– Послушай меня, Мать. Мы в Кетиуй всегда были друзьями голубого кургана. Сейчас мне нужна помощь. Они убили… всех, кроме меня. И думают, что победили. Септ Руил привел с собой красный курган. Ты думаешь, что они их когда-нибудь отправят обратно, что они знают, как это сделать? Нет, красные не уйдут никогда. Они навсегда останутся в Кетиуй, в нашей долине, и Семья не попытается их остановить, ибо уже сделала бы это, если бы хотела.
– Это кажется разумным.
– Я могу отобрать у них Кетиуй. Если голубой курган мне поможет, я отберу его.
Захлопнув челюсти, мать подняла голову и, пока думала, произвела на свет дюжину новых существ, Работницы подхватили и унесли яички, Трутни засуетились вокруг нее, издавая беспокойный писк, затихающий на верхних регистрах.
– Это очень опасно, – заметила Мать. – Вмешательство нарушает Договор и увеличивает беспорядок. Кроме того, у тебя нет трансляционных компьютеров. Без точных инструкций Воины и люди не смогут сотрудничать.
– Я могу им ПОКАЗАТЬ! Повести их. Некоторые знают Кетиуй, правда? Они уже были там. Остальные могут идти за ними.
Мать колебалась. Голова ее вновь качнулась.
– Ты права, молодая королева, но, подозреваю, по другой причине, чем та, о которой думаешь. Все-все Воины знают Кетиуй. Мы не совсем понимаем, каким путем следуют твои мысли, однако, ты можешь послужить фокусом. Да, это возможно. Очень рискованно, но возможно.
– Нужно только немного подождать. Еще несколько дней, и я попытаюсь. Мне понадобится излучатель, ази и Воины. Тогда мы отнимем Кетиуй. Местные ази включатся в борьбу, когда я прикажу им. Месть, Мать! А голубой курган сможет входить в Кетиуй и выходить оттуда, когда только захочет.
Воцарилась тишина. Мать с шумом втянула воздух, выпустила его и втянула снова. Песня Трутней то усиливалась, то затихала.
– Я рожаю Воинов, – сказала наконец Мать. – В данных обстоятельствах они нужны кургану. – Говоря это, она отложила еще несколько яиц. – Но я не могу рожать ази, их утрата будет невосстановима. Мы можем провести только одну атаку на Кетиуй. Голубой курган обманул красный, сообщив о твоей смерти, – для этого наружу вышли испорченные Воины. Но те, что пойдут с тобой, не должны быть испорченными, ибо не смогут ни запомнить своей миссии, ни правильно функционировать. Красные кольцом окружают Кетиуй. Когда ты их встретишь и когда падут голубые Воины, ты не сможешь больше вернуться сюда. Вкус выдаст твое существование, и красные явятся, потому что мы впустили человека внутрь кургана, а это будет принято плохо. Тогда нам придется сражаться здесь и там, используя всех наших Воинов. Если в этой битве мы потеряем многих, последуют очередные атаки красного и прочих курганов, а времени для выращивания новых воинов не будет. Скажи, королева Кетиуй, разумно ли это? Может, ты попробуешь найти Трутней и поселиться где-то в другом месте с большими надеждами на будущее? Ты могла бы родить собственных Воинов. Могла бы купить ази. Основать новый курган.
Раен взглянула в мозаику глаз, для которых существовала лишь как теплое пятно.
– В красном кургане тоже выращивают Воинов, правда? Если они планировали атаку на Кетиуй, значит, Воины рождаются уже давно. Несколько лет. Что случится, если они пойдут дальше? Тебе нужен Кетиуй под контролем септа Сул. Если же будешь тянуть… тогда тебе не хватит времени, чтобы родить Воинов, а красные… – она сделала паузу. Внезапно ее осенило, каким ключом нужно воспользоваться, как расшевелить голубых. – Красный курган убивал людей, убивал Мет-маренов. Вопреки Договору. Возможно, Руилы подготовили их, но убийства совершил красный курган, согласился их совершить. Ты хочешь, чтобы они навсегда остались вашими соседями, Мать? Я знаю дороги в Кетиуй, которых Воины не могут увидеть, и смогу провести их внутрь. Голубые попадут внутрь, сколько бы красных ни охраняло ворота. Я знаю, что смогу это сделать.
Мать молчала.
– Да, – сказала она наконец. – Да.
Туман сгустился перед глазами Раен, заслонив зеленоватое свечение, тени маджат, мерцание Трутней. Она подумала, что сейчас упадет, а это было недопустимо, потому что перечеркнуло бы все достигнутое. Девушка коснулась клешней матери и попятилась, не зная принятого церемониала. Никто не обратил на нее внимания, никто не казался оскорбленным. Она нашла входной туннель. Свечение гнилушек было как воспоминание света на сетчатке, а впереди ждал мрак, черные круги, дыры в свете. Раен вошла в одну из них, и глаза стали ей не нужны. Воздух звенел от песни Работниц, более глубоких голосов Воинов и писка Трутней; то и дело ее касались щетинистые конечности.
Работницы кишели вокруг нее, направляли, ласкали, искали губ, чтобы познать мысли, хотя биохимия людей была для них непонятна. Возможно, на ней еще оставался запах Матери. Она не отступала, а тоже касалась их, ошеломленная своим успехом. Маджат были центром ее мечтаний и кошмаров, маджат – подземная сила, обитающая здесь, где люди были всего лишь пришельцами. Она коснулась Матери, жившей под холмом в те времена, когда ее самой еще не было на свете, и Мать позволила это. Она была Контрин, принадлежала к Семье, а эмблема, вживленная в ее правую руку, давала ей право на защиту могущественных курганов, всегда ценимых в Кетиуй больше, чем где бы то ни было в Семье… друзья кургана… Раен рассмеялась, удивив Работниц, и, продолжая смеяться, потеряла сознание.
Задвигались стулья, и все заняли места. Женщина ази, созданная для функций, не имеющих ничего общего с домашними делами, прошла вдоль длинного стола, подавая напитки и улыбаясь.
Эрон Тел похлопал ее по бедру и шепотом разрешил уйти. Она принадлежали ему, так же, как летний дом в горах Алтрин, и он не обращал внимания на ее прелести, хотя кое-кто из гостей провожал ее жадным взглядом. Эрон с удовольствием смотрел, как они разглядывают его собственность. Предметы, украшавшие комнату, были уникальны, их привезли из миров извне Района, и сейчас все разглядывали их с должным восхищением… но без зависти, поскольку ее трудно было вызвать у родственников из Семьи. Однако смотрели и одобряли.
Страх вошел в комнату в облике Воина маджат, занявшего пост у дверей. Он представлял собой силу. Илс Рен-барант, Дел Холд и некоторые другие привыкли к присутствию маджат, так же, как Тел а'Руил, но это не уменьшало страха и понимания, что за этим созданием стоят его бесчисленные соплеменники, сознание кургана.
– Ты уверен в нем? – спросил Холд. – Он запоминает, даже если не понимает.
– Он носит сведения только в свой курган, – объяснил Эрон. – А так уж получилось, что его курган играет определенную роль в сегодняшней встрече. Необычайно существенную роль, кузен.
Он кивнул, тихо свистнул, и Воин подошел к столу и присел, возвышаясь над людьми. Он был живым записывающим устройством: регистрировал информацию.
– Красный курган, – заговорил Эрон, – занял позиции в некоторых критических точках, здесь и на других территориях. Они неподкупные охранники, лучшие, чем обычные средства предосторожности. Их желания не противоречат нашим, совсем наоборот.
Он открыл лежащую перед ним на столе пластиковую папку, и все торопливо сделали то же самое. Собравшиеся отличались друг от друга. Здесь были его союзники и несколько стариков, благодарных за то, что их пощадили во время общей чистки. Благодарных – Эрон мысленно рассмеялся, внимательно глядя на исписанные страницы, – что их допустили на это собрание, в круг, где определялись будущие решения Совета. Сложив руки, он наклонился и улыбнулся с отработанной сердечностью.
В этом и состоял его талант – в искусстве убеждения. Он пользовался им сознательно, заранее предвидя всеобщее согласие со своим предложением. Как и все Контрин, он был красив, и выглядел лет на тридцать, хотя на самом деле был на два столетия старше, что, кстати, можно было сказать о большинстве собравшихся, за исключением нескольких Холдов. Кроме того, Эрон был обаятелен – черта, на которую Контрин обычно не обращали внимания, поскольку им хватало власти, – и знал, как этим обаянием пользоваться, тем самым управляя другими. Сейчас он представлял внутренние союзы Холдов, Рен-барантов и Руил Мет-маренов и не собирался на этом останавливаться.
– Пункт первый: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ограничения обмена между нами и курганами были слишком жесткими, – он вытянул руку и, перепугав часть присутствующих, положил ладонь на туловище Воина. Маджат покорно снес это, не меняя позы ожидания. – Старые запреты играли свою роль, они защищали обе стороны, предотвращали недоразумения. Но и маджат, и люди хотели более тесных контактов. Возникли новые реалии, возможным стало сотрудничество на новых территориях. Красный курган оказался наиболее податливым к ощущениям подобного типа. Они заинтересованы в тесном сотрудничестве, так же, как и – через их посредничество – золотистые.
