Шарон Ли - Конфликт чести

– Присцилла, я снова прошу у тебя прощения. – Голос у ее уха был очень нежным. – Я не хотел тебя расстроить.

Она сделала дрожащий вдох и отстранилась от него.

– Я…

Она не находила слов. «Богиня! – подумала она. – Я дважды дура!» Он вздохнул и подвел ее к дивану. Сев рядом с ней, он взял ее за руку.

– Когда я пришел забрать тебя из полицейского участка в Теофолисе, Присцилла, ты сказала одну вещь.

Она напряглась. Что именно из ее обрывочных и путаных воспоминаний было реальностью?

– Ты сказала, – мягко продолжил он, – вот что: «Шан, у меня не было времени убедиться».

Она немного расслабилась. Это она помнила.

– Да, это так.

– Это может оказаться правдой и сейчас, Присцилла. Не надо торопиться. И есть много оснований для того, чтобы… убедиться.

Она пыталась усвоить услышанное, согласовать лиадийское понятие любовного удовольствия с тем, что она испытывает по отношению к нему.

– Я просила… об удовольствии. И ты его хочешь!

– Присцилла, моя самая драгоценная! – Он поднял ее руку, прикоснувшись губами к ее ладони, проведя щекой по кончикам ее пальцев. – Конечно, я его хочу! Но не за счет твоей уверенности. Я был бы тебе плохим другом, если бы согласился на такой обмен. – Он вздохнул. – И я уже тебя рассердил.

– Не рассердил! – запротестовала она, зная, что Шан может прочесть в ней отсутствие этого чувства. – Просто… Шан, это неправильно – так сильно открываться. Позволять кому-то видеть… все, что ты есть.

– Даже когда этот кто-то – мой милый друг? Даже когда я хочу сделать этот дар?

Она открыла было рот, чтобы ответить утвердительно, но не смогла этого сделать.

– Так меня учили, – виновато сказала она. – Мне и в голову не приходило усомниться в этом.

И в этот момент она поняла, как называлось то обжигающее чувство, и к глазам у нее подступили слезы. Действительно, не было времени…

Он ощутил ее понимание и кивнул.

– Есть и другие основания, чтобы не торопиться, как я уже сказал. Например, подумай о своей новой должности. Разве ты хочешь, чтобы люди говорили, будто ты стала первым помощником потому, что ты – любовница капитана?

Она резко подняла голову.

– Это касается только нас, и больше никого!

– Не только нас, – возразил он. – Это – вопрос меланти и командования кораблем. Экипаж должен знать, что двое людей, которые стоят во главе команды, – люди порядочные и надежные. И действительно способны командовать. Когда это будет доказано, ты сможешь взять какого угодно любовника – и столько любовников, сколько пожелаешь! Но тебе ведь действительно еще предстоит пройти очень интенсивную программу обучения, пока ты достигнешь уровня Кэйзин.

Как это ни странно, она почувствовала, что может смеяться.

– Как будто я этого не знаю!

Он широко улыбнулся – с облегчением и восхищенно.

– Ты поживешь на Лиад, Присцилла?

Она кивнула.

– Погощу у Лины, пока не подберу себе собственного дома.

– Хорошо. Тогда у тебя будет надежная гавань на то время, пока мы стоим на причале. А следующий маршрут будет длинным – полный стандартный год. Думаю, этого времени будет достаточно, чтобы все поняли, что получается, а что – нет. – Он еще раз сжал ее пальцы. – Несмотря на все, из нас может не получиться хорошей команды, Присцилла. Такое порой случается.

– Мы – хорошая команда, – заявила она, с изумлением услышав в своем голосе напевность Провидицы. – А станем еще лучше. Самой лучшей.

В серебряных глазах появился озорной блеск.

– Ты говоришь очень уверенно, Тоделм. Не хочешь заключить небольшое пари? Скажем, на кантру? Победитель будет определен на Солсинтре по окончании следующего полета.

– Договорились.

Она ухмыльнулась, удивляясь тому, насколько непринужденно себя чувствует, и читая такое же глубокое спокойствие в Шане. Значит, на каком-то уровне они понимают друг друга. Фигуры танца Богини определят остальное. Она крепко пожала крупную руку, а потом выпустила ее и встала.

– Доброго сна, мой друг.

– Доброго сна, Присцилла.

Она направилась к двери.

– Присцилла!

– Да?

– Я могу навестить тебя у Лины, Присцилла? Это может прибавить уверенности.

Она улыбнулась, умиротворенная.

– Видеть вас будет для меня глубочайшей радостью.