– Принял. Привет диспетчерам на следующую смену.
– Спасибо. Это мне привет. Я один в диспетчерской, остальные празднуют в Дальнем. Кстати, почему я не вижу локатором, где ты есть?.. Ах, вот ты где!.. Ты что, собираешься таранить Юпитер? Если бы ты летел с такой скоростью в обратную сторону, я бы тебя еще понял. Твое начальство празднично развлекается, значит, а ты, значит, буднично барражируешь. Так, так...
– Мое начальство сидит со мной рядом и с некоторым интересом слушает, как ты его кроешь. Ладно, Эральдо, будь здоров!
– Да, пора тебе выходить на маневр. Дай мне голосом курс, я запишу.
– Экваториальный пояс, левый траверз-маневр по вращению, уровень Амальтеи, орбитальный ход с ускорением, барражирование в районе ЭЮ-объекта. – Дэн взглянул на приборы и добавил несколько цифр. – Сектор на обратный курс заявлю дополнительно. Конец.
– Принял. Ну, будь здоров, Дэн! Привет начальству. Конец.
Минуту Дэн сидел неподвижно, не заговаривая, и Леонид, стараясь ему не мешать, молча смотрел на Юпитер. В рубке было светло от Юпитера, свет был мягкий, зимний, точно утром от выпавшего ночью снега, едва уловимо пахло лимонами. Дэн сказал:
– Приготовься к маневру. Я отключаю систему ПИТ.
Леонид не ответил. Дэн отключил систему ПИТ. Поле искусственного тяготения быстро слабело. Леонид ощутил, как амортизаторы кресла облегченно вздохнули, вспучились, ремни слегка натянулись. В первый момент, когда наступила полная невесомость, ему сделалось очень не по себе. «Отвык, – подумал он, преодолевая головокружение. – Трехмесячный перерыв – и все необходимо начинать заново». Сердце стучало почти у самого горла.
Дэн включил двигатели, вывел их на режим глубокого торможения. У Леонида потемнело в глазах, и он почувствовал себя так, будто бы на него постепенно накатывается большой и гладкий валун. Перегрузка была просто чудовищной, Юпитер ушел с экрана, и все вокруг погрузилось в тяжелую, липкую, красноватую мглу...
– Ну как? – спросили наушники голосом Дэна.
Леонид слабо пошевелился. Опять была невесомость.
– Ничего, – сказал он. – Отвык немного.
– Еще бы! – сказал Дэн и посмотрел на него, неудобно повернувшись в ремнях. После трехмесячного перерыва и всяких там дамских штучек вроде альбастезии!..
– Ничего, – повторил Леонид. – Два-три таких маневра, и я опять буду в форме.
Дэн отстегнул плечевые ремни, перевесился через левый подлокотник и что-то там повозился. В рубке теперь сильно запахло лимоном.
– Держи, – сказал Дэн, протягивая Леониду отрезанный кружок лимона.
Леонид взял. От кислоты у него свело скулы, и он пришел в себя окончательно.
Двигателей не было слышно, катер шел по орбите инерционным ходом. Юпитер занимал нижнюю часть экрана – огромный океан цветных дымов, уходящих вперед к ровному горизонту очень широкими полосами. Катер полз к горизонту вдоль жемчужно-серой полосы, пухлые края которой местами тонули в мрачных ущельях. Было видно, как в глубинах ущелий медленно и тяжело ворочались клубы нижних облачных массивов.
– Смотри, – сказал Дэн, – проходим над «Мастодонтом».
Леонид взглянул на экран локатора. Вдоль экрана быстро ползла ярко-зеленая точка.
– Экваториальный, – сказал Леонид. – Либо «Мастодонт»-два, либо «Мастодонт»-шесть.
– Двойка, – уверенно сказал Дэн. – Слышу ее позывные. Значит, на той стороне услышим шестерку.
Горизонт Юпитера иззубрился облачными буграми и стал довольно быстро приближаться. «Линия терминатора», – отметил мысленно Леонид. За терминатором расплывалась чернильная тьма. Из океана тьмы выплыл к звездам светлый шарик. Видимо, это была Каллисто.
– Ну вот... – проговорил Дэн, как только катер вошел в тень планеты. – Дальше пойдем на локаторе. Здесь он где-то, голубчик... – Дэн имел в виду Рой.
Леонид разжевал горькую лимонную корку и судорожно проглотил. Он неотрывно смотрел на потемневший экран, усеянный крохотными зелеными искрами, и скоро увидел неправильные очертания Амальтеи. Драгоценным вкраплением в глыбе спутника-астероида ярко блистала зеленая капля – старая база ЭЮ-Проекта.
