– Что делать, – сказал Леонид. – Это вы с Маккоубером позаботились о закваске.
– Две тысячи стержней?
– Да.
– Никак в толк взять не могу, – признался Дэн. – Рой получает в сутки более шестидесяти миллионов стержней. И вдруг какие-то несчастные две тысячи...
– Это были не простые стержни, Дэн. То есть, совсем не те стержни, которые выбрасывают за атмосферу наши «Мамонты». На Ю-стержнях записана информация о том, что делается в глубинах Юпитера, а на стержнях из экспериментального отдела, которые вы с Маккоубером подбросили в стаю, была записана информация иного характера... Информация о том, что делается в глубинах наших мозговых извилин.
Дэн присвистнул.
– Да-а-а... – протянул он. – Действительно... Но откуда Маккоубер выкопал эти стержни?
– Когда мы проектировали систему «Физлер», нам нужно было отработать метод съема информации с полученных от «Мамонтов» стержней. Система «Физлер» должна была быть способна снимать со стержней информацию любой, даже самой высокой сложности. Вот мы тогда и решили принять за эталон Ц-информацию. То есть, ту информацию, которую с помощью специальной медицинской аппаратуры мог дать нам наш собственный мозг.
– И вы ее, значит, на стержни... эту Ц-информацию?
– Да. Ведь трудно было придумать что-либо сложнее, чем Ц-информация. И мы ее, значит, на экспериментальные стержни... Ну, отработали систему дешифровки на «Физлерах» и сдали Ц-стержни на склад за ненадобностью. А совсем недавно группа злоумышленников – некто Маккоубер, Дэн Фрост и еще какие-то две неопознанные личности – похитила стержни и тайно провела известную тебе диверсионную операцию под кодовым названием «Ютавр». Вот и весь детектив.
– Так уж и весь?.. – усомнился Дэн.
Он тронул что-то на лицевой панели радиостанции, и в наушниках тонко и нежно защебетало: «киу-киу, фью-фью, киу-киу, фью-фью»...
– Что это? – спросил Леонид.
– Радиомаяк на Ио. Новые позывные.
Сплюснутый шар Юпитера на экране заметно подрос. Впрочем, ощущение его шаровидности постепенно стало теряться, планета теперь казалась больше похожей на огромный выпуклый щит.
– Ты рассказал мне первую часть детектива, – напомнил Дэн. – Чего ради Маккоуберу понадобилось подкармливать «камбалу» Ц-стержнями?
– Видишь ли, Дэн, здесь мы вступаем в область догадок... Тебе любопытно?
– Еще бы! Ведь все ваши сумасшедшие идеи у меня... – Дэн похлопал себя по затылку шлема, – вот они где.
Леонид помолчал, раздумывая.
– Видишь, ли, Дэн... – повторил он. – Возьмем, к примеру, обыкновенное облако обыкновенной пыли. Пока оно не очень большое, мы к нему, в лучшем случае, снисходительны. Когда оно предстает перед нами в других масштабах, ну, скажем, в масштабе газопылевого скопления в одном из уголков нашей Галактики, мы начинаем к нему относиться с почтением. Потому что мы хорошо понимаем, что видимость стабильности и однородности такого скопления – сплошное надувательство, поскольку в этом сверхоблаке неустанно формируются довольно крупные космические объекта.
– При чем здесь Маккоубер, Ц-стержни и «камбала»?
– Не торопись. Для того, чтобы понять действия Маккоубера, нужно как следует уяснить себе ситуацию. Конечно, то, о чем я говорил, – всего лишь грубая аналогия... Или, лучше сказать – приблизительная модель нашей ситуации. Мне важно было дать тебе понять, как много зависит от существующих точек зрения на те или иные вещи. Мы смотрели на «камбалу» снисходительно, как на стабильнее и однородное облако стержней. Маккоубер смотрел на нее с почтением и тревогой. Поэтому Маккоубер первым из нас заметил, что «камбале» надоело быть просто однородным скопищем стержней, и она вдруг стала проявлять опасную наклонность к самостоятельному изменению своей структуры. Сначала это были «гравитационные мерцания», потом дело дошло до формирования внутри «камбалы» огромного количества хаотически перемещающихся сгустков.
– Я видел их, – сказал Дэн. – На экране локатора. Одни из них формой были похожи на огурцы, другие – на веретена. Длинные такие, размерами, пожалуй, с наш катер, а то и побольше. Я удивился, каким это образом они ухитряются довольно резво перемещаться с места на место, и спросил Маккоубера...
– Что он ответил?
