На Морозко наползал тихий ужас: место, где пряталась преследовательница, как раз входило в круг его чар.
– Да ну их, – ребенок махнул рукой, – все говорят, что я дурочка.
«Конечно, дурочка, еще какая… Теперь ты никогда не вырастешь, никогда не повзрослеешь, никогда не родишь детей…» И виноват в этом он, Морозко. Какой кошмар…
– Дед, ну чего ты побелел весь? Все ведь хорошо. Расскажи, что за колдунство-то здесь было. Ужас как хочется знать.
«Верно, ужас. Как же я мог… И обратно – никак, необратимое заклинание запечатано на ключ, который теперь сломан навеки».
– Тебя как зовут?
– Не скажу, – девчонка показала язык, – зови дурочкой, как другие.
– Ты за вот этой березой стояла, когда вокруг меня снежинки кружились, точно тут?
– Точно тут. Дедушка, ты меня пугаешь… почему у тебя такой взгляд жалостный? Что со мной?
«С тобой беда».
– Ты… изменилась.
– Только не нос, – охнула девчушка, – сотвори мне льдинку, чтобы отражала, я знаю, ты можешь.
– Нет, с лицом у тебя все в порядке, – поспешил успокоить Морозко, быстро наколдовав плоскую льдинку, в которой можно было увидеть отражение, как в воде.
– Нос вроде бы в порядке, – новоявленная бессмертная внимательно рассматривала свое отражение, – нос у меня в маму, красивый, курносый, с веснушками.
– Понимаешь ли, – Морозко все никак не мог придумать, как же сказать своей невольной спутнице, – ты стала бессмертной. Как бы.
– А если мне голову отрезать, – тут же с детской непосредственностью осведомилась собеседница, – я тогда без головы буду ходить?
– Нет, тогда умрешь, – растерялся Морозко.
– А говоришь, я стала бессмертной… – Ребенок выглядел разочарованным.
– Просто ты никогда не повзрослеешь. Никогда. И старость тебе не грозит.
– Обалдеть, – обрадовалась девчушка, – это же мечта! Никогда не стану морщинистой старой каргой, и от старости, говоришь, тоже не умру?
– Нет.
«А еще ты никогда не влюбишься. Никогда не познаешь радости материнства. Никогда не услышишь смех своего ребенка. Я просто чудовище, как я мог… Надо было осмотреть полянку, прежде чем начинать, еще несколько мгновений я мог протянуть…»
– Ха, – девочка весело показала кому-то воображаемому язык, – вот вам и дурочка. Вот вам и «не ходи за этим странным дедом». Ты меня заморозил? Как снег?
– Что-то вроде, – вздохнул волшебник. Не будешь же ребенку объяснять все подробности колдовства…
– Была дурочка, стала снеговая дурочка.
– Снежная, – поправил волшебник.
– Снеговая, – уперлась девочка, – я снегодурочка теперь. Снегдурочка. Повтори!
– Снег… не буду я такое повторять.
– Давай, – подначила нахалка, – а то обижусь, что ты меня заморозил.
– Снег…. урочка, – неохотно произнес Морозко невнятно.
– Плохо, будем тренироваться. А тебя как зовут?
«Морозко? Нет, Морозко был молодой. Воевода Мороз?»
– Мороз. Меня зовут Мороз.
– Морозный дед, и Снегдурочка. Мы теперь команда! – засмеялась курносая, ее глаза озорно сверкнули. – Давай злодейства всякие совершать.
Ребенок еще не видел толком злодейства, поэтому они кажутся ей привлекательными и необычными. Не от внутренней злобы, а просто по незнанию. А вот он, пусть и глазами белого колдуна, видел настоящие злодейства. Например, создание того же великана-гримтурса. Его снова чуть не вывернуло наружу от осознания того, что делали с людьми, чтобы получить из них этих ледяных чудовищ.
– Нет, не будем мы никаких злодейств совершать.
– Ну и ладно, – ничуть не расстроилась девочка, – а чем тогда займемся?
Только ребенка ему сейчас не хватало… С другой стороны, не может же он ее теперь прогнать? Что делать – совершенно непонятно.
– Я собираюсь найти Великую Яггу. Она не успокоится, пока меня не вернет. Будет готовиться, собирать силы. Чем раньше я ее найду, тем проще будет с ней справиться.
«А еще я должен узнать у нее, кто была моя настоящая мама».
– Ага, – обрадовалась девочка, – так мы идем совершать страшную месть! Здорово! Я знала, что с тобой не соскучишься.
– Это опасно, – покачал головой волшебник. – Великая Ягга – очень сильная и опасная колдунья.
– Да ты чего, дедушка! Мы же бессмертные! Да ты эту чудищу одной левой, я сама видела, как ты умеешь колдовать.
– Вот только ты не колдунья, – вздохнул волшебник.
– Дедушка, ну ты чего, – курносая готова была расплакаться, – мы же с тобой команда. Тем более со мной не так скучно. Не бросай меня, пожалуйста.
– Ну как я могу… Тебя дома точно никто не ждет? Может, нужно вернуться, чтобы попрощаться?
