– Присцилла Мендоса, – вслух сказала она.
На одной руке блестел данный на время аметист – и это было неправильно. Она не мастер-купец. Но она и не изгой.
Она заглянула в фиолетовые глубины, размышляя над этой новой идеей.
«Неясыть вернулась к Матери».
Это – истина.
И что означает эта истина через десять лет, через две дюжины миров – неужели смерть? Что значит эта истина здесь, в том месте, которое сердце Присциллы назвало домом, где ее окружают друзья, наполняет сила, которую она считала ушедшей?
Старый поверенный неизменно называл ее «леди Мендоса», обращаясь к ней с величайшим уважением. Лина не видела ничего необычного в том, что ее подруга владеет силой, ее удивляло только то, что ее никто не обучил правилам вежливости при ее применении. Шан…
Но о Шане было невозможно думать спокойно. Он определенно относится к ее способностям – и к своим собственным – как к чему-то естественному и приемлемому.
Она вспомнила его вопрос: «Но как же ты занимаешься любовью?» – и прижала ладонь к внезапно загоревшейся щеке. Не делай этого, Присцилла…
Прошлым вечером… Что из случившегося было галлюцинацией, а что – реальными действиями? Он пришел – у нее на пальце и сейчас оставалось свидетельство этого! Он привез ее домой. Что еще помимо этого было правдой?
Испытывая сильное беспокойство, она повернулась и ушла из освежителя.
В коридоре она в нерешительности остановилась. Ей пора было заступать на дежурство. Однако Вилт не говорил, что она отпущена из лазарета, а ее наряд не был рассчитан на то, чтобы выполнять в нем обязанности второго помощника.
– Привет, Присцилла. Ты не могла бы уделить мне несколько секунд?
Вопрос Шана прервал ее размышления.
– Сколько угодно секунд! – с радостью ответила она ему, одновременно пытаясь почувствовать его ауру.
Аура была приглушенной, хотя Присцилла и ощутила вспышку какого-то непонятного чувства, когда он приостановился и пристально посмотрел на нее.
– Ты здорова, Присцилла? Ответь мне правдиво, пожалуйста, без героического стоицизма.
– Здорова. – Она уловила его сомнение и бессознательно шагнула к нему с успокаивающей улыбкой. – Я немного потеряла в весе – сильные заклинания всегда так действуют. Вилт заставил меня съесть просто невероятное количество еды! Но я здорова. По правде говоря, я как раз готовилась выписаться отсюда и вернуться на вахту.
– На вахту? Присцилла… – Он замолчат и осмотрелся. – Ты была в этой комнате? Ты не возражаешь, если мы поговорим там? Я…
Что-то случилось. Присцилла усилила внимание, стараясь прочесть что-то по его ауре, но ощутила только диссонанс боли, горечи, гнева, отчаяния… Эта смесь была столь нехарактерна для Шана, что она не узнала бы его, если бы ее физические глаза были закрыты.
– Конечно.
Он посторонился, пропуская ее в палату первой, потом закрыл за ними дверь и опустился на единственный стул. Она неуверенно устроилась на кровати.
Наступившее молчание было неловким. Попытка прочесть его подсознание – хуже, чем просто бесполезной. Она стянула с большого пальца кольцо мастер-купца и протянула его Шану.
Он уставился на него – и его отчаяние стало сильнее. Потом, взяв кольцо, он зажал его двумя пальцами и стал поворачивать, рассматривая игру света в гранях.
– Ты уже решила, – спросил он хрипло, не отрывая взгляда от кольца, – куда мне тебя отвезти?
Она молча смотрела на него, и ее тело наполнилось леденящим холодом.
– А почему, – с трудом выдавила она, – вы должны куда-то меня отвозить?
– Я дал тебе слово, – сказал он аметисту. – Ты только сказала, что останешься, пока не… выздоровеешь, Присцилла.
Перебрав отрывочные, путаные воспоминания прошедшего дня, она вспомнила эти слова и облизнула пересохшие губы.
– Вы сказали, что… пришли отвезти меня домой.
– Разве? – Он по-прежнему отказывался встретиться с ней взглядом, продолжая смотреть на кольцо, которое держал в руке. – Тогда я так и сделаю, Присцилла. Но сначала ты должна сказать мне, где это. Дом.
– Шан!
Ее пронзила мучительная боль. Она не стала пытаться ее приглушить. В нем поднялась ответная волна тревоги – и он наконец поднял голову.
– Вы не хотите, чтобы я уезжала! – воскликнула она, уверенная в том, что это так. – Тогда почему…
– Мои желания не имеют значения, Присцилла! Важно, чего хочешь ты! Если существует место, где ты дома, где ты знаешь, что если с тобой что-то случится, то есть кто-то… кто угодно!.. кто поможет тебе, я тебя туда отвезу. Прослежу, чтобы ты была в безопасности… устроена…
Его голос, звучавший непривычно резко, сорвался. И темные ресницы сразу же опустились, скрыв от нее его глаза.
