– Как это? – опешил молодой вельможа. Он с ненавистью посмотрел на Гима. – Этот человек сломал вашу волю? Говорю вам: он у меня в руках! Он пойдет на смерть, чтобы спасти кареглазую соблазнительницу!
– Виолт, – простонал Радол. – Это же шантаж! Уймитесь наконец, мне за вас стыдно! Нам больше не понадобятся энергостанции. Пусть герцог беснуется, как ему вздумается. Мы распределим энергию тех спутников, которые он нам оставит.
– Но милорд...
– Виолт! Мы больше не будем строить «Икары».
Последние слова прозвучали как гром среди ясного неба. Виолт побледнел как полотно, губы его дрожали, пальцы нервно постукивали по подлокотникам кресла, глаза лихорадочно бегали, останавливаясь то на Гиме, то на Радоле, словно он не мог решить, на кого из них броситься.
– Ситуация изменилась, – сухо повторил граф. – У нас проблемы посерьезнее карательной операции герцога Ронтонте. Собирайте своих людей, Виолт! Мы устраиваем открытый военный совет – первый, последний и самый важный... Да, и вот еще – немедленно верните девчонку. Мне стыдно за вас, Виолт, честное слово! Кстати, откуда она у вас?
– У герцога есть враги, у меня есть друзья... – уклончиво ответил молодой вельможа.
Да... – Граф задумчиво кивнул. – Мы так и думали...
– Чтобы собрать всех, потребуется время, – сказал Радол. – Может быть, день или два.
Гим и граф шагали по коридору дворца правительственной связи Уенберга. Пожилой правитель остановился и повернулся к Гиму. На его круглом лице вновь появилось наивное выражение обиженного ребенка.
– Честно говоря, никак не могу понять, какой толк собирать Совет, – сказал он убитым голосом. – Мы не сможем эвакуировать население семи планет. Ни за три месяца, ни за три года. Остановить взрыв сверхновой – тоже за пределами наших возможностей... Хочу вас спросить: вы знаете что-нибудь о глобальной информационной сети эльтаров?
– Нет, милорд, ничего.
– А ведь это одно из чудес света – информационная сеть, опирающаяся на способность человеческого сознания отображаться в параллельных измерениях. Как бы попроще вам объяснить? Ну, бывает так, что два очень близких друг другу человека расстаются на сотни световых лет, один из них гибнет, а другой чувствует, что с товарищем случилось что-то непоправимое. Между ними расстояние, которое неспособна преодолеть мгновенно никакая сверхсветовая связь нашей цивилизации, а ощущение беды у одного из двоих наступает точно в ту самую секунду, когда несчастье происходит со вторым, словно события разворачиваются на соседней улице или в соседнем доме... Слышали о таком?
– Да, слышал.
– Насколько мне известно, эльтары так и не поняли, в чем суть явления, но научились использовать в своих целях саму идею. Их кристаллы-фотоиды во много раз усилили ментальные возможности человека, а энергетическая сущность получила способность не только чувствовать абстрактные эмоциональные волны, но и получать-отправлять порции вполне осознанной информации. Не стану утомлять вас теориями, потому что и сам никогда не имел к ним доступа, расскажу так, как мне самому представляется. Смысл в том, что, имея на руках кристалл-фотоид и обладая инструкциями, как настроиться на заданную волну, любой эльтар в любой точке Вселенной способен без какой бы то ни было аппаратуры войти в базу данных Великой империи и найти ответ на любой вопрос.
– К чему вы клоните? Если бы у нас были друзья среди эльтаров, мы бы могли узнать, как предотвратить катастрофу?
– Не совсем так, Гим Церон. Вы сказали, что вы – человек-фотоид. Вы сами, а не ваши друзья. Теперь понимаете?
– Хотите сказать, что я сам могу войти в базу данных эльтаров?
– Вы могли бы попробовать. – Граф смотрел на Гима с надеждой. – Нам бы очень пригодилась ваша помощь!
– Я ведь даже не знаю, насколько я человек, а насколько – фотоид, – невесело усмехнулся сержант.
Радол мягко улыбнулся и похлопал его по плечу.
– А вы просто попробуйте, лорд! Просто попробуйте! Потерять ведь ничего не потеряете. А выиграть можно многое!
– И как вы это себе представляете?
Они вошли в большой зал с расположенными амфитеатром креслами и колоннами из светящегося изнутри зеленого камня.
– Вам здесь нравится? – спросил Радол. Гим пожал плечами.
– Здесь мы устроим Совет, а пока – хочу, чтобы вы поэкспериментировали в этом пустом зале.
– Что я должен делать?
– Я, как и вы, никогда не обладал настоящим фотоидом. Поэтому могу только догадываться. Попробуйте расслабить сознание, отвлечься от реальности, прислушаться к себе и к окружающему миру.
Гим улыбнулся, не особенно веря в успех этой затеи, но вышел в центр круглой арены, погруженной в зеленый полумрак, сел в позу для медитации и закрыл глаза, освобождая мозг от эмоций и мыслей.
Новое тело вело себя совершенно по-новому. Отвлекаясь от органов осязания, зрения и обоняния, Гим не терял ощущения реальности и не переставал «видеть» все, что происходит вокруг.
– Я расслаблен, – сказал Гим. – Чувствую вас, чувствую магнетизм Оттора, чувствую энергию Фатилуса. Что дальше?
– Космос?
– Да, он повсюду.
– В нем есть информация?
Гим «прислушался» повнимательнее. Его дыхание стало слабее и медленнее, температура тела понизилась, лицо побледнело. Энергия переместилась из солнечного сплетения к голове и распространилась вокруг затылочной области, оживив в зале переговоров еще один источник слабого, пульсирующего света...
Впрочем, правильнее было сказать не «прислушался», а «всмотрелся», потому что Гим внимал сейчас не звуковым, а визуальным образам, выхватываемым какими-то бессмысленными кусочками сразу отовсюду, не имеющим порядка, не поддающимся смысловой интерпретации.
– Вы удивитесь, граф, – стараясь говорить так, чтобы не отвлечь мозг от ментального созерцания, сообщил Гим. – Информации бесконечно много. Наш мир – сплошная каша из информации. То, что мы привыкли называть пустотой, на самом деле наполнено смыслом, которого, к сожалению, не уловить человеческими мозгами.
– Так сложно?
– Наоборот – слишком просто... Что я должен найти?
– Информацию, размещенную человеком.
– Это может занять целую вечность! Образы появляются с такой скоростью, что мозг не успевает за ними!
– Ищите что-то такое, что не вписывается в общую картину, что-то медленное, некрасивое, что-то, описанное словами и цифрами. – Граф, который внимательно и с восторгом смотрел на сержанта, занервничал, боясь, что не сумеет задать правильное направление, потому что и сам ничего про это не знает. – Среди картин в вашем сознании что-то должно запомниться, что-то должно показаться корявым, неестественным, неуместным...
«Запомниться»... Подумав, что вырываемая отовсюду информация может откладываться где-то в памяти, Гим сразу же понял, что именно так и происходит. Он мог вспомнить какие-то кусочки калейдоскопа, мог вглядеться в них, мог попытаться понять, что видит на самом деле...
В этих кусочках таился смысл! Смысл, которого не должен познать человек, желающий сохранить свой рассудок и продолжать жить по выделенной для него из общего порядка вещей горстке физических и моральных законов. Сам оставаясь материальным, Гим не должен был осознать правила существования нематериальной сущности. Но он в них всматривался, он захотел узнать то, что ему не было положено знать!
В какой-то момент, настроившись всего на один из визуальных фрагментов, Гим проник слишком глубоко в суть увиденного – ему показалось, что из теплых и холодных цветовых пятен начинает вырисовываться вполне определенный рисунок. Но чем четче становилась картинка, тем больший ужас охватывал его сознание. Стоя на самом краю осмысления, Гим неожиданно для себя понял, что лучше ему остановиться – он ведь не знал, что за тайну мироздания хотел вытащить сейчас на поверхность. Игра могла стать слишком серьезной! Сеть, размещенная внутри информационного моря Вселенной эльтарами, наверняка понятнее, доступнее, приземленнее, безопаснее!
«Я ищу не там, – сказал сам себе Гим. – Не надо присматриваться. То, что создал человек, не может быть таким жутким, оно должно лежать на самой-самой поверхности...»
Выдохнув, Гим «потушил» мир огней в своей голове и начал еще раз. На этот раз он почти не искал – ждал, что какой-нибудь информационный канал сам попросится извне в его черепную коробку. Так и случилось. Созданное эльтарами «чудо света» лежало над информационной базой космоса, словно пыль, осевтая на экран с трехмерным и невероятно сложным изображением. Каждая из «пылинок» служила «смысловым заголовком» – позволяла всмотреться в себя, приближалась и увеличивалась до размеров целого раздела знаний, состоящего из множества других «пылинок» поменьше, опять же приближающихся и распахивающих перед зрителем свое содержимое.
Должен был существовать и способ ориентирования в этом хаосе библиотечных томов и неупорядоченных заголовков. Причем очень простой способ. Что интересовало Гима? Во-первых, Излин и его солнце. Во-вторых, корабли «Икар» – все, что выведали и записали о них вездесущие шпионы высшей человеческой расы. В-третьих, все, что касалось его самого, Гима Церона, самой дорогостоящей разработки отдела Службы Безопасности при Высшем совете эльтаров.