«И, если повезет, остаться среди людей. Берендеи – доброе племя, они не станут травить необычного ребенка, тем более я царя знаю, смогу замолвить словечко».
– Никто меня не ждет, – быстро ответила егоза, словно уловив намерение волшебника ее вернуть.
Последняя надежда отправить ребенка назад рухнула. Можно было силой отвести, но Мороза по-прежнему мучила совесть при мысли о том, что он сделал с девчушкой. С другой стороны, он и сам такой же. Ему тоже уже не познать ни отцовства, ни любви. Вся молодость пролетела так быстро, чужими воспоминаниями… А теперь предстоит долгая жизнь, да в старческом теле. И в то же время, если найти себе хорошее дело, бессмертие из скуки может превратиться в бесценный дар. Он должен найти такое дело. Для себя и для девочки; бросить теперь он ее не сможет.
– Хорошо, пойдем.
– Спасибо, деда, – обрадовалась нежданная спутница, – ты не пожалеешь. Снегдурочка и Морозный дед. Нет, – девчушка задумалась, потом повела руками, глядя в небо, словно выпечатывая в вышине гигантские буквы, – не Морозный дед… Дед Мороз!
– Пусть я дед, – не стал спорить Мороз, – но тебя я дурочкой называть не буду. Скажи, как тебя по правде зовут.
– Снегдурочка!
– Значит, будешь Снег…урочкой; Снегурочкой.
– Ты меня плохо знаешь, – девчушка весело подмигнула, – я упрямая. Все равно будет по-моему.
– Вот и посмотрим, кто упрямей, – усмехнулся в ответ Мороз.
При взгляде на веселую спутницу, которая совсем не выглядела расстроенной, ощущение вины у него не то чтобы исчезло, но как-то притупилось. Действительно, ее бессмертие и вечная молодость ничуть не хуже, чем бессмертие и вечная старость, как у него. Надо только придумать достойное дело, чтобы с ума не сойти. Но это позже. Сейчас надо найти сбежавшую яггу, иначе она покоя не даст ни ему, ни берендеям. Предстоял тяжелый бой с сильной колдуньей.
– Дрожи, мир, – нараспев произнесла девочка, – идут Снегдурочка и ее верный спутник и помощник Дед Мороз! Вы еще запомните наши имена!
Курносая остановилась, озорно глядя на своего спутника.
– А мы точно не будем злодейства совершать?
– Точно!
– Эх… Ладно.
Непоседливый ребенок на мгновение поник, но тут же снова оживился:
– Идут будущие знаменитые борцы со злодеями и всякими чудовищами – Снегдурочка и ее отважный напарник Дед Мороз! Бойтесь, твари дрожащие!
Девочка вырвалась вперед, картинно вышагивая и что-то напевая под нос о грядущих победах над чудищами и славных подвигах.
Мороз вдруг понял, что спокойно ему теперь не будет. С другой стороны, скучно ему теперь не будет тоже.
Глава 48
Возвращение в твердыню
Ахмат снова скривился: рана в ноге отдавала глухой болью при каждом толчке; хотя гигант и нес его достаточно аккуратно, но гора есть гора. Вот это был настоящий бой – схватка, равных которой даже старцы не смогли бы припомнить! Жаль, что рассказать об этом бое будет некому. Поначалу все шло просто прекрасно, как и рассчитал предводитель горцев. Горыныч оказался просто животным, причем в отличие от хорошо вышколенных лошадей слушался команд он весьма слабо. Заманить его сунуть свои головы в заранее подготовленную пещеру оказалось совсем несложно. Когда выбили подпорки, и зато́ченные острыми кромками куски скалы рухнули на шею чудовища, головы срезало легко и быстро. Огромный всадник рухнул вниз с выгнувшейся спины своего трехглавого «коня», неудачно упав на камни и переломав при падении ноги. Горлик заблаговременно предупредил об опасности появления Вольги и его способностях, так что летевший рядом сокол поймал стрелу практически сразу, но смог отлететь даже с такой раной. Против отряда, укрывшегося за камнями, остался лежать богатырь с переломанными ногами. Тогда Ахмату показалось, что все закончилось куда проще, чем можно было надеяться. Он даже похлопал галицкого воина по плечу покровительственно: мол, вот и все, а ты говорил: легендарный Святогор… Вот только раненый противник и не думал сдаваться: оставляя на земле кровавый след, гигант отполз за камень, частично укрывшись и от стрел, и от арбалетных болтов. Каждый раз после обстрела, обходя богатыря с разных сторон, горцы пытались взять своего противника, и каждый раз Святогор умудрялся отбить атаку. После третьего неудачного штурма, потеряв треть отряда, Ахмат понял, что свою славу враг заслужил честно, но гордость не позволяла отступить, тем более что жертва была серьезно ранена, а в уязвимые места попало несколько стрел. Возможно, тогда следовало отступить. Сейчас-то понятно, что да, надо было отступать и готовить другую ловушку, но тогда казалось, что поднажми еще немного – и грозный враг будет повержен.
