– Оззи, ты что здесь делаешь?
Волшебник посмотрел поочередно на всех троих. В его глазах прыгали огоньки, лицо выражало отчаяние безумца.
– Ничего. Ничего! Эти остолопы приходят, садятся и пялятся на меня!.. Ни аплодисментов, ни ахов, ни охов! Пусть бы свистели, шикали, ругались! Я был бы только рад, если…
О'Хара схватил Оззи за руку:
– Что ты делаешь здесь?
Маг горько хохотнул:
– В данный момент, мистер Джон, я совершаю акт исчезновения. И я намерен довести его до конца. Исчезнуть!
Хозяин кивнул в сторону палатки:
– Сейчас ты вернешься туда, Оззи. Люди заплатили деньги, чтобы увидеть твое представление, и ты доведешь его до конца.
– Мистер Джон, вы просто не представляете, каково это! Вы просто не…
– Возвращайся на сцену, Оззи, или я возьму вот этот четырехфутовый штырь и добавлю в твое шоу кое-что новенькое!
Оззи нахмурился, заломил руки, глубоко вздохнул и лишь затем кивнул:
– Очень хорошо. – Он кивнул еще раз. – Очень хорошо. Волшебник опустился на корточки и полез под тент.
Хозяин повернулся к Раскоряке:
– Проверь с другой стороны. Присмотри, чтобы Оззи не скрылся.
Бригадир отправился в обход палатки, а Крыса развел руками.
– Извините, мистер Джон. Если бы я знал, что все так получится, я бы выбрал какое-нибудь другое место. Но не было ни малейшего намека…
Хозяин нахмурился и почесал затылок.
– Никаких проблем с получением разрешения? Никаких вымогательств?
– В Генеральном Агентстве по контролю мне сказали, что более легкого времени у них еще не было. Мы обо всем договорились: и об афишах, и о транспарантах. Не понимаю.
Зазвучала труба, и О'Хара навострил уши.
– До главного представления пять минут. – Он посмотрел на темнеющее небо. – Стемнеет еще до конца шоу. Надеюсь, этот ангарианец из дворца не заставит себя ждать.
О'Хара повернулся, собираясь уходить.
– Мистер Джон, а что делать мне?
О'Хара остановился и потер подбородок.
– Возьми у Раскоряки пару его «зубочисток» и постой с нашими бойцами. Может быть, пригодишься.
Крыса стоял в темноте вместе с грузчиками, рабочими и теми из исполнителей, что уже закончили выступление. Каждый держал в руке «зубочистку», как называл бригадир крепкие четырехфутовые деревянные штыри. Клоун, еще не смыв грим, подошел к группе, вооружился штырем и приблизился к Крысе, негромко ругаясь себе под нос.
– Ну что, Чолли, похоже, здесь собрались одни весельчаки. Такой публике достаточно палец показать.
Клоун сердито посмотрел на шатер:
– Мне приходилось встречать ребят поживее, это уж точно. – Он прислонил штырь к ноге и вытянул руки. Они немного тряслись. – Ты посмотри на это. Только посмотри! – Чолли опустил руки. – Ужасно. Эта публика тихая, как смерть. Они смотрят на тебя, словно из пустоты. Даже не мигают! – Клоун поднял штырь и постучал им по ладони. – Надеюсь, что-то будет. Надо же мне как-то разрядиться!
– А как другие?
Чолли покачал головой:
– Кто как. Кто-то плачет, забившись в уголок. Представляешь? Стенни, который выступал в самом начале, попытался вышибить себе мозги. – Он пожал плечами. – Бедняга не нашел ничего, кроме водяного пистолета. За ним сейчас присматривают.
Крыса вздохнул:
– Никогда не видел ничего подобного.
– Знаешь, Сэм всегда призывает зрителей притихнуть, когда Риетта делает пирамиду на проволоке.
– Ну да.
– Так вот, было так тихо, что Сэм не стал вмешиваться. Но это мертвое молчание так подействовало на Поля, что он разнервничался и чуть не свалился с проволоки. – Чолли снова постучал штырем по ладони. – Ну, пусть только начнут!..
Оркестр заиграл побыстрее, и Раскоряка выступил вперед, помахивая «зубочисткой».
– Внимание все! Музыканты заканчивают, так что приготовьтесь.
Крыса шагнул вперед.
– Раскоряка, этот парень из дворца уже появился?
Бригадир кивнул:
– Пришел… только что. – Он махнул рукой в сторону освещенного главного входа. – Зашел туда с Хозяином. – Раскоряка прислушался к музыке. – Ну, вот и все.
Все замерли в напряжении, сжав штыри. Музыка оборвалась, наступила мертвая тишина. Крыса почувствовал, как на лбу выступили капли пота.
