– Видишь ли, – вздохнул полоцкий князь, – ты очень, очень зря разозлил Всеволода. Зачем ты давеча ему намекал на свою осведомленность о смерти Ярослава? Думаешь, легко было своего любимого сына убить? Мы же не упыри какие, родная кровь – не водица. Тем более что Всеволод – он же в Ярослава больше других верил! А ты ему на больное место соли обильно насыпал…
– Он же один из ваших был, почему вообще понадобилось его убирать?
– Потому, – влиятельный собеседник отвечал с явной неохотой, – что слишком умный он был и рассчитал все правильно. Потому что все бы у него получилось, и наши возражения он бы отмел, вот почему.
– Я был уверен, что вы тут же прикажете бросить Аленку в острог и возьмете власть в свои руки.
– И что дальше, – рассердился Рогволд, – дальше-то что? Междоусобица еще не закончена, где-то по горам царь недобитый бегает с верными богатырями и Змеем Горынычем. Киев наполовину сожжен в недавнем бунте. Княгиня Марфа Волынская откровенно плюет на указы из Киева, Черниговское княжество вообще непонятно кто контролирует, а тут еще Сигизмунд напал. А это противник опасный, я с ним сталкивался. Самое время еще один переворот устроить… Так мы все государство потеряем. Ярослава, может, и устроило бы править тем, что осталось, но вот мы, – князь жестом показал на себя и Неждана, – мы мыслим шире. Есть у нас одна задумка…
– Не задумка даже, а подтвержденная вещими снами правда, – добавил бывший жрец Дажьбога.
Рогволд только скривился, когда услышал про вещие сны.
– Не то чтобы я слепо верил во все твои сны, Неждан, но…
– Я пока ни разу не ошибся.
– Ладно, – сдался князь, – пока ни разу. Будем считать, что твоя ошибка о царевиче ошибкой не была.
– Они и не была, – напирал жрец, – признай!
– Призна́ю, когда своими глазами увижу, – отрезал полоцкий владыка раздраженно, – ты не забывайся, жрец.
– Умолкаю, – тут же склонился Неждан, но скрыть торжествующего блеска в глазах не смог. И тут же попытался сменить тему: – Слухи ходят, что Микулу убили: паны зарубили, правда али нет?
– Слухи и есть, – Полкан задумчиво почесал в затылке, – мои соглядатаи пока не подтверждают. Мало ли что болтают во время войны…
– Это хорошо, – кивнул жрец, – плохих новостей и так много стало.
– Есть и еще одна новость, как водится в последнее время – неприятная, – с досадой произнес князь. – Мне сегодня доложили, что войско Белого королевства по моим землям прошло без боя.
– Ничего себе! – опешили как Полкан, так и Неждан.
– Вот так вот. Мы тут считаем, что паны у пограничных крепостей просидят год, а то и больше. А они уже вон где… А чем я их остановлю? Все мои войска здесь.
– Опасный маневр Сигизмунд затеял: все войско бросил вперед, не взяв пограничные укрепления. Что он задумал?
– То, что он задумал, понять нетрудно. В центральной части нашего государства есть только одна серьезнейшая крепость, за которую можно зацепиться – Смоленск. И как раз сейчас он очень слабо защищен, полторы сотни варягов да наспех собранное ополчение. Если Сигизмунд возьмет Смоленск… точнее – когда он его возьмет, вся западная часть Тридевятого царства будет под ним и выбить его назад станет очень сложно.
– Слишком смело, даже для Сигизмунда. Захватить земли проще, чем удержать.
– Не держи нашего врага за глупца, – нахмурился Рогволд, – у него внук Финиста Ясного Сокола.
– Ну и что? Алена наша – тоже внучка, и от старшего сына. Как ни крути, она впереди идет в вопросе наследования.
– Да, пока она жива. Теперь понятно, почему Всеволоду пришлось пожертвовать любимым сыном в этой игре?
– Так что вы хотите?
– Укрепить трон.
– Кровью? – Боярин откинулся назад, и Петрушка прижался к стене, опасаясь, что его могут услышать.
– Верой, – улыбнулся Рогволд, – это куда надежней.
– Вы про это новомодное христианство? Православие? Да мало ли к нам всяких проповедников заносило! Перуна люди столетиями чтят, Сварогу поклоняются… Через год все про это забудут.
– А мы им не позволим, – Рогволд расплылся в широкой улыбке, – для этого придется много потрудиться, но в случае успеха мы получим такое преимущество и такие возможности, что и не снились другим. И работать над этим мы уже начали. Ты же вроде к нам собирался прибиться, разве нет?
– Собирался, – согласно кивнул боярин, – и что там нужно – такой же крест надеть?
– Такой же тебе не положен, – осадил Полкана бывший жрец, – но маленький приготовь. Скоро пригодится.
– А что будет с нашей княгиней?
– Пока война не окончится, ничего с ней не будет, – заметил Неждан, – а потом… будет видно.
