Иван-дурак в стране чудес - Валерия Карнава

За окном спускался вечер, а в избе было светло и тепло. Старик-отец сидел за большим дубовым столом, пялясь в ноутбук. Ему недавно исполнилось семьдесят пять, с виду он был здоров и плотен, как бык, его простая белая рубаха, похоже, была ещё больше и висела на нём балахоном. Напряжённый взгляд старика скользил по экрану, а пальцы неуклюже тыкались по клавишам, путаясь в его длинной и густой бороде. Двое его старших сыновья сидели по обеим сторонам стола и молча пили чай с рогаликами. В этой избе после непростых трудовых будней подобное считалось доброй традицией.

Первым нарушил тишину старик-отец:

— Слушайте, парни, повадился какой-то негодник в нашем амбаре сено топтать. Надо бы вам ночью посидеть в карауле и поймать его.

Голос его прозвучал с напряжением.

— Отец, ты хочешь, чтобы мы его проучили? А как же твои веб-камеры? Кажется, ты их где надо и не надо понатыкал, — отозвался старший брат.

Ему было двадцать, и телом он пошёл в отца — такой же крепкий здоровый. Правда, рубашки умел подбирать по размеру, и модные они у него были. В этот раз он решил приодеться в красную атласную, подпоясанную чёрным глянцевым поясом. Как-никак захаживал после работы в гости к одной девице. Они у него частенько менялись: то одна, то вторая, то третья. Любили его девки, исходила он него какая-то особая энергетика.

Нахмурив брови, старик-отец взглянул на старшего сына.

— А тебе лишь бы кулаками махать! Для начала ко мне привести надо. Я посмотрю в его бессовестные глаза. А что касается веб-камер, понатыкать-то понатыкал, а вот что дальше, не разберусь никак, работают неважно. Не видно ничего. Чайник я в этих делах, — сказал он, указав на монитор.

— Ладно, поймаем. Кто пойдёт первым? — согласился с отцом средний брат, такой же крепыш, только девятнадцатилетний. И рубашка на нём тоже была атласная, только такого термоядерного цвета, что хоть глаз выколи, да ещё с дурацкой надписью: «Don’t sleep, chicken ass» 1.

Он старался подражать старшему брату: подбирал модные рубашки на рынке, чтобы девки липли, как пчёлы на цветок. Вот только вкус его частенько подводил, и рядился он во что-то несуразно вычурное, вызывал у девок смех. Однако пара-тройка воздыхательниц у паренька всё же водилась.

А на печи лежал младший брат и слушал, о чём говорили его отец с братьями. Звали его Иван-дурак. Ему недавно исполнилось восемнадцать. Тощий, как спичка, рыжие волосы торчком, в старой потрёпанной рубашке и выцветших лаптях. Совсем не модный. Девки его стороной обходили. Называли юродивым. Да и сам он не старался их внимание привлечь, будто неинтересны они ему были. Ещё и неумеха, руки из одного места у него росли — что ему старик-отец ни поручал, он всё поганил. Вот и приходилось старику-отцу на старших сыновей надеяться: они и дрова по-человечески поколят, и воду принесут как надо.

— Хотите, я пойду? — свесившись с печи, подал он голос.

Старший брат поперхнулся рогаликом.

— Молчи уж и на печи валяйся. Это дело для настоящих мужчин.

Средний брат громко рассмеялся.

— Да-да, замолкни, а то муха в рот залетит, — бросил он напоследок.

Он и над Иванушкой старался издеваться так, как это делал его старший брат, однако не настолько хорошо у него это получалось. Дело в том, что братья с детских лет считали Иванушку недоразвитым. Иван уже привык к этому, поэтому ничего им не ответил, а лишь заложил ногу на ногу, как ни в чём не бывало. Зачем пререкаться, думал он — свои нервы дороже.

— Не важно, кто из вас пойдёт первым, главное, чтоб поймали, — вынес вердикт старик-отец.

В первую ночь отправился в амбар старший брат. Забрался он на большой стог сена и захрапел от скуки, а утром сказал, что не видел никого. На вторую ночь пришла очередь среднего брата. И с ним та же история произошла. Делать нечего. Послал на третью ночь старик-отец Иванушку-дурачка. Тот лёг на сено и принялся разглядывать деревянные обветшалые стены небольшого амбара. Через открытые двери проступал лунный свет и веяло приятной прохладой. Хорошо здесь лежать, подумал Иван: никаких братьев нет противных, ни вечно недовольного старика-отца. Так бы и спал каждую ночь он в амбаре.

Долго Иван лежал, с одного бока на другой переворачивался. Вскоре надоело ему это дело скучное и начал он сам с собой разговаривать:

— Скажу, что всю ночь стоял на дозоре — никого и нечего. А сам пойду-ка я лучше прогуляюсь.

Поднялся Иван-дурак с сена и покинул амбар. Побрёл куда глаза глядят, мимо изб. Темно вокруг было, нигде свет в окнах не горел, ни души. Вся деревня была погружена в сон. Лишь где-то вдалеке изредка выли собаки, нарушая первозданную тишину. Шёл-шёл Иван и добрался до тёмного леса. Увидел он на лесной поляне небольшой деревянный домик с резными ставнями. Зашёл внутрь и увидел за столом девушку с чёрными, как смоль, волосами и в светлом платье. А лицо у неё было бледное и бело, будто снег. В таких же бледных руках она вертела яблоко, большое и румяное и любовалась им.

Наверняка Белоснежка, подумал Иван. Хотел он было поздороваться с ней, как вдруг она с улыбкой поднесла яблоко ко рту. Испугался Иван, подбежал к ней и одним ударом ногой выбил яблоко из рук. Хорошо хоть челюсть девушке не сломал. Не хотелось ему в этом пустом доме с трупом куковать. А то ещё люди подумают, что он её отравил.

Белоснежка с испугом вскочила из-за стола и взглянула на яблоко, укатившееся к ногам нежданного гостя. Какие лапти страшные, подумала она. Затем окинула взглядом их обладателя. Какой неказистый. Разозлилась она, закричала на него:

— Ты кто такой? И какого фига яблоко из рук вышибаешь?

Гость спокойно ей ответил:

— Я — Иван. Как я вижу, ты решила полакомиться отравленным яблочком?

Он огляделся по сторонам. На окнах белые прозрачные занавески. В углу — метла. Ничего особенного. И пространство тесное, по сути. И как только в этом доме куча гномов может поместиться?

— Отравленным? — недоверчиво скривилась Белоснежка. — Ты-то откуда знаешь?

— Я умный, книжки читаю. Скажи мне спасибо за то, что я тебя от вечного сна спас, — последовал ответ.

— Лжёшь! — топнула ногой Белоснежка. — Почему я должна тебе верить?

Иван поднял