Из шатра донеслись звуки – зрители поднимались с мест и двигались к выходу. Первым появился Хозяин с каким-то ангарианцем. О'Хара кивнул гостю, помахал ему рукой и повернулся к своим людям, затаившимся в темноте.
– Всем собраться в главном шатре. И оставьте «зубочистки». – Заметив их растерянность, он добавил: – Ну же! Шевелитесь! Ночь коротка.
Крыса бросил штырь на землю, другие последовали его примеру. О'Хара уже направился к главному шатру.
– Мистер Джон, что случилось?
– Не поверишь, пока сам не увидишь.
Они вошли и остановились у нижнего ряда стульев. Джек Крыса обратил внимание, что ангарианцы спустились с верхних рядов и расположились вокруг арены. Их лица напоминали каменные маски. О'Хара показал на освободившиеся сиденья:
– Поднимайтесь туда.
Они двинулись по проходу, и Крыса заметил, что многие исполнители уже там, в том числе и клоун Стенни. Как только все уселись, в шатре снова стало тихо как в гробу. Крыса толкнул О'Хару локтем:
– Что происходит?
– Ш-ш-ш. – О'Хара приложил палец к губам. – Просто смотри.
Ангарианцы, стоявшие вокруг арены, повернулись налево и начали медленно раскачиваться, тогда как другие, оставшиеся в центре шатра, запели. Чистые, звонкие голоса наполнили все пространство, поднимаясь все выше и выше. Те же, которые окружали арену, разбились на группы по четыре и закружились в каком-то странном, быстром танце. Вскоре свободное пространство между поющими и танцующими заполнили ангарианцы, исполнявшие сложные и достойные восхищения гимнастические упражнения. Несколько молодых парней даже соорудили шестиярусную пирамиду.
Пение стало громче, и танцующие вытащили откуда-то из-под одежд красные, синие, оранжевые и желтые шарфики. Размахивая ими, они продолжали свой удивительный танец, грациозный, стремительный и красочный.
Поразительный спектакль продолжался двадцать минут, после чего все его участники сгруппировались в центре шатра и вышли в ночь. Ангарианцы, оставшиеся на своих местах в зале, тоже поднялись и стали спускаться к выходу.
О'Хара взглянул на часы, потом посмотрел на Джека Крысу:
– Мы попали в яблочко, Крыса. Это хит!
– О чем это вы толкуете, мистер Джон?
– Все четыре группы выступали по двадцать пять минут каждая. У ангарианцев это равнозначно буре аплодисментов. Видишь ли, когда наши выступали, зрители молчали, чтобы ничего не пропустить. А теперь нам устроили овацию. – Хозяин сложил руки на груди и улыбнулся. – Думаю, у нас будет очень удачный сезон. И это хорошо.
По мере того как цирк катил все дальше по Ангару, зрителей собиралось все больше и больше. Мест на всех желающих посмотреть представление не хватало, и приходилось задерживаться на два-три дня. К тому времени, когда шоу докатилось до Даррасина, многие молодые ангарианцы приходили, чтобы помочь раскатать брезент, за что получали право бесплатного прохода на представление. Во время пребывания в Иолусе неизвестно откуда появившийся и столь же внезапно умчавшийся ураган в клочья изорвал тент главного шатра и расколол два из трех шестов. Через неделю местные торговцы заменили старые лохмотья новой, легкой и прочной тканью, а прежние, используемые с незапамятных времен шесты уступили место новым, гораздо более надежным. Но и тогда, когда представления проходили под открытым небом, публики не уменьшалось.
С течением дней все обратили внимание на перемены в поведении Хозяина. Он все чаще запирался в административном фургоне и просиживал там часами. Иногда случалось, что цирк даже переезжал на новое место, а О'Хара так и не выходил из фургона. В те редкие моменты, когда он допускал к себе кого-то, посетители обнаруживали Хозяина за столом, заваленным бумагами, книгами, планами, картами и таблицами.
После отъезда из Абитина Ловкач случайно встретил О'Хару, торопившегося из кухни к своему фургону. Погруженный в глубокое раздумье Хозяин даже не заметил юридического советника.
– Мистер Джон?
О'Хара остановился, хмуро огляделся и наконец наткнулся взглядом на Ловкача. В следующее мгновение его брови поползли вверх.
– О, это ты.
Теперь уже нахмурился Ловкач:
– Конечно, это я! Мистер Джон, вам бы лучше рассказать мне, что происходит. Если у нас неприятности, то мне следует быть в курсе.
Хозяин потряс головой:
– У нас нет неприятностей.
– Тогда в чем дело? Что вы вечно делаете в своем фургоне?
О'Хара взглянул на административный фургон, потом повернулся и посмотрел на шапито. На его лице появилось странное выражение.
– Ловкач, всю жизнь я только и делал, что старался сохранить шоу, сначала помогая отцу, теперь в одиночку.
Ловкач заметил, как дрогнули морщинки в уголках глаз О'Хары.
