– Изыди, – попробовал отмахнуться от назойливого призрака Бутуй, но тот, как ни в чем не бывало, присел к столу, налил себе из кувшина в кубок вина и даже поприветствовал вконец очумевшего боярина.
– Твое здоровье, благородный Бутуй.
– И тебе не хворать, – откликнулся на пожелание друда потрясенный ас.
– Яртур рассчитывает на тебя, боярин.
– Всегда готов услужить кагану, – сказал Бутуй и закашлялся, поперхнувшись вином.
– В таком случае, ты должен свести меня с княгиней Лелей.
– А разве она в Расене? – удивился боярин.
– По нашим сведениям – да.
И только тут до боярина Бутуя дошло, что перед ним совсем не призрак, а самый что ни на есть натуральный друд во плоти. И что пришел Шемякич в дом Бренко самым обычным путем, переступив через порог. С души боярина Бутуя словно камень свалился, и он, ни секунды не медля, вывалил на голову слегка опешившего витязя все, что пережил и передумал за последние дни.
– Значит, боярин Влад умер, – покачал седеющей головой Шемякич.
– Врагу такой смерти не пожелал бы, – неожиданно даже для себя всхлипнул Бутуй.
– А боярин Синегуб?
– Этот от великого страха распахнул ворота Асгарда перед чужаками, предав и племя, его породившее, и бога Перуна. – А что стало с князем Гостевидом?
– Да какой он князь, – обреченно махнул рукой Бутуй. – Беспутный мальчишка, сбитый с толку родным дядькой.
– Тебе, Бутуй, следует повидаться с Синегубом. Боярин, надо полагать, уже вошел в разум после пережитого и, возможно, захочет искупить свою вину перед каганом.
– Боюсь я соваться в Расену, – вздохнул Бутуй. – Вдруг опознают?
Заговорщикам сейчас не до тебя, – усмехнулся Шемякич. – Они власть делят.
Бутуй не был уверен, что его поездка в Расену пройдет столь уж гладко, однако сидеть безвылазно в усадьбе боярина Бренко ему уже изрядно надоело. Кроме всего прочего, Бутуя разбирало любопытство. Он никак не мог взять в толк, чего хотят князь Хорс и темник Хмара, затеявшие на земле асов весь этот кровавый хоровод. И что нужно в Расене княгине Леле, которая если верить Шемякичу уже вернулась в город, ставший для нее почти родным.
От боярина Синегуба, еще недавно ражего и уверенного в себе мужчины, осталась одна тень. И когда эта тень попыталась подняться с лавки навстречу гостю, Бутуй в испуге замахал руками:
– Сиди, боярин, чего уж там.
Бутуй въехал в город на исходе дня. Никто не остановил боярина ни в воротах, ни на улицах города. Похоже, Шемякич был прав, победителям было сейчас не до асов, каждый из них рассчитывал завладеть куском пожирней и с ненавистью поглядывал на недавних союзников. А победителей, между прочим, становилось все больше. К Хорсу и Хмаре добавились князь Волох и царь Таксак, уже вступившие в город в сопровождении многочисленных мечников. Боярин Бутуй, проезжая по узким улочкам Расены, успел вдоволь налюбоваться и берами, и сарматами, и сколотами, выжидавшими подходящий момент, чтобы вцепиться в горло друг другу.
– А что слышно о витязях Асгарда? – спросил Бутуй у Синегуба.
– От воевод Люта и Гнеуса пока нет вестей. По слухам, сарматы Таксака и беры Волоха окружили наши приграничные крепости и пытаются вступить с витязями в переговоры.
– А из волхвов Перуна никто не уцелел?
– Пока их не слышно и не видно, – вздохнул Синегуб. – Зато Расену заполонили ведуньи Деваны. Говорят даже, что и сама богиня сейчас находится в Асии. Я спросил об этом у воеводы Стемира, но волкодлак только усмехнулся в усы.
– А что стало с Гостевидом?
– Гостевид убит темником Хмарой прямо на ложе княгини Олены. Теперь несчастная дочь князя Родегаста ищет защиты у княгини Лели от гнева мстительного орлана.
– А где остановилась княгиня Леля?
– В твоем доме, боярин, – усмехнулся Синегуб. – И царь Таксак с нею.
– А храм Ярилы не пострадал? – спросил Бутуй.
– Пока нет, – покачал головой Синегуб. – Волхвов Ярилы взял под свою защиту князь Хорс, объявив бога плодородия юным воплощением Даджбога. С этим, естественно, не согласились ни беры, ни сарматы, считающие Ярилу воплощением Велеса. Кроме того, Хорс рассорился с ведуньями Деваны, требующими сравнять с землей все храмы прежних богов во славу своей богини.
– А зачем Хорсу понадобились волхвы Ярилы? – удивился Бутуй.
– Так ведь должен же кто-то объявить его владыкой Асгарда, – скривился Синегуб. – У Хорса в руках замок, его поддерживают асские бояре и мечники, вставшие на сторону сколотов. В конце концов, лучше поклониться Яриле, чем волкодлачке из Муромских лесов.
