Они из плоти и крови. Они устают. Они едят. Они спят. Они – живые женщины. Но не поддавайся на обман – улыбаясь мужчине, каждая из них всего лишь заманивает его в свои сети, подсознательно делая беззащитным для рокового удара. Призывно глядя тебе в глаза, каждая из этих дам думает о своем герцоге и о том, как уберечь меня от тебя.
По сравнению со службой на Клероне, новая жизнь показалась Гиму Церону спокойной, вялотекущей и легкой. Работы было не много. Дворец тщательно охранялся. Люди в окружении герцога не менялись. Посетителей было мало.
На первую неделю Гим нашел, чем занять время – он модернизировал систему внутренней безопасности дворца так, как ему казалось надежнее. Женщин Гим разбил на пятерки (по времени прибытия на Излин), в каждой из пятерок назначил старшую. Всем – и женщинам, и мужчинам – выдал переговорные устройства и потребовал, чтобы ему сообщали о каждом шаге Ронтонте и о каждом вошедшем и вышедшем из ворот в окружавшей дворец стене. Неподвижные «часовые» караулы Церон усилил рейдами, которые через произвольные промежутки времени проверяли каждый из постов и пересекали места, куда не проникали взгляды «стационарных» караулов. Кроме того, Гим развесил по всем коридорам дворца видеосканеры и посадил несколько операторов за контрольные мониторы. Герцог попротестовал для приличия против нового нарушения исторической целостности, но вяло и не долго. После этого агенту эльтаров можно было расслабиться окончательно – хорошо организованная работа подчиненных избавила от суеты «главного телохранителя».
Единственную сложность в выполнение новых служебных обязанностей вносил сам подопечный. Герцог ни минуты не сидел на одном месте. Гим даже удивлялся, откуда в немолодом худощавом организме Ронтонте бралось столько энергии и динамики. Правитель Излина постоянно что-то планировал, что-то менял, с кем-то спорил, кого-то наказывал, отдавал приказы своим генералам или вел переговоры с правительствами планет и систем.
Но герцог все же был человеком. Да, он мог подолгу обходиться без сна, восполняя силы популярными у эльтаров препаратами, но все равно нуждался в отдыхе и расслаблении. В себе же Гим обнаружил полнейшую неподатливость к усталости – в любое время суток и после любой работы он чувствовал себя одинаково энергичным и способным ясно мыслить. Поэтому у него каждый день оставалось несколько часов, чтобы заниматься самим собой. Пользуясь своими новыми привилегиями, Гим набросился на открывшиеся ему источники информации, стремясь пополнить дефицит знаний, который всегда его огорчал. Пока герцог спал в окружении своих верных амазонок, бывший сержант забирался в библиотеку, включал голографический проектор и жадно внимал преподавателям истории, физики, космографии и биологии.
Такая жизнь его устраивала. Год непыльной работы – год бесплатного высококачественного обучения. Ради этого можно было смириться даже с отвратительным характером нового начальника.
Но через две недели все изменилось.
Однажды герцог, по своему обыкновению просидев несколько часов в зале космической связи, вызвал Гима к себе.
– Есть новости, Гим Церон, – сообщил герцог. – На Излин прибывает делегация из Оттора.
– Оттор – планета в системе Фатилуса?
– Вот именно.
– Чего они хотят, мой герцог?
– Личных переговоров. Ты – мой советник. Хочу знать твое мнение.
– Разрешить посадку для делегации?
– Не разрешить нельзя. Делегация в любом случае будет на Излине уже завтра.
– Почему они настояли на личной встрече? Почему нельзя было поговорить по связи? Герцог улыбнулся:
– Граф Радол надеется на силу своего обаяния.
– Все равно могли бы поговорить по связи.
– Хорошо мыслишь! Мы поговорили. Я отказал. Теперь летят сюда для личной встречи.
Гим задумался. За две недели отторцы были первыми гостями извне. Ронтонте не отличался гостеприимством, не любил посетителей, сторонился делегаций. У Радола должны быть веские причины, чтобы напроситься на визит, который наверняка пройдет в атмосфере холодного недоброжелательства.
– О чем пойдет речь?
– Оттор начал строительство новой энергостанции, не запросив моего согласия. Знали, что я буду против, но рискнули представить дело задним числом.
– Энергостанция уже построена?
– Нет. Но уже оплачена. На Отторе и вообще в моем секторе нет оборудования, необходимого для современных поглотителей энергии. Модули энергостанции закупаются на Митарге. Граф Радол заключил договор с торговой федерацией и уже провел им первую часть платежей.
– А почему вы против?
– Потому что им не нужна энергостанция. Оттор уже сейчас вырабатывает вдвое больше энергии, чем все три планеты Ранопуса вместе взятые.
