Напряжение сердца уходит в эфир.
И в итоге немногие будут с тобой,
Когда кончится лес и начнется тир.
Те, что родились с пеной у рта
В исступлении будут топтать твой огонь.
Живи в облаках, если хочешь летать,
Если любишь ходить – беги бегом.
Строитель ступеней встал у руля,
Но лестница эта для тех, кто устал.
А нам, обитателям звездных полян
Не нужен Его пьедестал.
Пришедшие рано уйдут одни,
Время накажет своих рабов,
Уйдя от иллюзий, забудем о них,
Как цветы забывают о пользе шипов.
Реки устало текут в моря,
Повторение судеб – это закон.
Уйдем по спирали туда, где заря,
Уйдем от иллюзий туда, где покой.
Любопытно, каков результат игры?
И не надо ли высунуть нос из норы?
И хватит ли вас до той поры?
А сейчас вы – звенья в шествии рыб.
– Бред собачий, – буркнул Шварц.
– Мне надо спуститься… туда, – чуть сдавленно сказал Жуга. Руку под браслетом жгло немилосердно, камень так и пылал.
Гном поднял голову.
– Забудь об этом, смертный.
* * *
– Человек!
Жуга остановился. Оглянулся. Темный боковой коридор, куда он забрел, знакомясь в одиночку с царством гномов, был пуст.
– Кто здесь? – позвал он.
– Тише! – шепотом отозвались в ответ. – Тута я, наверху…
Под сводом зашуршало, посыпались мелкие камешки, а через миг на пол спрыгнуло что-то маленькое и коренастое, спрыгнуло и замерло, буравя травника колючим взглядом красных глазок. Жуга невольно шагнул назад и прищурился, разглядывая странное создание.
На первый взгляд это был гном, или, во всяком случае, кто-то очень на гнома похожий, разве что только – росточком поменьше. Да и руки были, пожалуй, длинноваты для такого роста. Он был космат до безобразия, носил штаны и серую куртку, а поверх нее кожаную, подбитую войлоком жилетку. Все это нелепо торчало в разные стороны, делая его похожим на растрепанный кочан капусты. За поясом торчал массивный нож, скорее даже не нож, а короткий меч.
– Аой, – корявая ладошка вскинулась в приветствии.
– Аой…
– Это ты, Жуга который?
– Я… – Травник несколько опешил. Взьерошил волосы рукой. – Э… Ты кто?
– Орге, – невозмутимо представился незнакомец. – Твой меч еще с тобой?
– Со мной…
– Хвала Имиру!
– Я…
– Тебя Золтан ищет.
– Он жив?
– А ты как думал? – фыркнул гном. Густая, щеткой, борода раздвинулась в ухмылке. – Короче, так. Слушай сюда: завтра приходи на ледник, ну, где мясо и припасы… Один приходи! Охраны там нет. Хриз принеси с собой.
– Когда?
– А, все равно когда. Мы будем ждать весь день.
Жуга помолчал.
– Кто вы? Почему я должен вам верить?
– Свободные, – гном вскинул сжатый кулак и сплюнул. – Это мы украли Хриз, мы отдали его Кинкашу. Это мы мешали этим, – он мотнул головой в сторону большой пещеры, – рыть подкопы. Мы хотим остановить войну.
– Вам-то это зачем?
– Зачем, зачем! – сердито огрызнулся тот и, спохватившись, вновь понизил голос до шепота. – Затем. Так чего мне Золтану сказать? Придешь?
– Приду, – без колебаний кивнул Жуга.
– Ну, все тады, – гном сплюнул, потоптался, посмотрел на потолок. – Чего стоишь? – буркнул он. – Ну-ка, подсади…
Жуга подставил руки и охнул: несмотря на малый рост, гном был на удивление тяжел. В почти неразличимой узкой расселине под самым потолком мелькнули темные мохнатые пятки, и исчезли, уступив место не менее мохнатой физиономии.
– Но только, чтоб без хитростей! – пригрозил он. – Слышь, ты? Лис… Х-хы!
Двараг исчез, и Жуга, как ни силился, не смог разглядеть даже следов гномьего лаза, и долго так стоял, нахмурясь и кусая губы. Провел ладонью по лицу. Вздохнул; дышалось тяжело. Куда ни глянь, везде был камень – серый, одинаковый. Неровный потолок, казалось, давил на плечи всем весом каменной громады.
– Крыса. Крыса в западне, – пробормотал Жуга и потряс головой. – Совсем я запутался…
Он сел, снял со спины меч вместе с ножнами. Помедлив, вытащил клинок и положил его себе на колени.
– Чего же тебе надо от меня, а?
Лис не ответил – он плясал.
* * *
Клепсидра отмеряла ночь. На поверхности сейчас было темно, здесь же, под мерцающими сводами пещеры гномов не было никакой разницы между днем и ночью. Но спать здесь все таки ложились.
Откуда– то взялась большая плотная штора -когда Жуга вернулся, Рагнур уже успел натянуть ее над головой заместо крыши, и теперь стелил постель. еще днем два гнома приволокли в его жилище вторую – узкую – кровать (ее он взял себе, отдав людям свое ложе). Бертольд помогал в меру сил и умения.