Выпалив последние слова, Синегуб спохватился и затравлено огляделся по сторонам. Судя по всему, опасался гнева богини, которую невзначай обозвал волкодлачкой. Боярин был настолько запуган и сбит с толку, что боялся даже собственной тени.
– Ты себе не представляешь, что мне довелось пережить, – тихо произнес Синегуб.
– А боярину Владу, выходит, повезло больше? – брезгливо бросил Бутуй.
– Ты их бойся, – зашептал Синегуб, не расслышавший, похоже, вопроса соседа.
– Кого их?
– Княгиню Лелю и княжну Злату. Они владеют сердцами мужчин, и управляют ими по своей прихоти.
Стар я уже, Синегуб, чтобы бояться бабьих чар, – засмеялся Бутуй.
А я, по-твоему, отрок, – зло выдохнул Синегуб. – Помяни мое слово, боярин. Мы утонем в крови по их милости. Эти ни перед чем не остановятся. Царь Таксак и князь Хорс пляшут под их дудку, сами того не понимая. Волох пока держится, но его разумения не хватит, чтобы остановить безумцев. – Чего они хотят? – насторожился Бутуй.
– Уничтожить всех сильных мужей в Скифии, чтобы раз и навсегда покончить с войнами и усобицами. Так мне сказала княжна Злата.
– Дочь Велемудра умом никогда не блистала, – холодно заметил Бутуй. – А тебе, боярин, самая пора задуматься о своей судьбе. Крови на тебе столько, что враз не отмоешься. – Я свой выбор сделал, – дернул отвисшей щекой Синегуб. – И от слова, данного богини Деване, не отступлю.
Князь Волох терял терпение. Из Себерии шли дурные вести. Каган Яртур, о котором больше месяца не было ни слуху, ни духу, вдруг неожиданно вынырнул из небытия и прибрал к рукам город Бранибор. Эту печальную весть привез князю боярин Ермень, нежданно объявившийся в Расене в самый разгар споров между мятежными князьями. Волоха слегка удивило, что его двоюродный брат, проделавший столь долгий путь от Себерии до Асии, смотрится если не соколом, то, во всяком случае, не мокрой вороной.
– Путь по воздуху короче, чем по земле, – загадочно проговорил Ермень.
– Так ведь грифон моей матушки сдох, – удивился Волох.
– Зато гарпии полны сил и готовы обрушиться на Асию всей своей мощью.
– Вот оно как! – протянул Волох.
– Тебе следует поторопиться, князь, – прошептал Ермень, косо поглядывая на дверь. – Если Асгард не обретет своего владыку в ближайшие дни, то Яртур, получив поддержку от воевод Гнеуса и Люта, вновь подгребет Асию под свою руку.
– По-твоему, я должен отдать Асгард дураку Таксаку? – нахмурился Волох.
– У этого дурака под рукой сорок тысяч мечников-сарматов.
– Так ведь и княжич Хорс не сирота, – рассердился князь.
– Раньше надо было думать, Волох, – зло процедил сквозь зубы Ермень. – Еще до того, как ты обратился за помощью к Деване.
– А как ты думаешь, боярин, она действительно бессмертна?
– Откуда же мне знать, – вздохнул Ермень. – Твоя мать, княгиня Турица, считает, что ты должен помочь Деване и Леле унять князя Хорса.
– А как считаешь ты?
– Беги отсюда, Волох, и как можно дальше, – пристально глянул в глаза брата Ермень. – Если замыслы княгини Турицы сбудутся, то в Скифии многим не поздоровится. – Значит, я был прав! – засмеялся Волох. – Это она породила Морану, подослав к прикованной Горгоне демона ночи. Проклятая колдунья. Мне повезло с родителями Ермень, эти люди стоили друг друга. И я почти жалею, что когда-то, очень давно, встал на сторону матери, а не отца.
– Здесь в Расене, есть еще один человек, готовый повторить твою ошибку.
– Ты имеешь в виду Мортимира? – насторожился Волох.
– Да, – кивнул головой Ермень. – Он здесь.
– В таком случае, ты прав, боярин, – задумчиво проговорил Волох. – Мне надо спешить. Ермень проводил глазами двоюродного брата и потянулся к кувшину с вином. Возможно, боярину следовало рассказать Волоху всю правду о замысле его матери. Но Ермень не был уверен, что князь сохранит их разговор в тайне от княгини Турицы. А гнева тетки, и без того уже заподозрившей племянника в двурушничестве, боярин боялся до икоты. Дочь альва Эльмира обладала куда большим могуществом, чем Ермень до сих пор предполагал. Если кто-то и мог противостоять Турице в этом мире, то только ее внук Яртур, на которого боярин и решил сделать свою последнюю ставку.
Княгиня Леля глянула на вошедшего Волоха с большим подозрением. Видимо решила, что дядька вновь станет вилять и пятится, боясь принять самое, пожалуй, трудное в своей жизни решение. Однако Волох с порога опроверг это нелестное мнение о себе, произнеся именно те слова, которые ведунья Деваны ждала от него все последние дни:
