6
– Ночь, – сообщила работница.
Раен чувствовала это. Она научилась распознавать циклы и ритмы жизни кургана, говорящие о том, что снаружи опускался мрак: все больше маджат возвращалось, потоки воздуха меняли направление, звучали другие песни. Внутри же мрак был всегда одинаково черным.
Девушка попросила фосфоресцирующих грибов, чтобы иметь хоть немного света, и Работницы принесли их, разместив на стене камеры, принадлежавшей теперь ей.
Таким образом она доказала себе, что по-прежнему видит. Впрочем, свечение нужно было лишь для ее спокойствия. Она научилась видеть наощупь. С помощью изменений в непрекращающейся песне кургана, научилась понимать точку зрения маджат.
КРАСИВАЯ, КРАСИВАЯ, – говорили они ей, очарованные цветом ее теплового излучения. – У ТЕБЯ ЕСТЬ ЦВЕТА ВСЕХ КУРГАНОВ, – заверяли ее Работницы, – ГОЛУБЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, ЗОЛОТИСТЫЕ И КРАСНЫЕ, ВСЕ ВРЕМЯ МЕНЯЮЩИЕСЯ; НО ТВОИ КОНЕЧНОСТИ ВСЕГДА ПРИНАДЛЕЖАТ ГОЛУБОМУ КУРГАНУ.
Рука девушки была покрыта хитином голубых, и это неизменно восхищало ее, этот секрет, в создании которого принимали участие маджат. Генетическая инженерия Контрин и биохимия маджат сообща создали жизнь на всех мирах Района. Маджат были способны к анализу и синтезу с невероятным диапазоном и точностью, могли брать пробы и менять вещества так же естественно, как человек шевелил пальцами. Сотрудничество с ними было бесценно для лабораторий Контрин, но лишь теперь Раен поняла, что курган никогда в полном объеме не участвовал в работе. Работницы маджат, приходившие в лаборатории, всегда были изолированы от Работниц в кургане, чтобы не привносить туда биохимического замешательства. Они туда не возвращались, а оставались в лабораториях до конца, обреченные на общество людей и зависящие от их, запрограммированные на несколько человек, которые осмелились их коснуться. Они мало отдыхали, не спали и работали, пока не кончалась их энергия, Потом людям приходилось убирать тела; никто из маджат не сделал бы этого.
Мое присутствие здесь угрожает Разуму, – думала Раен, испытывая угрызения совести. – Может, находясь здесь, я совершила то, чего они всегда боялись, нарушила химическое равновесие кургана и изменила их. Может, они оказались в ловушке.
Однако, имелись еще ази, человеческие Работницы. Маджат жили рядом с ними, не изменяясь.
НО ПРАВДА ЛИ, ЧТО ОНИ НЕ ИЗМЕНЯЮТСЯ? – задумалась Раен. И сразу возникла ужасная мысль; – А Я? – Песня зазвучала оглушающе, заставляя дрожать кости. Ее начала Мать, подхватили Работницы, свой баритон внесли и Воины – чужие в собственном доме, выделенная для убийства часть разума кургана. Трутни пели редко… а может, их песня, как большая часть языка маджат, звучала на частотах, недоступных слуху людей.
Раен встала и прошлась, проверяя, вернулись ли к ней силы. Она достала одежду, произведенную маджат, тонкую, бледную ткань из паутины коконов. Обычно она не носила ее, потому что это беспокоило Работниц, приглушая ее цвета. Раен не смущалась своей наготы.
– Я готова, – сказала девушка. Работницы коснулись ее и побежали передать сообщение.
Появился Воин, она известила его о своих планах, и он ушел.
Вскоре явились ази – люди, хоть и не совсем, маджат не признавали их людьми. Выращиваемые в лабораториях, стерильные, но не лишенные наружных половых органов, они трудились как Работницы с более проворными пальцами и разумом, более подходящим для контактов с людьми – новая принадлежность кургана, появившаяся, когда маджат начали сотрудничать с людьми, необходимая часть Разума. Их производили бета, продававшие затем другим бета, а также Контрин, которые передавали курганам часть этих короткоживущих клонов, созданных из клеток бета.
Они явились, неся голубые огни, лишь немногим более яркие, чем иллюзорное свечение грибов. Ази собрались вокруг нее, возможно, ошеломленные хитином на ее ладони и сознанием того, что она относится к Контрин, хотя обнажена, как они, и находится внутри кургана. Этих ази выращивали не для битвы, но они были хитры, стремительны и готовы услужить. Маджат высоко ценили их, и ази знали свою цену в кургане, однако были слегка безумны, как большинство тех, кто жил среди маджат.
– Мы выходим наружу, – сообщила им Раен. – Вы получите оружие и будете выполнять мои распоряжения.
