Офицеры расступились. И только тогда Лараф увидел, что за дверью стоят носилки, накрытые черным бархатом. Под покрывалом угадывались очертания человеческого тела.
Старший сдернул бархатную занавесь.
Это действительно была Тенлиль. И она действительно спала.
– Все свободны, – бросил Лараф.
От вида Тенлиль у него перехватило дыхание.
– Это нюхательный порошок, – старший офицер протянул Ларафу пузырек. – Она слишком сильно нервничала. Нам пришлось усыпить ее – крики привлекали к нам внимание.
Лараф кивнул. Он не мог дождаться, когда же уберутся назойливые офицеры! Не успела дверь за ними закрыться, а Лараф уже стоял на коленях перед спящей сестрой.
Тенлиль была одета в то самое платье с серым фартуком и белым накрахмаленным воротничком, в котором обычно расхаживала по дому. Насколько мог вспомнить Лараф, у нее-то и было этих платьев два. Или, может быть, три. «Ничего, теперь у бедняжки будет тысяча платьев. Шилол пожри эту провинциальную скромность!» – подумал Лараф.
Он не спешил открывать пузырек с нюхательным порошком.
В сущности, ему не хотелось, чтобы она тотчас же проснулась.
Он с интересом разглядывал лицо спящей, на котором застыло выражение обиды и испуга.
Темно-русые волосы Тенлиль были собраны в целомудренную косу, которая покоилась на мерно вздымающейся груди. Только сейчас Лараф заметил, что ее платье в некоторых местах измазано коричневой грязью, которая свидетельствовала о том, что еще на тракте девушка предприняла попытку сбежать. Неудачную попытку, разумеется.
Лараф с умилением оглядел наливные веснушчатые щеки, которые так часто вспоминались ему ночами в Казенном Посаде. Ее тонкие белесые брови. Ее припухлые алые губы, намекавшие на потаенную чувственность.
Конечно, красота Тенлиль не соответствовала столичным канонам. Но сейчас сестра казалась Ларафу неописуемо привлекательной. Даже Овель, подумалось Ларафу, сущая дурнушка! Сущая столичная поганка!
Тенлиль была крепко сложена. Высокая грудь. Широкие бедра. Сильные, длинные руки. Все это вызывало у Ларафа недвусмысленный трепет. И даже коротко остриженные неухоженные ногти, которые так резко контрастировали с белыми мягкими лапками придворных дам, показались ему воистину небесными.
«Нет уж, милостивые гиазиры, столичной красотой я насытился по горло!» – едва не взревел от счастья Лараф. Он наконец-то осознал, насколько далеки его вкусы от столичного предложения.
Его рука как бы непроизвольно легла на грудь Тенлиль. От нее пахло парным молоком и дрожжами. Желание переполнило Ларафа. Он почувствовал внизу своего живота теплую тяжесть. Дыхание стало частым и горячим.
Конечно, он мог взять Тенлиль прямо так, спящей на носилках. И прежний Лараф, естественно, так и сделал бы.
О, сколько раз он, прежний Лоло Хромоножка, мечтал о таком средстве, которое сделало бы Тенлиль бесчувственной хотя бы на одну ночь! Сколько раз он спрашивал о таком средстве книгу. Но паршивка молчала! А тем временем в Своде Равновесия этим волшебным средством набиты сарноды младших офицеров!
Словом, прежний Лараф не стал бы церемониться и познал бы Тенлиль настолько быстро, насколько это было возможно. Но в том-то и дело, что Лараф больше не был собою прежним. Он больше не был эгоистом. Он был сверх-эгоистом.
И сверх-эгоист внутри него говорил ему, что если он сейчас поднимет юбки Тенлиль и раздвинет ее крепкие ноги, если он сейчас поступит так, как поступил бы он всего три недели назад, то испортит себе большее, ни с чем не сравнимое удовольствие покорить сердце Тенлиль и овладеть ею по праву собственности. Овладеть в качестве хозяина, а не в качестве браконьера.
Проделав над собой усилие, Лараф отвернулся от спящей. Открутил крышку пузырька с нюхательным порошком. Высыпал оранжевую пыль на ладонь и поднес ее к носу Тенлиль. Глядя на себя как бы со стороны, Лараф любовался своей выдержкой.
Спустя минуту, Тенлиль пришла в себя. По ее телу прошла судорога, она закашлялась и села на носилках. Лараф повернул к ней свое исполненное любви лицо. Но в глазах Тенлиль кипел неподдельный ужас.
В следующее мгновение она пронзительно завизжала, вскочила на ноги, что было сил оттолкнула Ларафа, который пытался положить руки ей на плечи, и отскочила к двери.
К счастью для Ларафа, дверь была заперта на ключ, повернуть который ей не хватило сообразительности.
Тенлиль резко обернулась. Она была похожа на кошку, которую загнали в угол разъяренные псы. На кошку, изготовившуюся царапаться и шипеть.
