На крышах вдоль всей улицы началось шевеление, и поднялись воины, в руках у которых были самострелы и луки. Дружина зароптала, гадая, с какой стороны прикрыться щитом. Это явно была подготовленная засада. Их ждали. Иван растерялся: их план не предполагал такого. Как есть Даниил жив, только он мог такое подготовить. И все же надо было что-то делать.
– Именем великой княгини Аленушки, сдавайтесь! – выкрикнул Иван.
– Именем великой княгини, бросайте оружие! – парировал ветеран. Лучники на крышах натянули тетивы.
Растерянность Ивана передалась дружине, те не знали, что делать. Галичан было не больше чем киевлян, но удачное расположение давало им преимущество. Оставалось либо действительно сдаться, либо проломить заслон и выскочить к воротам. Там можно быстро занять башни, и стрелки не достанут. После этого только держаться в башнях и воротах. Нет, богатырь так просто не сдается! Иван выхватил меч и рывком устремился вперед; щелкнули тетивы, и несколько болтов вошло прямо в грудь. Кольчуга не держала ударов самострела. Иван почувствовал резкую боль. Сердце было пробито в нескольких местах, но богатырь еще вполне был способен двигаться. До этого Ивана серьезно еще не ранили. Он слыхал от старших богатырей, что главное, чтобы не отсекли ничего, раны от стрел заживают. Но вот у Колывана рука уже не приросла, а Колыван значительно более сильный богатырь, чем он. Тем не менее даже с пробитым сердцем богатырь еще был жив и мог действовать.
– Не дури, богатырь, – снова беззлобно бросил седобородый ветеран, – тебя такая рана не убьет. Давай без смертей обойдемся.
Во всем теле была тяжесть, движения давались с трудом. Рассказывали, что Святогор, утыканный стрелами, мог сражаться в полную силу, но то Святогор… До заслона оставалось совсем чуть-чуть, надо только еще немножко пройти. Новая стрела ударила в грудь, богатырь покачнулся.
– Последний раз прошу, – ветеран отошел за стану щитов, – не дури, сдавайся.
Иван снова шагнул вперед, главное – сбить заслон, еще на один рывок у него должно хватить сил.
– За мной! – крикнул дружинникам богатырь и устремился вперед.
Еще несколько болтов врезались в грудь, одна стрела воткнулась прямо в глаз. Силы стремительно покидали богатыря, тяжесть в груди навалилась с неудержимой силой. Боль пульсировала во всем теле. Способность не терять сознание от боли была и наградой, и проклятием богатырей. Все новые стрелы входили в тело, оставшийся глаз заволокло кровавой поволокой; Иван сделал еще два шага и упал на землю. Дружина остановилась, потеряв командование. За заслоном в город сквозь северные ворота входили все новые и новые войска под золотым львом галицкого княжества.
Михаил быстро приближался к княжескому терему. Было глупо надеяться приблизиться незаметно, княжеская охрана всегда была бдительна. На крыльце его уже ждали Колыван и пятеро стражей.
– Это как понимать, воевода? – Богатырь кивнул на дружинников, стоявших за спиной у Михаила.
– Пришло время решить вопрос с людоедом, – с вызовом произнес предводитель восстания, – тебе не больше моего нравится то, что у нас нечисть в княжеском тереме хозяйничает.
– Что мне нравится и что мне не нравится, значения не имеет. – Колыван демонстративно положил руку на рукоять меча. – Ты кто такой, чтобы что-то решать? Княгиня решает, мы подчиняемся.
– Княгиня наша – простой человек, ее разум от чар нечисти не защищен. Не может она решать в таком вопросе. На то у князя богатыри верные есть, чтобы от нечисти беречь. Только кто-то из богатырей, похоже, плохо справляется со своими обязанностями.
– Верно, – кивнул Колыван, – я княгиню уберечь не смог от засады Святогора. Напомни, кто нас спас?
– Мы с Ерусланом!
– Вы с Ерусланом получили бы так же, как и мы с Иваном – от Вольги и Святогора. Нас спас тот, кого ты называешь нечистью. И меня, и княгиню.
– Пусть уходит живым, в знак благодарности.
– Это не тебе решать и не мне. Ты зачем войско с собой целое привел, зачем тебе две сотни ратников – с котом драться?
– Это если один упрямый богатырь упрется. – Михаил пошел вперед, – я намерен очистить Киев от нечисти и от засилья галичан.
– Это бунт!
– Называй как хочешь, только всем скоро станет лучше, и великой княгине – в первую очередь. Не говори, что тебе нравится, что их войско под нашими стенами стоит.
– Я уже сказал, не важно, что мне нравится, а что нет. В терем я вас не пропущу. Нет на то княжеского указа.
