– Здорово, – раздался сзади знакомый голос. Мороз обернулся и увидел Дмитрия, берендейского царя.
– Здравствуй, царь.
– Здравствуй, здравствуй… – отмахнулся от официозного титула богатырь, он любил общаться с подданными по-простому, – ты как, останешься?
Вопрос был важный. Пленников, которых ягги готовили для жертвоприношения, берендеи освободили. Большинство приняло решение остаться здесь хотя бы на зиму. Это на Руси еще только вступала в силу осень, здесь уже ощущалось приближение зимы, по утрам было холодно, и лужи замерзали, покрываясь тонкой коркой льда.
– Мне все равно некуда идти, так что я вернусь. Но сейчас мне нужно сделать два важных дела. Остановить свое старение и найти Великую Яггу. Она не успокоится, пока есть возможность заполучить меня, так что либо я, либо она. Нельзя дать ей подготовиться для нового удара.
– Как знаешь, – не стал спорить Дмитрий, – если что – тебе здесь всегда будут рады. Леса тут хорошие, сам видишь, как быстро мы новые терема ставим.
– Это потому, что ты валишь крепкую сосну под корень одним ударом.
– И я помогаю чем могу, а как же… И все же народ, сам видишь, работящий и толковый. Первую зиму будет тяжело, запасов крайне мало. Но леса тут богаты дичью, реки и озера – рыбой, а молодежь и дети летом наберут грибов и ягод. Проживем. Потом землю распашем, жизнь наладится.
– Как называется-то город этот?
– Мы его Устюгом назвали, «надежда» по-берендейски.
– Что же, желаю вашему городу стать великим и процветающим.
– Великий Устюг, – покатал на языке слово царь, – а что, звучит. Мне нравится. А ты правда можешь старость остановить?
– Не знаю, – честно признался Мороз, – вроде умение таковое в голове есть, а сработает или нет – непонятно. В прошлый раз не сработало, погубив творившего волшбу белого колдуна.
– Это того самого, про которого сказки рассказывают?
– Недостоин он сказок, – лицо волшебника исказилось от воспоминаний, – я думаю, что само его имя должно быть забыто и проклято.
– Хорошо, издам царский указ, приказывающий забыть его имя, – пошутил Дмитрий.
Мороз сидел на бревне и думал. С каждым часом он становился все старше. Сейчас его лицо было практически наполовину скрыто окладистой седой бородой. Как ни хотелось еще немного побыть в компании доброжелательных берендеев, пора было идти. Творить столь опасную волшбу нужно подальше от людей.
– Ах да, – спохватился Дмитрий, – я же тебе подарок принес.
Богатырь достал из заплечного мешка и развернул красивую красную шубу и добавил к ней меховую соболиную шапку.
– Красота какая, – восхитился Мороз, – а почему красная?
– Они думали, тебе такой цвет нравится, – растерялся царь, – женщины сшили, а отдать боятся. Ты вроде и хороший человек, но все же колдун. Люди колдунов опасаются и недолюбливают, так что ты на баб не обижайся.
Мороз не обижался. Тогда, в горячке боя, он надел на себя какой-то тулуп, от крови ставший красным, а потом просто не на что было поменять. Не голым же ходить, срамотой сверкая…
– Спасибо, – поблагодарил волшебник, – скажи мастерицам, что мне по сердцу их подарок.
– Нет, правда, надо что-то делать, – вздохнул берендей, – когда мы познакомились, у тебя борода с небольшой проседью только шею закрывала, а теперь уже лопата такая здоровая да вся седая…
– Да, пора, – Морозко поднялся с бревна, – я вернусь как смогу.
– Давай, волшебник, удачи тебе в твоем деле! – Дмитрий тоже поднялся с бревна и протянул руку.
– И вам успехов, – Мороз крепко пожал протянутую длань, – надеюсь, еще свидимся.
Волшебник осмотрелся по сторонам. Место было вполне подходящим. От людского поселения он ушел уже достаточно далеко, вокруг был глухой лес. Ему самому было интересно, получится или нет. У белого колдуна ничего не вышло, но его подвело неправильное рождение. Волшебство такой силы и сложности творить можно только один раз в жизни, второй попытки не будет. Готов ли он? Если честно, то не очень готов, но седая борода уже достигала живота. Еще день промедления – и можно просто умереть от старости.
Выглядит все понятным, вместе с памятью колдуна из прошлого ему пришло и знание, что и как надо делать. Если бы кто-то попросил объяснить суть планируемой волшбы простыми и понятными словами, то наиболее близким ответом было бы: «заморозить в себе само течение времени». Уж что-что, а морозить он умеет, этого не отнять.
