– Он просил меня сказать вам, что не сомневается в том, что у хорошего разведчика и хорошего вора есть определенное сходство в важных сторонах личности. Он благодарит вас за предложение новой карьеры и спрашивает, что он может иметь честь украсть у вас в первую очередь.
Шан расхохотался.
– Изменник! Его надо было утопить сразу после рождения. Сколько он пробудет дома?
Господин дэа-Гаусс разрешил себе негромко фыркнуть, выражая неодобрение такими словами, сказанными в адрес наследника Клана Корвал, и чопорно ответил:
– Он провел на Лиад всего четверть релюммы, а потом неожиданно получил приказ вылететь на разведку. Насколько я знаю, он покинул планету в тот самый день, когда я предстал перед Первым представителем. Я по чистой случайности имел честь ненадолго увидеть его и обменяться с ним приветствиями.
Шан задумался над услышанным.
– Получил неожиданный приказ заняться разведкой, вот как?
– Да, милорд. И это стало ударом для леди Новы. Она пригласила в гости леди Имельду. Полагаю, она рассчитывала на брачный контракт между этими сторонами, так что его милость смог бы исполнить свой долг перед кланом.
– Но она уже оправилась? – озабоченно спросил Шан.
Господин дэа-Гаусс растерянно заморгал.
– Прошу прощения, ваша милость, я вас не понял. Кто уже оправилась?
– Моя сестра. Нашла кого попытаться навязать Вал Кону!
– Леди Имельда, – строго заявил старый поверенный, – принадлежит к хорошему клану. Она благородна и послушна.
– Очень послушна. И недостаточно глупа или недостаточно блестяща, чтобы у нее что-то вышло. Вал Кон уже через релюмму был бы на грани нервного срыва. – Они задержались у двери темно-синего цвета. – Готов спорить с вами на что угодно, сэр, что этот неожиданный приказ вылететь на разведку последовал после личной просьбы о вызове.
На это можно было бы дать несколько ответов – но все они были бы совершенно непристойными. Господин дэа-Гаусс решил хранить ледяное молчание. Его милость ухмыльнулся и поклонился.
– Ваша каюта, сэр. Надеюсь, вы найдете все в соответствии с вашими пожеланиями. Прием для посланников будет в двадцать часов. Надеюсь увидеть вас в числе веселящихся.
Господину дэа-Гауссу ничего не оставалось, как только поклониться и уйти к себе.
Шан направился к своим комнатам. Его большие шаги стремительно несли его в нужном направлении, а лоб задумчиво морщился.
Конечно, парню следует исполнить свой долг перед кланом.
Каждый должен дать клану своего личного наследника или наследницу. Даже Шан, неисправимый циник, дал Клану Корвал дочь, которая со временем займет его место как глава семейства йос-Галан, как командир «Долга»… Будь они прокляты с их упрямством! Если бы только Нова попыталась попросить Вал Кона заняться поисками какой-нибудь подходящей леди, все могло бы пойти нормально.
Шан вздохнул, остановился в центре своей спальни, закрыл глаза и начал дышать глубоко и ровно, как его когда-то научили мастера-целители. Постепенно все его тревоги – семейные, профессиональные, личные – улеглись.
Надо решать проблемы по очереди, сказал он себе с уверенным спокойствием.
И перед его внутренним взором возник образ Присциллы – такой, какой он видел ее в последний раз, когда она с воинственным блеском в глазах вступила в схватку с запуганными инспекторами.
Он со стоном опустился на кровать и закрыл лицо руками.
«Ты хочешь слишком многого, твоя милость, – сказал он себе. – Постарайся быть достойным ее дружбы. И если тебе повезет, то у тебя это получится».
Он поднялся на ноги и направился к освежителю, скидывая на ходу одежду. Там он встал под игольчатый душ, решительно направив свои мысли на предстоящий прием для посланников и на то, какую пользу можно будет из него извлечь.
– Тебе необходимо иметь платье!
– Нет! – воскликнула хрупкая лиадийка, хватая подругу за Руку. – Ты идешь на прием, одетая как положено. Я больше ни о чем не желаю слушать!
Присцилла не сдавалась. Закусив губу, она сказала:
– Лина, мне жаль, искренне жаль. Но у меня нет денег, милая. Совсем. И я уже потратила часть будущего заработка, купив те вещи, которые ношу сейчас. Платье… вечернее…
– Ха! – Лина вскинула вверх свои изящные руки, а потом шагнула вперед, легко прислонясь к плечу своей более высокой подруги. – Я куплю платье, и ты его наденешь, чтобы сделать мне приятное, а? – Она улыбнулась. – Все устроилось!
Присцилла улыбнулась и покачала головой.