Он сделал вдох, потом – еще один. В водовороте его чувств разобраться было невозможно.
– Женщина из экипажа моего корабля считала, что ей некуда обратиться в момент серьезнейшей опасности… Мне стыдно, Присцилла. Я подвел тебя как капитан… и как друг.
– Я хочу остаться. – Ее слова были едва слышным вдохом. Она стиснула руки на матраце и попыталась снова: – Капитан, пожалуйста! Вы никогда меня не подводили. Это я виновата – тем, что не научилась достаточно быстро… не поняла, что значит быть членом команды. – По ее щекам текли слезы, и она не пыталась их сдержать. – Шан, ради Матери! «Долг» – это мой дом! Не… не заставляй меня уезжать!
Она судорожно вздохнула и отпустила матрац, чтобы дрожащими пальцами утереть слезы.
– Право, Присцилла, тебе следовало бы заранее предупреждать меня, если ты хочешь, чтобы я снабжал носовыми платками нас обоих!
Она испуганно ахнула – почти засмеялась и приняла протянутый квадрат ткани.
– Спасибо.
– Не стоит. У меня их дюжины. Просто сейчас при мне их всех нет.
Он выпрямился на стуле. Его лицо стало не таким мрачным, в ауре появились проблески того, что могло быть надеждой.
– Кораблю не хватало бы услуг второго помощника, – проговорил он осторожно. – По сведениям капитана, обучение второго помощника проходит превосходно и с каждой вахтой она берет на себя все больше обязанностей. Первый помощник довольна. Капитан также доволен.
Меланти. Она постаралась сделать очень ровный вдох и выдох, расслабляя мышцы грудной клетки так, как ее учила Лина и уроки под гипнозом.
– Второй помощник всем сердцем желает продолжить служить кораблю и капитану.
Чувство облегчения прохладным каскадом потекло от него к ней.
– Хорошо. Ты вернешься к своим обязанностям по прошествии четырех вахт. – Он поднял руку, останавливая ее протесты. – На местную полночь назначена встреча в офисе начальника порта, Присцилла. Поскольку ты глубоко вовлечена во все происходившее, тебе хорошо было бы там присутствовать. Там будут также Делм Племиа, Сав Рид Оланек, начальник порта Роминкофф, Шан йос-Галан, Гордон Арбетнот, господин дэа-Гаусс и Лина Фаалдом в роли наблюдателя.
– Счеты?
– Вот именно, счеты. Кстати, это напомнило мне Тоделм. Господин дэа-Гаусс желает сейчас встретиться с вами на несколько минут, чтобы уточнить масштаб долга, который несут перед вами кланы Племиа и Корвал…
– Корвал ничего мне не должен! – воскликнула она. – Если тут есть какой-то долг, то это я в долгу у Клана Корвал за то, что он дал мне работу, за…
– Присцилла, постарайся все-таки вести себя разумно! Если бы тебя не было на этом корабле, то очень возможно, что сейчас корабля вообще не существовало бы, и неизвестно, был бы капитан или нет. Долг корабля существует. Как и личный долг.
– Нет, – упрямо сказала она. – Я не приму от тебя платы. Никакого долга сейчас не осталось, если он когда-то и существовал. – Она подалась вперед, нерешительно протягивая руку. – Шан! Ты дал мне… жизнь. Я дала тебе жизнь. Мы квиты.
Он немного помедлил, а потом вложил свою руку в ее.
– Хорошо. Квиты, Присцилла. – Он улыбнулся. – Ты умеешь торговаться. Господин дэа-Гаусс нас ждет. Я могу проводить вашу милость на встречу с ним?
– Нет, – ответила она, стискивая его пальцы и с пьянящей радостью впивая его просветлевшую ауру. – Но ты можешь проводить своего друга.
Шан широко улыбнулся и встал.
– Так гораздо лучше, я согласен с тобой. – Он адресовал ей поклон равных. – Иди вперед, Присцилла.
БАШНЯ НАЧАЛЬНИКА ПОРТА, ТЕОФОЛИС
Десять минут до назначенного часа.
Таам Оланек строго запретил себе такое излишество, как перекладывание лежащих перед ним на столе бумаг. Не допускается, чтобы Делм выказывал беспокойство. Справа от него молча сидел Сав Рид. Таам понимал, что его молодой родич так и не понял, что происходит, и жалость боролась в нем с гневом. Он ненадолго задумался над тем, что могло послужить причиной безумия купца, но отогнал мысли об этом. Это едва ли имело значение.
На другой стороне комнаты господин дэа-Гаусс тихо говорил о чем-то с начальницей порта Роминкофф. Остальные участники встречи еще не появлялись.