– Рагнур.
Гном поднял голову.
– Что?
Меч в ножнах лег на стол среди несъеденных закусок.
– Нам надо поговорить, – сказал Жуга.
Рагнур бросил Шварцу одеяло и направился к столу. Сел, сплел в замок перед собой короткие узловатые пальцы.
– Говори.
– Мы здесь уже два дня, и я не вижу, чтобы ваша жизнь была спокойна. Прошлой ночью я слышал шум драки. Далеко, но у меня хороший слух. Людям сюда путь заказан, но везде на страже часовые. Да ты и сам – Хранитель, обьясни, от кого же ты охраняешь Лестницу? Нелепо скрывать, что в подземном царстве разлад. Кто такие Свободные?
– Что? – вскинулся Рагнур. – Откуда…
– Зууб рассказывал про них.
Гном долго молчал, прежде чем ответить. Наконец заговорил, медленно и скупо роняя слова.
– Мы – древний народ, – говорил он. – Мы – соль земли, и вам нас не понять. Когда-то давно мы жили мирно, в радости и счастье. Наши царства процветали, наши богатства множились. Порою даже боги обращались к нам за помощью и советом, так велико было наше знание и умение. Но ваше племя… смертные самозванцы, беспокойные, жадные, лживые… Новые дети земли… – Гном усмехнулся. – Да. Времена меняются. Я долго жил, но я еще не стар, чтоб уходить. А те из нас, что помоложе… Они не помнят ту начальную эпоху. Они расселились по земле, променяв магию на презренные ремесла. Я не осуждаю их: у каждого свой путь. Мы уже не тот сплоченный народ, каким были раньше, да и мир уже давно не наша собственность, так стоит ли удивляться, что нынешние гномы принимают людские манеры и привычки? Но речь не о них.
Бертольд забрался на кровать и слушал, не дыша, рассказ приютившего их дварага. Жуга молчал.
– Мы старый народ, наша кровь застоялась, – продолжал Рагнур. – Но из ушедших не все подались на поверхность. Есть еще выродки. Они называют себя свободными, говорят, что наш уклад и наша жизнь пуста и бессмысленна, но сами могут только разрушать. Они остались под землей, живут в заброшенных туннелях, владеют магией, порой настолько извращенной, что мы не можем с ней смириться. Многие из них слабы, уродливы, но много и других, нормальных с виду гномов. Вот только в сердце у них лишь пустота и злоба. Это они украли меч Хриз и отдали его смертному. Ты оказал нам неоценимую услугу, принеся его обратно. Надеюсь, Государь вознаградит тебя, Жуга с прозваньем Лис.
– Этот меч… – Жуга помедлил. – Почему он вам так дорог?
Гном протянул ладонь, коснулся ножен.
– История его длинна, – начал он, – и много надо рассказать, чтоб ты хоть что-то понял. Готов ли ты?
– Да.
Рагнур помолчал, сосредоточенными движениями набивая трубку. Прикурил от пламени свечи. Маленькое помещение наполнилось запахом крепкого табака. Жуге припомнился Милан: «Я энтих турок нюхом чую…»
– Что ж. Хорошо. Слушай же. Наш род происходит от тех девяти, что явились первыми, прорастая из костей Имира, и мастерство наше за бессчетные века достигло высот невероятных. Это мой предок Брокк помогал Синдри, когда Великий Хитрец столкнул их в споре с сыновьями Ивалди. Это он помогал ковать живого вепря Гуллинбурсти, он сделал первый Драупнир, и это они сковали Мьельнир…
– Мьельнир?! – вскинул голову Жуга. – Тот самый молот Тора?
– Да, – кивнул Рагнур. – Прошли века, и многое забылось. Былое мастерство ушло. Но вот однажды… – Здесь Рагнур замялся и умолк, но после паузы продолжил: -…однажды трое мастеров, поспорив, решили повторить работу великих кузнецов прошлого, и притом не просто так, но с намерением их превзойти. Чтоб легче было сравнивать, решено было отковать мечи, благо и заказ на них… э-ээ… уже был сделан.
Первый мастер – Хульдре, взял за образец меч Турфинг, тот самый, что некогда сковали Дурин и Двалин для Свафрлами, и также, как и Турфинг, будучи раз обнаженным, он не мог вернуться в ножны, не согревшись в чьей-нибудь крови. Но только не было на нем заклятья Трех, ведь он ковался не для мести. То был Хиор.
Вирофилт решился повторить Калибурн. То был нелегкий труд, ведь этот меч снискал себе невиданную славу в руках великого земного короля по имени Артур, с Британских островов. И он получился столь же сильным и верным, и имя ему было – Хейтон.
Третий мастер, Родарин, пошел по стопам нибелунгов и выбрал меч Балмунг, врученный некогда юному Зигфриду. И он сумел не только повторить работу древних мастеров: тазхар, живое серебро и тяжелый урган придали лезвию невиданную легкость и тонкость. Но то было еще не все; меч, получивший имя Хриз, в руках владельца мог становиться любым оружием. И все признали его наиболее дивным творением из трех мечей Серой Стали.