– Чем они это объясняют?
– Климатическими условиями. На Отторе холодно.
– Возможно, что это правда?
– Врут. Радол хитрит. Мегаполисы Оттора и так получают столько энергии, словно хотят взлететь в космос, а Радол заказывает еще и еще.
– На Отторе ведутся работы, о которых предпочитают молчать?
– Даже не сомневаюсь.
– Почему не проведете разведку? Почему не уличите в обмане?
– Радол из знатного рода. Проверять его слово – оскорбление. Я поступлю иначе: не позволю ему построить еще и закрою пару уже существующих. В наказание.
– Что для Оттора значит потеря трех энергостанций?
– Надеюсь, срыв всех тайных замыслов.
– А для населения планеты? Герцог пожал плечами:
– У них достаточно энергии. Пусть распределят ту, что останется. Это все равно больше, чем нужно.
– А граф?
– Граф потеряет очень большие деньги. Разрыв договора с Митаргом выльется в штрафные санкции, а сохранение договора – в разорение для Радола. Граф наверняка надеялся, что станция окупит себя в ближайшие годы. Рассчитывал на кредит. Но я категорически запретил. Деньги потрачены, станции нет. Радол летит сюда, хватаясь за личный контакт, как утопающий за соломинку.
– Граф прижат к стенке?
– Он потратил сумму, которой у него не было. Это деньги всего сектора. Отмена строительства для графа – конец света.
– И вы не намерены уступить?
– Нет, Гим Церон. В этом моя политика. Я не отступлюсь от нее даже под угрозой личной безопасности.
Гим задумался. Похоже, ему прибавлялось работы.
– Тогда вашу встречу нельзя назвать желательной. Герцог кивнул:
– И я так думаю. Поэтому не поеду. Поедешь ты.
Гим не сразу понял, что ему сказали. Сперва он задумался над словом «поеду», только потом понял смысл слова «ты».
– Поеду? Куда нужно ехать?
– Встреча состоится между двумя городами: Ронтонтенополем и Фабиром, на пустынном речном острове.
– Почему там?
– Нейтральная территория.
– Граф не мог прибыть прямо в Ронтонтенополь?
– Не мог, раз я этого не хотел. А ты, мой телохранитель, разрешил бы пригласить во дворец к повелителю его злейшего врага?
Радол и его люди войдут в шлюз Фабира. Им выдадут форму одежды и оружие, чтобы путешествовать по Излину. После этого граф отправится к месту встречи со мной, то есть с тобой. Мы будем следить за ним со спутников, будем знать о каждом его шаге и даже о каждом жесте, не говоря уж о том, что он будет говорить по моему адресу... Пусть только даст повод, и я отправлю Радола обратно в кандалах за неуважение к своему герцогу!
– Но вы сказали: со мной?
– Ты, как советник, будешь представлять Излин перед делегацией Оттора.
– Это большая ответственность. Полномочия?
– Зачем? Что бы ни сказал граф, твои ответ – «нет». Задача – убедить Радола, что он сам сделал глупость и расплачивайся и собственные ошибки. Его беды от собственной чрезмерной наглости, а не моей несговорчивости.. На лошади ездил ?
– Что такое лошадь ?
– Понятно. Иди в конюшню, выбери жеребца и возьми у генерала Корее пару уроков Генерал поедет с тобой с отрядом в сто человек. Скажи, пусть объявляет сбор.
– Но, мой герцог, мне не нужна охрана. Мне хватит одного провожатого. Герцог поморщился:
– Я-то это знаю, но Радол – нет. И ему ни к чему знать. Открою один секрет, Гим: ты обошелся сектору еще дороже, чем Радолу – его энергостанция. Зачем же злить наших подданных ненужными подробностями?
– Как мне представиться?
– Лордом Ревенбергом, советником эльтаров при мне, герцоге Ронтонте. Пусть у графа появится лишний повод задуматься о могуществе связей своего господина.
«Жеребец» оказался рослым молодым животным незнакомого Гиму вида. Большие добрые глаза, гордо поднятая голова с раздувающимися ноздрями, мощная прямая шея, крепкие длинные ноги и, главное, необычное сочетание горделивости и смирения придавали этому существу такое благородство, какого Гим не встречал и в иных людях. Животное располагало к себе, вызывало уважение, причем вроде бы ничего для этого не делало. Оно не понимало человеческой речи, за исключением всего нескольких команд, управлялось с помощью короткого, перекинутого за шею поводка, называемого «удила», использовалось для перевозки всего одного человека, который забирался на спину в специальное, очень неудобное седалище, называемое «седлом»...