– Вперед, мужики! – скомандовал Михаил, и дружина пришла в движение; Колыван отступил в дверной проем, готовясь отразить нападение.
– Стоять! Ни шагу дальше!
– Цепи! – Коротко распорядился воевода; дружинники быстро подали ему цепь, которой он сразу же хлестнул по ногам Колывана. – Тяни!
Воины дернули за цепь, опутавшую ногу стража, Колыван попытался сохранить устойчивость, но не удержался на ногах и упал. Другие стражи, однако, не зевали. Они прикрыли своего начальника щитами. Михаил ударил в щит кулаком, и стражник отступил назад, не выдержав богатырского удара.
– Колывана и стражу не убивать! – Воевода быстро проскочил мимо небольшого заслона и помчался к княжеской палате. На лестнице его снова попыталась остановить охрана, но Михаил просто сбросил стража вниз. У княжеских покоев его встретил еще один пост, с этими пришлось немного повозиться, но очень скоро и последний заслон пал перед богатырской силой. Михаил ворвался в княжеский покой.
– Мама! – крикнула Аленка, прикрываясь одеялом. – Колыван, спаси!
– Тише, – попытался успокоить девочку Михаил, – я не причиню вреда. Где кот?
– Пушистик? – Девочка была напугана.
– Пушистик-пушистик; где он?
– Он ушел, – Аленушка хлюпнула носом, девочка была готова расплакаться, – сказал – погулять.
– Проклятье, – выругался воевода, – давно?
– Еще вечером.
Михаил выскочил из палат, такого он не предусмотрел, баюн обычно находился возле княгини.
Дружинники внизу вязали цепями Колывана и остальных стражей. Где теперь искать проклятого баюна? Да еще и как его искать, коли он обычному воину легко внушит, что тот никого не видит! Все шло наперекосяк, Михаил еще раз громко выругался.
Роман проснулся резко, неожиданно. Внизу явно слышались какой-то шум, ругань. Это не к добру. Последующие звуки ударов внизу еще более укрепили его в уверенности, что происходит что-то нехорошее. Молодой княжич, вскочив, подошел к окну и распахнул его: прыгать было высоко. Грохот шагов раздавался уже на лестнице; поискав глазами укрытие и не найдя его, Роман нырнул под кровать. Дверь распахнулась от удара, в палату ворвались люди. Роман мог видеть только сапоги, среди обычных сапог он заметил весьма приметные, черные с задранными носками.
– Где щенок? – раздался голос самого Лютополка.
– Может, под кроватью? – Роман узнал обладателя и этого голоса, это был Горлик.
Кряжистый воин опустился на карачки и заглянул под кровать. У Романа все похолодело внутри, когда он встретился взглядом с ним. Тот пристально посмотрел в глаза княжичу и поднялся на ноги.
– Нету, – голос Горлика сверху звучал уверенно, – да вот же окно открыто! Вы так шумели, что он сбежал.
– Высоко, – неуверенно произнес чей-то еще голос, – если прыгал, должен был сильно ноги ушибить.
– Быстрей за ним, щенка необходимо взять! – прорычал Лютополк. – Горлик, Фома и Ермил – остаетесь обыскивать терем, если он где-то здесь спрятался.
Топот сапог слышался все ниже по лестнице, только трое ратников остались в тереме. Они шумно ходили и заглядывали во все чуланы и горницы. По счастью, никто из них не стал повторно смотреть под кроватью.
С улицы раздался еще больший шум, слышался звон стали.
– Что там такое, Ермил?
Роман узнал голос Горлика.
– Киевская дружина явилась, – тяжело дыша, ответил незнакомый голос, принадлежавший, судя по всему, вышеназванному Ермилу. – Лютополк с ними схватился внизу.
– Где самострел? – Это кричал третий из угловой горницы. – Тут позиция хорошая.
– Много их?
– Несколько десятков, сейчас наши их сметут.
– Там богатырь, вот же напасть!
– Мы Святогору рога обломали, чего нам этих молокососов бояться. Тащи самострел!
Горлик снова подскочил к кровати.
– Давай, княжич, быстрей, пока они отвлеклись.
Роман выбрался из-под кровати как был, в одном исподнем.
– Что происходит?
– Долго рассказывать, – прошептал Горлик, – князь Даниил скончался. Лютополк Киев берет, вся наша рать тут.
– Да он совсем, что ли, обезумел?
– Боюсь, что нет, – вздохнул Горлик, – зря ваш батюшка его так возвысил. Этот волчище тоже без дела не сидел, на нужные посты своих людей продвинул, так что войском теперь он вертит как хочет.
