Мерный стук капель стал отчётливей, и я понял, что вода капает где-то совсем рядом. Оглянувшись, я заметил, наконец, ржавый умывальник рядом с заблокированной дверью. К узкому расшатанному крану был подвешен какой-то мешочек из пластика или чего-то подобного. Фильтр, надо думать.
Я невольно сглотнул и закашлялся — горло пересохло, а язык словно был обложен песком.
— Ульф… Можешь дать мне попить? — попросил я тихо.
Ульф сидел у стены и проверял состояние своего вооружения. Так как он накрыл меня своей форменной курткой, сейчас он был по пояс голый. Я даже замер на мгновение, снова увидев его торс так близко.
Киборг тем временем приблизился ко мне, помог встать, сообщив:
— Ну, налить не во что, так что давай так.
Он буквально дотащил меня до раковины, так как самостоятельно я идти был не в состоянии, и поддержал меня, пока я жадно глотал тепловатую воду. Влага текла по подбородку, холодила грудь и тонкой струйкой добиралась до солнечного сплетения, чтобы упасть с моего тела капелью.
Руки Ульфа были широкими, горячими и крепкими. Когда лёгкая оглушённость от жажды прошла, я отдышался и опёрся руками о раковину, низко свесив голову. Я очень остро, близко ощущал руки Ульфа на своей груди и талии.
— Ну? Ты как? — негромко спросил киборг.
Я распрямился, пошатнувшись — в коленях всё ещё ощущалась слабость. Невольно привалился к его широкой рельефной груди, как к стене. Поднял лицо. Ульф смотрел на меня. В самые глаза. Он замер, словно пытаясь просчитать ситуацию, понять, что происходит. А я смотрел на него и тоже хотел понять, что происходит. Почему мне так тяжело. И тепло. И сладко. И больно.
* * *
Кимири смотрел на меня во все свои широко раскрытые глазищи, похожие на кусочки тёмного янтаря. Он вцепился в мои плечи так, будто я держал его над пропастью и мог в любой момент разжать руки.
Потом он порывисто привстал на цыпочки, так как был едва ли мне по плечо, обхватил мою шею руками и прижался горячими губами к моим, попытался с усилием раздвинуть их языком. Я поддался и прикрыл глаза.
Кимири впился в мою спину ногтями, как будто боялся отпустить. Я успокаивающе погладил его по выступающим острым лопаткам. Я здесь. Я тебя не брошу.
Мальчик дрожал, шумно дышал носом, раздувая ноздри, прижимался ко мне изо всех сил.
Ох, что же ты делаешь…
Мы совсем забыли, что идёт война, пока гуляли по трущобам или купались ночью тайком на закрытом пляже. Ты забыл, что ты хакер «Киберкейва», а я забыл, что я киборг «Мегалона». Мы же по разные стороны, маленький мой… Мы совершаем ошибку… Мы же…
А, к чёрту!
* * *
Они вцепились друг в друга — киборг обхватил мальчика руками бережно, прекрасно осознавая свою силу, а тот прижался к литому крепкому телу отчаянно и со всем своим юношеским пылом. Потом сполз на пол, встав перед киборгом на колени, и принялся остервенело дёргать автоматическую пряжку его ремня.
— Да что оно… не расстёгивается… — рычал Кимири. Он до спазма под диафрагмой хотел добраться до того, что не решился потрогать тогда на пустынном пляже. Потрогать, приласкать, почти обожествить.
Ульф облокотился спиной о стену, запрокинув голову и выдохнув. Свою широкую ладонь он осторожно положил на затылок Кимири. Мальчик вцепился в его бедра пальцами, брал глубоко, закрыв глаза, самозабвенно, отдаваясь полностью своим ощущениям. Этой солёной упругой крепости, давившей на язык, мерно упирающейся в горячее мягкое нёбо. Рука на затылке медленно поглаживала в такт, теребила разноцветные прядки. Ульф дышал глубоко и медленно, стиснув зубы, чтобы не стонать.
Кимири поднялся, повиснув у киборга на шее, и прошептал:
— Ульф… Слушай… Я… Ты мог бы… ну… — его голос почти исчез, только по движениям губ киборг угадывал слова. — Я хочу, чтобы ты…
Киборг прикоснулся к его губам своими. А потом медленно, осторожно, расстегнул брюки Кимири. Мальчик сглотнул. У него никогда ни с кем такого не было. А вдруг будет больно? Вдруг не захочется продолжать? Но остановится ли киборг?…
Пальцы Ульфа были крупными и крепкими, они обхватили возбуждённый член мальчика. Пальцы, которые могли гнуть железо и проламывать черепа, ласкали так нежно, будто были сделаны из плюша, а не титана, были такими тёплыми и приятными, словно обтянутыми шёлком, а не так называемой псевдо-кожей, органическим полимером.
— Тссс, тише, — шептал Ульф на ухо юному хакеру. — Они могут быть очень близко.
Какое тут может быть «тихо»? Кимири постанывал, запрокидывал голову, снова прижимался к Ульфу.