– Он так посмотрел на меня, будто я оскорбил его бабушку, и сказал, что ему абсолютно плевать на проклятые способы их проклятых перемещений. И тут же добавил, что, если стая «огурцов» надумает вдруг разлететься в разные стороны, Проекту – крышка. Потом он приказал мне выбросить в стаю Ц-стержни. Я выбросил. И больше мы к этому разговору не возвращались.
– Все правильно... – задумчиво проговорил Леонид. – Ты требовал от него объяснений, которые дать он, конечно, не мог.
– А ты бы мог?
– Нет. Пока нет. Я могу лишь догадываться... Но одно ясно: во всем повинен комплекс специфических условий существования облака. И на особом подозрении – электромагнитные и гравитационные поля планетного и космического происхождения. Ну и, конечно, мощные потоки заряженных частиц, излучений. Вполне вероятно участие низких температур. А если учесть, что, кроме всего прочего, это скопище стержней до предела насыщено неизвестной нам информацией... Тут остается лишь развести руками.
– И подать в отставку, как это сделал Маккоубер, – не удержался от ядовитого замечания Дэн.
Леонид смотрел на выпуклый щит планеты. Щит сильно разбух. Разглядывая пухлый рельеф облачного покрова, Леонид подумал, что Юпитер похож сейчас на облако цветного дыма.
– Ты несправедлив к Маккоуберу, Дэн. Маккоубер гений. Гений Проекта. Не знаю, хватило ли бы у меня духу сделать то, что сделал он, спасая Проект...
– Ц-стержни?
– Да. Он рискнул создать противоестественную смесь Ц-стержней с Ю-стержнями. Очевидно, надеялся, что Ц-информация сыграет роль своеобразного цемента, который сумеет объединить скопище стержней в единое целое. Ему повезло, он создал Рой – весьма загадочную для нас сверхсистему...
– Он создал чудовище, – проворчал Дэн.
– Он создал Ютавра. Как бы там ни было, Маккоубер добился своего. «Огуречная» стая была на грани распада – ты ведь сам говорил, что она раздулась в объеме раз в пять больше обычного. Разлетелись бы наши «огурчики» и «веретенца»... да, спасибо, Маккоубер помешал. Ютавр, конечно, игривое и очень непонятное созданьице, но зато какое компактное! Единый, целенький организм. И главное, видимо, универсальный. Содержит в себе информацию о Юпитере и, кажется, не брезгует информацией из Большого Космоса. Был у меня однажды случай убедиться в этом...
– То-то, я смотрю, у тебя сегодня отличное настроение... – сказал Дэн. – Уж не хватил ли ты через край?
Леонид рассмеялся.
– Однажды то же самое сказали Маккоуберу, когда он задумал сбросить в Юпитер три миллиона «Мамонтов».
– А... Ну, в таком случае, остается выяснить, что теперь задумал ты.
– Если идею Маккоубера можно было назвать одним словом «Количество», то мою теперешнюю идею, пожалуй, стоило бы помянуть словом «Качество». Я задумал установить с Ютавром прямой контакт. Другого выхода нет. И никакие «Физлеры» здесь не помогут. Сверхсистема «Человек» и сверхсистема «Ютавр» должны заиметь друг с другом «обратную связь». Я еще не совсем отчетливо себе представляю, как это будет, но это будет. Понял?
– Понял. Как не понять... Летим, значит, навязываться в друзья сверхсистеме «Ютавр». Чего уж тут непонятного...
Леонид задумчиво улыбался.
– Ты сегодня очень покладист, дружище, – сказал он. – Спасибо. Однако навязываться мы повременим. На сегодня у нас запланировано только шапочное знакомство.
В наушниках раздался громкий писк и чей-то голос позвал:
– «Тайфун» двадцать пять! Я – диспетчер Ио, я – Ио, отвечай, «Тайфун», отвечай!..
Дэн с укоризной произнес:
– Эральдо, Эральдо! Я давно оставил тебя на правом траверзе. Каким образом ты умудрился проспать такое событие?
– Ну и чего шумишь на всю Систему? – спросил Эральдо. – Может быть, я на тебя и смотреть не желаю. Может, мне интереснее посмотреть праздничную передачу из Дальнего.
– Ну и смотри, – сказал Дэн. – Разве я мешаю? Сам вызвал.
– Обязан был, вот и вызвал. По курсу у тебя все чисто. Никто, кроме тебя, этот сектор на сегодня не заявлял. Да и кому придет на ум сегодня «гладить» Систему? Разве только противометеоритчикам из ПМЗ. Чисто у тебя, чисто.