Амальтея быстро ушла за верхний обрез экрана. Впереди появилось зеленое пятнышко.
– Торможение и маневр, – предупредил Дэн.
Тонко ныли двигатели, но теперь перегрузки были слабее, и Леонид подумал, что это – просто ерунда по сравнению с перегрузками траверз-маневра.
Двигатели умолкли. На экране переднего обзора мерцали локаторные изображения трех очень странных на вид свободно парящих в пространстве объектов. Самый крупный из них – в центре экрана. Нечто похожее на ампулу песочных часов: широкие резервуары вверху и внизу и осиная талия соединительного канала посередине... «Ампула» висела в пространстве наклонно, так, что ее ось почти совпадала с диагональю экрана; справа чуть пониже и слева чуть повыше висели «ампулы» гораздо меньших размеров; по обеим сторонам от этой триады ярко мерцали продолговатые черточки – три в левом верхнем углу экрана и три в правом нижнем. Трижды три – девять... Это было перспективное изображение Роя. Форма номер один...
– Ишь ты, как построился, голубчик!.. – сквозь зубы процедил Дэн. – Идем на сближение?
– Да. Пройдем сквозь серединную область Ютавра. Там, кажется, свободное пространство.
– Это только так кажется, – возразил Дэн. – Приглядись получше.
Леонид пригляделся. Дэн прав. Рой был опутан тончайшей сетью канальцев. От каждой «ампулы» тянулись длинные светящиеся усики, нити, спирально закрученные ленты.
– Все равно, – сказал Леонид. – Пройдем посредине инерционным ходом. Подумаешь, усики!..
Заныли двигатели, изображение Роя качнулось.
– Сейчас он мам покажет!.. – процедил сквозь зубы Дэн.
Леонид уловил встревоженное возбуждение пилота, и это возбуждение передалось ему.
– Сейчас он покажет нам усики! – сказал Дэн.
– Ерунда, – сказал Леонид.
– Сейчас он нам покажет свое дружелюбие! – не унимался Дэн.
– Да перестань, наконец! – сказал Леонид. – Съемочная аппаратура работает?
– Работает. Как не работать... Он нам сейчас поснимает!..
– Заткнись! – рассвирепел Леонид. – Не узнаю тебя сегодня!
– Скоро свою родную бабушку не узнаешь... – пробормотал Дэн. – Не хотел тебе говорить, но придется. Нужно, чтоб ты приготовился.
– Не понял. К чему приготовиться?
– Скоро поймешь. Видишь ли... После того, как мы с Маккоубером сбросили стержни в «огуречную» стаю, он приказал мне сделать посадку на Амальтею...
– Старая база? И чем вы там занимались?
– Кто чем... Я, к примеру, отлично поспал. А Маккоубер целые сутки провел в куполе дистанционного наблюдения. Потом ему пришла в голову мысль сделать траление в стае, и мы подняли один из «Муфлонов». Вышел я на курс, включил локаторы и шарю в поисках стаи. Нет нигде стаи, как сквозь Юпитер провалилась! Я прямо вспотел весь и сказал Маккоуберу, что «камбала» куда-то пропала. Он странно так взглянул на меня и сказал, чтобы я держал направление на группку из девяти зеленых зернышек, которых я поначалу и не заметил. Нет теперь, говорит, у нас никакой «камбалы», попробуем взять тралами один из этих сгустков...
– Ну?..
– Ну, я выдвинул диполи тралом, включил силовое поле ловушек и прицелился в ближайший сгусток. И тут началось...
– Что началось? – Леонид терял остатки терпения.
– Понимаешь ли... Как на корриде. Словно ты бык, и ты нападаешь, а у тебя перед носом машут красным плащом, и все твои намерения бесполезны. Я даже перепугался.
– Не понимаю.
– Ладно, скоро поймешь. Как только сблизимся с этим... Ютавром, так и поймешь... Ну, в общем, проверил я тралы. Ни одного стержня там не было. Маккоубер несколько раз гонял меня в Рой, но эти «песочные часы» быстро перегруппировались, и мы уже не могли подойти к ним вплотную. Маккоубер приказал возвращаться на Амальтею. Он все время ворчал. Ему, в общем-то, нравилось, что сгустки держатся довольно сплоченной компанией, но не особенно нравилось то, что их девять. Ума, говорит, не приложу, почему их именно девять? Мне показалось, что он ожидал получить их в меньшем количестве.
– Он ожидал получить всего лишь один, – пояснил Леонид. – А получил целый прайд.
