сможешь причинить ему боль, – послышался голос Баудина с того места, где он разбирал свою поклажу. – И неважно, что ты думаешь по этому поводу.
– В таком случае нет никакого смысла держать рот закрытым, – ответила девушка.