– Я не могу обращаться к тебе с такой просьбой, Лина. Почему ты…
– А почему нет? – прервала ее Лина. – Мы же сестры: ты сама это сказала! Разве я могу позволить, чтобы моя сестра шла на прием, одетая не так, как надо? И при чем тут просьбы: тебе удивительно трудно сделать подарок! – Она со смехом потянула Присциллу за руку к входу на общий склад. – Идем, денубиа. Тебе надо учиться красиво принимать подарки.
Землянка тихо засмеялась.
– Еще один урок этикета? А потом ты еще велишь мне надеть серьги, которые мне подарил капитан!
– А почему бы и нет? – вопросила Лина. – Фасон у них удачный. По-моему, они будут на тебе очень хорошо смотреться. Шан – человек благородный, он не делает подарка, чтобы потом закричать: «Вы у меня в долгу!» – Она заглянула подруге в глаза. – Серьги твои, Присцилла. Это подарок, сделан добровольно. Нет ничего плохого в том, чтобы их надеть.
Она провела подругу через первый зал, где хранилась рабочая одежда и повседневная обувь, а потом – даже мимо праздничных туник и мягких туфель – в следующую комнату, где сказочные ткани манили взгляд со всех сторон, а в воздухе пахло праздником.
– Не думаю… – начала Присцилла, озираясь вокруг, словно дикарка.
– Ха! – снова воскликнула Лина, не оставляя ей времени на возражения. – Почему тебе не иметь платья, которое тебе к лицу? – Она снова чуть прижалась к подруге, протягивая ей как руку, так и мысленное прикосновение, умерившее зарождающуюся панику. – Присцилла, ты такая красивая! От этого – лишняя радость. Почему не доставить удовольствие себе – и тем, кто тебя видит, – надевая красивые вещи? Событие этого требует!
Но Присцилла уже не слушала. Она наклонилась и нежно погладила Лину по голове, а потом положила пальцы под остренький подбородок и повернула ее лицо так, чтобы на него падал свет. Лина встретила взгляд ее вспыхнувших глаз спокойно: все Дороги ее души были открыты, Стена находилась позади.
– Ты из Круга, – прошептала Присцилла, обращаясь не столько к Лине, сколько к себе. – Я ощущаю, как от тебя исходит тепло, словно от пламени в камине, подруга. И раньше – боль, потом исцеление…
Она убрала руку. Лина не опускала головы и продолжала смотреть прямо в глаза Присцилле.
– Ты – Жена, Лина? Или ты Ведьма?
– Я была Женой. Два брачных контракта, как положено. И я – мать двух сыновей, Бей Лора и Зака. По специальности я – библиотекарь, по подготовке – целитель. Я не знаю, кто такие Ведьмы, подруга.
– Целитель? – Присцилла нахмурилась. – Целитель – это… Плетельщица душ. Так мы называем их на Синтии. Когда кто-то болен душой…
– Когда кто-то не принимает радости, – согласилась Лина. – Шан говорит, что правильное название на земном – это эмпат. – Она немного поколебалась. – Я не уверена. По моим впечатлениям… Целитель может помочь не каждому. Есть такие, кого я совсем не чувствую. И существует специальная подготовка: надо научиться способам защиты, освоить методы…
– Да, конечно. – Присцилла продолжала хмуриться. – Но я…
– Ты, – перебила ее Лина, – отталкивала радость, отрицала смех и возможность доброты. Так не могло продолжаться! У меня была возможность тебе помочь. Почему мне было этого не сделать? – Она подалась Присцилле навстречу, не обращая внимания на присутствие посторонних, по-прежнему не закрывая всех Дорог. – Присцилла! Мы сестры. Ты это сказала. Я этого не отрицаю.
Она ощутила вспышку боли – такой острой, словно капля концентрированной кислоты, а потом – волну радости, почти такой же обжигающей. Лина обвила руками талию подруги и крепко ее сжала, чувствуя, как Присцилла тоже притягивает ее к себе.
– Сестра и подруга…
Напоследок стиснув ее так сильно, что кости захрустели, Присцилла ее отпустила. Лина поняла, что ее Дороги затопила яркая, звонкая радость ее подруги. Ей едва хватило сообразительности закрыться, чтобы не опьянеть окончательно.
– Пошли! – сказала она с улыбкой и взяла Присциллу за руку. – Давай выберем тебе великолепное платье!
Когда Лина ушла, Присцилла еще долго стояла перед зеркалом, разрываясь между ужасом и восторгом.
Платье действительно было великолепное: черный блеско-шелк с причудливо разбросанными серебряными молниями, которые переливались и танцевали при каждом ее движении. Ткань закрывала ее тело от колен до шеи, от плеча до запястья, скрупулезно повторяя все линии, которые она облегала. Разрез справа позволял делать шаги привычной длины, на мгновение дразняще открывая гладкое бедро. Одной Богине известно, сколько мог стоить такой наряд. Когда Присцилла задала этот вопрос, Лина ей не ответила.