— Ульф… Ну давай же…
Киборг медлил, прислушиваясь к своим ощущениям, осязая шелковистую тонкую кожицу напряжённого члена Кимири и влажность в ладони от его смазки.
— Ты уверен? — Ульф чувствовал, что сам едва сдерживается, чтобы не скрутить мальчишку и не пригнуть его рукой за загривок. Но нужно помнить, что Кимири — всего лишь тщедушный мальчишка. Кибер-фрик, но всё же человек. А люди такие хрупкие.
— Я хочу… — хрипло выдохнул Кимири, опершись одной рукой о раковину, изогнувшись. А потом вцепившись в раковину и другой рукой. Повернулся так, что прижался спиной к животу киборга.
Ладони Ульфа медленно погладили по бокам вверх-вниз, и от этого прикосновения мальчик прогнулся в пояснице, чуть шире расставив ноги. Закусил губу. Было страшновато, но захватывающе — как будто нырнуть в то ночное озеро в окружении городских огней.
— Ай… — тихонечко, сдавленно.
— Тише, тише, я осторожно, — Ульф замер, терпеливо дожидаясь, пока тело мальчика привыкнет к его размеру. Поцеловал его между лопаток и осторожно двинулся дальше.
— Ой…. Ччччёрт, — выдохнул Кимири, скалясь и с силой зажмурив глаза. Если он никогда не станет таким, как Ульф, если он никогда не обретёт такую силу, то он может хотя бы впустить немного этой силы в себя. Даже если больно. Это не боль, это что-то иное…
Сила ошеломляла, подчиняла и растворяла в себе. Ульфу пришлось зажать мальчику рот ладонью, чтобы хоть немного приглушить его стоны. И шептать ему в ухо — хрипло и отрывисто — «Тише… Тише…»
Потом они лежали на полу, на расстеленном бронежилете и куртке со знаками отличия армии «Мегалона». Теперь было гораздо легче. Кимири упирался руками в грудь Ульфа, в тёмно-бордовую татуировку-герб ненавистной корпорации, как будто хотел спрятать её под ладонями. Лицо Ульфа было красивым и необычным с этой гримасой полуболи-полунаслаждения. В приоткрытом рту матово, как пластмасса, поблескивали ровные зубы.
Когда он кончил, его руки вцепились в талию Кимири с такой силой, что, казалось, могли раздавить внутренности, и Ульф невероятным усилием воли заставил себя ослабить хватку. Его руки тряслись и вздрагивали. Кимири протяжно простонал, кусая губы, пытаясь проглотить собственный голос.
А потом они оба, тяжело дыша, лежали на полу, сбив и скомкав импровизированную постель, и киборг затащил мальчика на себя, как на диван. Кимири улыбался и засыпал, а Ульф касался губами его чуть вздрагивающих ресниц.
Я проснулся резко и полностью, как будто меня окатили ледяной водой. Первые несколько секунд я плохо соображал, где нахожусь, и что вообще произошло. Но потом увидел Ульфа, и в мой мозг просочились воспоминания о нападении киборгов. И о том, как отвратительно сочно хрустнул от моего удара череп Дотти.
Я поёжился.
Господи… что же я наделал! Что натворил… Я и в самом деле предатель! Бедняга Дотти! Я вовсе не хотел его убивать! Совсем не хотел! Если бы только он не попытался….
А, собственно, что он попытался? Выполнить свой долг перед «Киберкейвом»? То, чего не смог сделать я?
Я приподнялся и посмотрел на Ульфа. Лицо киборга было спокойным, лишённым всякого выражения, он безмятежно спал. А что, боевые киборги на самом деле могут просто спать, а не пребывать в анабиозе?
Боевые киборги… Он — боевой киборг.
Сопрано, тупца! Где была твоя безмозглая башка! Он — боевой киборг! Он — солдат корпорации! Гулять с ним — одно, но… Чёрт, ради него я убил своего соплеменника… Я убил… И переспал с врагом…
Я закрыл глаза, как будто надеясь, что, когда я раскрою их снова, всё это окажется лишь сном. Я опять окажусь рядом с Дотти и уже не стану ему мешать. А ещё лучше — окажусь в том тёмном подземелье в канализации и никакого киборга не встречу. Ох, чёрт. Ульф, лучше бы я тебя никогда не встречал!
Я сглотнул ком в горле, почувствовав, что за рёбрами тяжко и тоскливо сжалось сердце.
Кажется, я втюрился. По уши. Идиот…
Я шмыгнул носом. Мне стало страшно, захотелось одновременно и плакать, и бежать отсюда. Или схватить одну из его пушек и пристрелить. Чтобы смыть с себя кровь Дотти и всех тех, кого убили соратнички Ульфа. Но я понимал, что не могу. И не хочу.
Сердце стучало молотом, казалось, оно собралось проломить мне рёбра. Я смотрел в спокойное лицо Ульфа и терялся в вихре беспорядочных мыслей и эмоций.