В какой-то момент Ларафа испугала одержимость Тенлиль. Но довольно скоро он обнаружил, что ярость делает его сестру еще более привлекательной. За все время, проведенное вместе с ней в Казенном Посаде, Лараф ни разу не видел, чтобы она проявляла такой темперамент. Напротив, домашние ставили ее в пример Анагеле как образец сдержанности и благоразумия. Ничего себе благоразумие!
– Прекрасная госпожа, я прошу вас, не беспокойтесь! Вы находитесь в безопасности. Я желаю вам добра. Только что я дал вам нюхательный порошок, для того, чтобы привести вас в чувство. Посудите сами, если бы я хотел причинить вам зло, разве стал бы я будить вас?
Но Тенлиль ничего не сказала ему в ответ. Она по-прежнему вжималась спиной в дверь, тяжело дыша.
– Пожалуйста, прекрасная госпожа Тенлиль, не бойтесь меня! Я – ваш друг.
– Если вы друг… то откуда знаете мое имя? – спросила девушка.
– Я… я… мне сообщили его те люди, которые привезли вас сюда… – ответил Лараф и робко улыбнулся.
– Значит эти головорезы с вами заодно! – истерично всхлипнув, бросила Тенлиль.
– Эти офицеры Свода Равновесия никак не могут быть головорезами. Они служат Князю и Истине, – увещевательным тоном продолжал Лараф. Он был уверен, что его слова заставят Тенлиль успокоиться, поскольку та, догадался Лараф, наверняка настроилась на что-то ужасное. Например на то, что ее похитили из отчего дома разбойники.
– Я сама знаю, что это были люди Свода, – в отчаянии выкрикнула Тенлиль. – Я не слепая!
– Так в чем же причина вашего волнения? Не нужно так расстраиваться!
– Я не нарушаю ни законов, ни Уложений. Я честная девушка. Я знаю, что я ни в чем не виновата. И почему, почему меня как животное везут сюда, не сказав ни единого слова!?
– Вы действительно ни в чем не виноваты. Вам не предъявляют никакого обвинения, – продолжал Лараф.
– Тогда зачем меня притащили сюда, в этот притон сомнительного правосудия? – издевательским тоном поинтересовалась девушка. От страха она необычайно осмелела.
Лараф был совершенно не готов к такому обороту событий. И соответствующего ситуации вранья он, как ни странно, в запасе не имел. Вот почему он решил бросить на весы этого странного диалога последний довод – правду.
– Вас привезли сюда потому, что с вами хочет познакомиться гнорр. Гнорр – это самый главный начальник Свода Равновесия, если вы не знаете. А тех офицеров, что поступили с вами так невежливо и причинили вам столько неудобств, казнят завтра утром. Хотя едва ли это будет равной платой за ваши страдания, – Лараф выжимал из себя все крохи столичного вежества, припасенные за последнее время.
Лараф, конечно же, не упомянул о том, что офицеры, которых он так легко на словах казнил, всего лишь следовали его инструкциям с максимальной педантичностью. Он говорил «привезите ее как можно скорее» – и они привезли ее через два с половиной дня, не дав Тенлиль даже собрать вещи. Они не спали двое суток, меняя лошадей на каждой почтовой станции.
Он, Лараф, строго-настрого приказал не открывать Тенлиль, зачем ее везут в столицу. Он хотел сделать Тенлиль что-то вроде сюрприза – и два дня офицеры не проронили при девушке ни единого слова, общаясь при помощи языка жестов.
Он сам, Лараф, просил, чтобы по возможности все сохранялось в сугубой тайне от других офицеров Свода. Вот почему большую часть дороги девушку везли, накрыв черным покрывалом с магическими знаками на исподе!
– Предположим, вы меня не обманываете. Но только я ума не приложу, зачем этому самому гнорру со мной знакомиться. Мало ли гулящих в Пиннарине? Зачем ему понадобилась простая девушка из Казенного Посада? А офицеров казнить не надо. Они не виноваты. У нас рядом Крепость есть. Я знаю – они честные и смелые. Они делают, что им гнорр велел. А велел им гнорр меня как скотину сюда переправить. Да побыстрее. Так ведь?
Лараф не знал, что ответить. Он не ожидал, что Тенлиль окажется одновременно такой своенравной, пугливой и сообразительной! Впрочем, чего он ожидал и на что рассчитывал, он уже не мог точно сформулировать.
– Гнорр – не простой человек. Если он хочет познакомиться с вами, значит у него есть на то резоны, – отвечал Лараф.
Тенлиль посмотрела на него с сомнением. Ее взгляд был исполнен такого негодования, что Лараф отвел глаза.
– Что за резоны?
– Гнорр влюблен в вас, госпожа Тенлиль, – сказал Лараф помимо своей воли.
