– Далековато милиционер забрел, с проломленной-то головой, – скептически заметил Саша. – Или ты притащил оба тела на вокзал?
– Зачем – притащил? – Охотник сделал вид, что удивлен. – Они сами пришли. Под моим чутким руководством. Теперь лежат вон там, за тумбой.
Комаров бросил короткий взгляд в ту сторону, куда указал Зайнулин, и увидел две пары ног в серых брюках с красным кантом, торчащих из-за какого-то большого ящика.
– Ты ненормальный, – негромко, но твердо заявил Саша, пряча нож обратно в рукав.
– А менты решат, что ты, – возразил противник и прицелился Комарову в голову.
В этот момент над самой головой Зайнулина раздался оглушительный грохот, и охотник невольно поднял взгляд вверх. Поскользнувшись, дородная румяная тетка впечатала два оцинкованных ведра с куриными яйцами прямо в стертые ступени переходного моста.
– Ой, горюшко! – завопила тетка. – На базар ведь везла!
Саша не стал слушать ее дальнейшие причитания, а воспользовался моментом и, присев как можно ниже линии огня, заблокировал левой рукой конечность Зайнулина, удерживающую пистолет, а правой нанес сильный удар противнику в пах. Охотник не успел охнуть, как Комаров выпрямился, одновременно закладывая хороший крюк правой снизу. Татарин, почти как в кино, взмахнул одновременно и руками и ногами, а затем рухнул на спину, крепко приложившись затыл-м к асфальту.
– Правильно падать ты так и не научился, – с осуждением проговорил Саша и, развернувшись, запрыгнул в электричку.
Несмотря на легкий нокдаун, противник не выпустил пистолет и даже начал подниматься, но в этот момент двери поезда с шипением закрылись и электричка тронулась в путь. Комаров успел разглядеть, как несколько зевак тычут пальцами в лежащие под мостом тела и к месту стычки лейтенантов бежит наряд милиции.
Саша уселся на свободное место и с облегчением вздохнул. Он прекрасно понимал, что эта схватка с Зайнулиным стала последней. Пограничник в своей борьбе за лидерство зашел слишком далеко. Настолько далеко, что обратной дороги у него теперь не было…
На станцию, где располагалась Сашина часть, поезд прибыл в одиннадцать ноль-семь. На что Комаров никак не рассчитывал, так это на торжественную встречу. Впрочем, особо торжественной она и не была. Просто на перроне его поджидал Кричевский, а с ним командир комендантской роты и пара вооруженных курсантов.
– Я только набил ему морду и оставил на растерзание милиции, – упреждая, как ему казалось, вопросы майора, заявил Саша.
– Я знаю. – Кричевский угрюмо кивнул. – Только от милиционеров он улизнул. Мы уже объявили его дезертиром и отправили рапорт в военную прокуратуру. Тебе следовало сдать его в отделение лично…
– Я думал, что мы выше мирских забот, – немного растерянно сказал Комаров.
– От рук этого психопата могут пострадать люди, – возразил майор. – Мое упущение, по большому счету.
– А при чем здесь вы?
– Кто у нас психолог? – Кричевский с досадой махнул рукой. – Играл я с вами, героями, в суперменов и теперь вот – доигрался. Ты-то как?
– Нормально. – Саша пожал плечами. – Этот караул для меня?
– Нет, так, на всякий случай… Ладно, поехали в часть, у тебя в четырнадцать ноль-ноль устный экзамен. Не забыл?
– Нет, конечно. – Комаров провел пальцами по своей щеке. – Еще и побриться успею…
12.
Тоже время. Наблюдатели
– Да он просто псих! – заявил Гурк, неодобрительно глядя на изображение в экране следящего компьютера. – Зачем он нам нужен?!
– Не раздражай меня, – спокойно ответил инспектор. – Этот парень пригодится нам, во-первых, как источник приличного боевого опыта, а во-вторых, как страховка. Вдруг основной «случайный фактор» вздумает заупрямиться или начнет на Авесте собственную игру? Ты же видишь, какие они взбалмошные!
– Он не смог одолеть Комарова здесь, не сможет и там, – убежденно заявил помощник.
– А мы ему поможем, если возникнет такая необходимость, – сказал Лейц. – Конечно, этот Зайнулин будет не единственной нашей страховкой, но сейчас речь идет о другом. Ко всему прочему, хотя бы на первом этапе, приобретение этого воина не будет стоить нам ни одной монеты. Он бежит от правосудия, а значит, согласится на все наши условия.
– Это вы рассуждаете с точки зрения формальной логики, – возразил Гурк, – но у него свои понятия о мироздании. Я почти уверен, что во главе немногих достойных права на жизнь существ эта машина для убийства видит именно себя и свою мать.