– Да, – ответили они нестройным хором; голоса их звучали певуче и были лишены всякой интонации, как голоса маджат. Эти ази вызывали смутный страх. Они попадали сюда в более молодом возрасте, нежели обычно продавали ази, и перенимали многие обычаи маджат.
Сейчас они касались ее, чтобы лучше запомнить, и она касалась их тоже. Затем подняла одежду, которую ей дали, завернулась в ткань, и перевязала ее в нескольких местах. Несмотря на легкость материала, чувствовала она себя странно; нахлынули воспоминания внешнем мира.
Появился Воин и сел. Его хитиновая голова и мощные челюсти мерцали в огнях, принесенных ази, словно инкрустированные фантастическими драгоценностями.
Он подал ей излучатель. Сам он тоже носил дополнительное оружие, кроме того арсенала, которым снабдила его природа. Маджат ценили эти мелочи, свидетельствующие о статусе Воина, хотя люди считали их просто символами.
Раен схватила излучатель, подогнанный для человеческой руки; холодный, тяжелый предмет быстро разогрелся в ее ладони. Форма оружия, его твердость доставили ей удивительное наслаждение. Это была сила, сила, которая заставит Руилов заплатить за свои поступки.
– Оружие ази, – произнес Воин. – Мы вооружим их?
– Да. – Она сунула свободную руку между мощными челюстями, коснувшись обонятельных пятен. – Вы готовы?
Воин низко запел, и появились другие, выходя из невидимых туннелей в мерцание света. Они несли оружие, часть которого была закреплена на их кожистых телах, остальное раздали ази. Человеческие глаза клонов вспыхнули нечеловеческим огнем, они возбужденно улыбались.
– Идем, – приказала она.
За ее словами стоял авторитет Матери, согласие кургана, и все пошли по темным туннелям. Новые Воины присоединялись к молчаливому шествию, песни стихли, и все двигались в полной тишине, и в полной темноте – ази оставили свои огни.
Вскоре колонна вышла в холодный вестибюль, а затем оказалась под ночным небом. Раен задрожала от ветра, ошеломленная видом звезд и яркостью ночи. Воины собрались вокруг нее, касались, ожидая объяснения и направления. Она была центром, управляющей единицей для этой части Разума. Босая и проворная, она двинулась вперед между камнями.
Звезды отражались в озере, а резкие, искусственные огни танцевали на поверхности воды у другого берега, там, где Сулы никогда не зажигали света. Раен остановилась на последней скальной полке под деревьями и взглянула на долину. Впервые ее раны заныли, а дыхание перехватило от вида, которого глаза маджат практически не видели. Кетиуй-над-озером.
Ее дом.
Она ощущала печаль, большую, чем когда-либо прежде.
До сих пор Раен была лишена человеческой шкалы оценок, но сейчас все прошлые смерти обрели реальность. Мать, кузены, друзья… все они теперь лишь пепел. Руилы не пощадили никого, и уж особенно Старейшего, чтобы никто не мог воспротивиться их планам. Несмотря на это Семья не сделала ничего, чтобы вмешаться. Руилы по-прежнему находились здесь, в противном случае курган знал бы это, и маджат сказали бы ей. Красный курган тоже находился здесь, в этом они были уверены. Горечь поднялась в ней, как волна, горечь и ненависть. Раен вытерла глаза левой рукой, в правой, покрытой хитином ладони она сжимала излучатель.
– Мет-марен, – поторопил ее Воин, и она спустилась вниз, не обращая внимания на камни. Ноги дрожали от усилий, но Воин подхватил ее своими сильными конечностями. Один его шаг был больше, чем несколько ее, суставы легко сгибались под углами, невозможными для людей, мышцы крепились к наружному и внутреннему скелету. Ази тоже протянули ей руки, поддержали, передали ждущим внизу Воинам, а те заторопили, как обычно делали Работницы. Они приспосабливались легче остальных маджат, были способны к независимым суждениям и сложным поступкам.
– Туда, – указала она дорогу через лес, по знакомым тропам, и они тихо пошли за ней – не хрустнула ни одна веточка. Они шагали быстрее, чем она могла бы бежать.
Красный Воин! Он выскочил из-за скрывавших его кустов, но переоценил свою быстроту; голубые помчались за ним, перевернули, укусили. Вся группа на мгновение замерла, как статуи, голубые склонились над поверженным врагом, с обычной для маджат терпеливостью сжимая челюсти. Потом голова побежденного отпала, а голубые Воины вновь ожили и двинулись вперед, часть по дороге, остальные рядом, быстрыми касаниями передавая друг другу вкус.
– Большие силы красных, – сообщил Раен один из них, торопливо коснувшись усиком ее губ. При этом он забавно затанцевал, объясняя звуками то, что она должна была понять по вкусу. Голос его звучал едва слышно.