Морозко немного постоял, собирая в кулак решимость. Цена ошибки – его жизнь; хотелось серьезно подготовиться. Неожиданно в груди кольнуло, сильно и резко, так что от неожиданности волшебник скривился. В голову пришло понимание, что у него нет больше и дня. Вообще нет больше времени, нужно колдовать сейчас. Это было нехорошо, место волшбы надо было бы зачистить, чары работают не только на самого заклинателя, но и на небольшом расстоянии от него. Надо было бы прогнать зверье и птиц, их могло задеть, но теперь уже выбирать не приходится. В худшем случае на белом свете появится не способная умереть от старости мышь-полевка, и то до первой лисицы.
Держась за сердце, Морозко принялся творить волшебство. Потоки времени нельзя увидеть, но они существуют. Заморозить то, что не видно, – очень сложно, потоки нужно прочувствовать, а для этого нужен не просто колдун, а великий заклинатель. Таким был когда-то его предшественник, таким стал и он благодаря памяти белого колдуна. Прошлая попытка была неудачной, волшебнику для успеха не хватило самой малости, соблюдения особых условий ритуала рождения. Родители его предтечи, по понятным причинам, не соблюдали условий. Они их даже не знали, не предполагали даже, кто родится в их семье. А вот его мать все сделала как надо. В голове снова всплыл нечеткий образ матери из младенческих воспоминаний. Кто она была?
Невидимые нити холода потянулись туда, где уже не может видеть глаз человека, туда, где мерно и неостановимо текут реки времени. В груди снова кольнуло, но заклинатель не обращал внимания на боль, оставалось совсем немного. Холод начал сковывать потоки времени, надо было заморозить их так, чтобы они уже не смогли оттаять, намертво. Все больше силы вливалось в необычное колдовство: с дерева упал лист и замер в воздухе, волшба начинала работать. Боль в груди исчезла сама собой, у него получалось. Еще немного холода, сковать в ледяной ловушке само время, до сей поры это не получалось ни у кого. Теперь оставалось самое сложное: надо закрепить колдовство, иначе оно быстро оттает, и время снова потечет. Нужно отдать ту часть, которая досталась ему стараниями матери, тщательно соблюдавшей все необходимые условия. Ключ, на который намертво можно закрыть этот необычный замок, тот ключ, которого не было у его предшественника.
Великий колдун стоял посреди небольшой опушки, деревья здесь теперь никогда уже не сгниют. Морозко похлопал рукавицей по березке, заклинание удалось, он будет жить. Захотелось даже крикнуть что-нибудь радостное, но неожиданно его отвлек звук, который он ожидал услышать здесь, в лесу, меньше всего. Если бы сзади раздался рык медведя или рычание волка, это было бы понятно, но вместо этого веселый детский голос произнес:
– Ух ты, дедушка, вот это было здорово!
Мороз медленно повернулся и увидел именно то, чего боялся. Из-за березы выглядывала девочка, с восхищением глядя на него.
– Ты кто такая?
– Я чего, – махнула пигалица рукой, – а ты бы себя видел… вокруг снежинки кружились хороводом, потом свет такой и – бах, лед трещит, все сверкает, потом снова снежинки… Ух.
– Ты чего же это, за мной шла?
– Ага, – улыбнулась девчонка, – ты интересный. Как в лес отправился, я сразу смекнула: идет творить какое-то колдунство необычное. А я страсть как всякие колдунства люблю, просто обожаю.
– Как тебя родители-то в лес отпустили?
– Нету родителей, – вздохнула девчушка, – мамка еще несколько лет назад померла, а батю ягговский медведь задрал, когда битва была.
Девочка ненадолго загрустила, но тут же в ней снова проснулся живой интерес:
– А ты что такое колдовал?
– Ну почему ты пошла за мной, почему не играла с другими детьми или еще чего…
На Морозко наползал тихий ужас: место, где пряталась преследовательница, как раз входило в круг его чар.
– Да ну их, – ребенок махнул рукой, – все говорят, что я дурочка.
«Конечно, дурочка, еще какая… Теперь ты никогда не вырастешь, никогда не повзрослеешь, никогда не родишь детей…» И виноват в этом он, Морозко. Какой кошмар…
– Дед, ну чего ты побелел весь? Все ведь хорошо. Расскажи, что за колдунство-то здесь было. Ужас как хочется знать.
«Верно, ужас. Как же я мог… И обратно – никак, необратимое заклинание запечатано на ключ, который теперь сломан навеки».