– Мать? – Инспектор взглянул на помощника удивленно.
– Все психопаты очень сентиментальны, – пояснил Гурк, – во всяком случае, на Авесте…
– Как бы то ни было, – Лейц уверенно коснулся нескольких сенсоров основной приборной панели посадочного модуля, – мы его берем…
– Люська! Ну, ты и подросла! – Саша сжал сестру в объятиях. – Даже не знаю, за что тебя теперь можно ухватить, а за что уже неприлично!
– Тебе-то можно за все, – со смехом ответила Люся, – ты же не мужчина, а брат…
– Слышал? – Комаров обернулся к Игорю. – Моя школа! Знакомься, дружище, это моя родная сестрица Людмила Васильевна…
Девушка с интересом взглянула на Голикова и протянула руку.
–Люся…
– Игорь. – Старший лейтенант представился после секундной заминки.
Он никак не ожидал, что сестра Саши окажется такой красивой и вполне взрослой. В разговорах Комаров отзывался о ней как о ребенке.
Люся сразу поняла, что приехавший с братом приятель сражен наповал, однако охватившее ее чувство удовлетворения было каким-то необычным. Девушка не помнила ни одного случая, когда ее внешность не заставила бы представителя мужского пола принять охотничью стойку. Однако сама Люся подобных позывов не испытывала ни разу. А вот в этом Игоре было нечто странное, словно он пришел из другого мира, недоступного простым смертным, и девушка вдруг поняла что все ее прежние платонические победы – сгусток пустоты. Что на самом деле никакая она не особенная, ну, может быть, чуточку красивая. И еще поняла, насколько этого мало, чтобы стать не предметом всеобщего обожания, а избранной, которая достойна прикоснуться к человеку вроде Игоря или брата.
С ее глаз тотчас испарилась масленая пленка жеманства, и Люся превратилась в обаятельную и милую сестренку Саши.
– А где предки?! – крикнул из гостиной Комаров. – Что за дела, как ни приеду, они все где-то бродят?!
– Мама только что с работы звонила, уже выезжает, а отец в очереди за спиртным стоит…
– Надо бы ему помочь, – сказал Саша, снова появляясь в коридоре, но уже в цивильной одежде, – там же наверняка только по литру на нос отпускают… А вы что это замерли, как скульптурная композиция?
Задав этот вопрос, Комаров негромко рассмеялся и прошел в кухню. Люся опустила взгляд и только теперь поняла, что по-прежнему держит Игоря за руку. Девушка смутилась и сделала шаг назад.
– Вы, наверное, тоже хотите переодеться?
– Не может быть! – вдруг заорал из кухни Комаров. – Уже почти лето, а горячую воду до сих пор не отключили! Игореха, нам с тобой исключительно повезло! Черт с ней, с водкой! Мы имеем уникальную возможность смыть железнодорожную сажу, а заодно и большую часть грехов!
– Весь последний год мне казалось, что я живу в сне, – улыбаясь, сказала Люся. – Так было без него тихо и скучно…
– Зато мы в части жили как на вулкане, – тоже с улыбкой ответил Голиков. – Что из него только не лилось, от шуток до ругани, но всегда фонтаном…
– Ты мойся спокойно, – крикнула брату Люся. – Там сейчас очереди знаешь какие? До закрытия можно простоять… Я вот вчера за стиральным порошком заняла прямо с утра, так только к пяти часам достоялась а он, зараза, взял да и кончился… Я в своем словарном запасе такие ругательства обнаружила! Не знаю даже где их подцепила…
– Что ты подцепила? – выглядывая из ванно переспросил Комаров,
– Ругательства, не переживай. – Люся попытала закрыть дверь, но брат выглянул снова.
– Голиков, учти, период полового созревания моей сестры еще не закончился! – предупредил он товарища. – Если не прекратишь пожирать ее похотливым взглядом – вызову на дуэль!
– Ну что ты, в самом деле?! – Игорь покраснел развел руками. – Пошел мыться, так мойся.
Дверь в ванную закрылась, и сквозь шум воды снова послышался голос Саши. На этот раз он пел игривым тенором:
– «Сердце красавицы склонно к измене…»
– Он всегда был таким? – кивнув на дверь, спросил Игорь.
– Сколько я его помню, – подтвердила Люся снова взяла гостя за руку. – Пойдемте пока на кухню, я там как раз праздничный обед готовлю. Еще пригорит что-нибудь… Папа раньше говорил, что к Саше надо пару жилых кварталов подключить, чтобы энергия зря не пропадала. Иногда он, конечно, умолкает, но это затишье перед бурей. Или это означает, что он занят чем-то очень серьезным. Разве в части он ведет себя не так?