– Видишь ли, – подал голос Рогволд, – всем хороша наша молодая княгиня, но есть с ней одна проблема, и разрешить ее не так просто. Уже скоро она станет девушкой на выданье. И каждый захочет породниться с ней. Какие бы договоры мы ни заключали между собой, приз тут достаточно высок, чтобы забыть про все прежние уговоры. Покойный Даниил это хорошо понимал и сразу готовил своего сына, и он даже был готов многое нам уступить. Умный был человек. Так вот – боюсь я новой междоусобной войны через несколько лет. Так что не знаю пока, что с Аленушкой станется. Возможно, придется ей жениха иноземного подыскивать, чтобы никому обидно не было.
Петрушка возмущенно выдохнул: ничего себе, они тут собираются его принцессу отдать какому-то иноземцу! Полкан быстро вскочил с места и, схватив за ухо, втащил мальца в горницу.
– Больно же!
– Ты кто такой? – нахмурился Неждан. – Подслушивал?
– Конечно, он подслушивал, – усмехнулся Рогволд. Петрушка поразился: за то недолгое время, что боярин втаскивал его в горницу, полоцкий князь снова оказался растрепан, и на лице его блуждала рассеянная хмельная улыбка.
– Петрушка я, – огрызнулся мальчишка, – чего вы мне уши крутите?! Я вообще не к вам, мне дальше было нужно, а вы тут засели и болтаете без умолку.
Вся троица внимательно смотрела на нежданного гостя, но невольный свидетель был не робкого десятка и никогда не терялся.
– Но раз уж я здесь, у меня есть решение для вашей задачки.
– Это для какой из них? – ласково улыбнулся князь. – У нас их в последнее время много.
– Что с принцессой делать конечно же. Вот вам решение: ее надо женить на мне. Я согласен, так уж и быть. И вам хорошо, не нужно ни с кем ссориться, и мне не обидно.
– Хорошее решение, – похвалил Неждан, – и вообще мальчишка хороший. Молодой, здоровый.
– И память у него хорошая, – добавил Рогволд.
И жрец, и князь – оба выразительно посмотрели на хозяина тайного двора. Тот, заметив устремленные на себя пристальные взгляды, вдруг опешил:
– Да вы что… Я не могу, это же просто ребенок!
– Тайна, доверенная ребенку, – она надежно укрыта от врагов, – согласно кивнул Неждан.
– И провалов в памяти никаких, как у стариков, не бывает, – согласился князь, – и слух хороший. Одни достоинства.
Оба продолжали пристально смотреть на Полкана, и тот как-то сразу поник.
– Хорошее же предложение, – подбодрил троицу Петрушка, – а я, как женюсь на принцессе, вас не забуду!
– Уж надеемся на это, – снова ласково улыбнулся князь.
– Ну что же, – тяжело вздохнул хозяин тайного двора, – раз князь сказал – пойдем знакомиться с принцессой.
– Дядя, ты не пожалеешь! – расплылся малой в улыбке.
– Уже жалею, – буркнул себе под нос боярин, – но иначе никак.
– Иначе никак, – тут же согласился Петрушка, – я же говорил – это судьба.
Соседи по темнице Соловушке попались несерьезные: кто козу украл у соседки, кто браги перебрал и в драку полез… настоящим преступником был только один, да и тот воришка. Потому глава стражи распорядился посадить Соловья в отдельную клетку, как особо опасного разбойника. Посадить-то посадили, а что делать с пленником – никто не знал. Раньше просто было: раз богатырь привел преступника, так его вина считается тем самым уже доказанной. Не бывало такого, чтобы богатырь – да стал на кого напраслину возводить… Вот и Соловья притащил вроде бы богатырь. Именно что «вроде бы, потому как богатырь был не знакомый никому, безбородый. А безбородый богатырь в Тридевятом царстве имелся только один, да и тот недавно помер в Киеве. И вот беда, богатырь так спешил, что расспросить его доподлинно начальник стражи не сумел, а бывший на посту дружинник так растерялся, что тоже ничего не узнал. Принять пленника принял, и все. А вдруг это не богатырь вовсе был? Нельзя же живого человека казнить просто так, по обвинению не пойми кого… И отпустить боязно: а ну как тот, что его притащил, и правда был богатырем? Потом вернется, спросит, что ему отвечать? Так что сидел Соловушка в каменном мешке без суда и обвинения. Да и кому теперь судить, особенно такого преступника? Вот с бедолагой, что козу пытался украсть, понятно, что делать – дать плетей двадцать да отпустить. А тут государственный заговор, попытка восстания, а то и чего посерьезнее. Такое князь должен судить, да только кто теперь правит Смоленским княжеством? Старый князь помер, сын его молодой тоже помер, в Смоленске вообще какие-то варяги сидят. Была грамота, писанная вроде как от имени великой княгини, галицким владыкой Даниилом, да только и он помер. А теперь и вовсе по городку королевская рать Сигизмунда прошла да теперь Смоленск осаждает. Так что нежелание хоть кого-то брать на себя ответственность Соловей хорошо понимал, вот только означало это, что сидеть ему тут долго. С другой стороны, было время подумать.
