Сердце стучало молотом, казалось, оно собралось проломить мне рёбра. Я смотрел в спокойное лицо Ульфа и терялся в вихре беспорядочных мыслей и эмоций.
Вдруг я подумал. А ведь пока он спит, я могу подключиться к нему, взломать программу подчинения корпорации и перепрограммировать его. У нас будет собственный киборг! Он никогда не причинит никому из нас зла! Кроме того, он всегда будет со мной…
Я быстро сунул руку в карман куртки, которую так и не снял, схватил тонкий кабель с двумя кибер-иглами на противоположных концах. Одну воткнул в разъём в своём виске, и замер с потянутой к виску Ульфа рукой.
Нет. Хватит. Не надо становиться ещё большей сволочью, чем ты есть, Сопрано-предатель. Ульф не заслужил такого вероломства.
Я медленно вынул кабель из гнезда, смотал его и сунул обратно в карман.
А потом наклонился над грудью Ульфа, мерно вздымающейся в спокойном глубоком дыхании, и поцеловал клеймо «Мегалона», как будто своим поцелуем хотел стереть его с кожи и судьбы моего киборга.
Ульф сразу же проснулся и посмотрел прямо на меня своими жуткими, нечеловеческими глазами.
И мягко улыбнулся мне. А я, похолодев, догадался, что он на самом деле не спал.
* * *
Я мог бы убить его быстрее, чем он осознал что-либо. Раньше, чем игла его переходника коснулась бы моего виска. Просто одним-единственным коротким рывком свернуть ему шею.
Но я сдержался. В конце концов, он делает то, что должен. Это сделал бы на его месте любой из «Киберкейва». И он имеет на это полное право хотя бы из чувства мести, ведь я убивал таких, как он.
Но была ещё одна причина — более простая и уважительная. Я просто не хотел убивать его. Не мог и не хотел.
Кимири вдруг убрал иглу и спрятал кабель. А потом поцеловал меня в солнечное сплетение. Я открыл глаза и посмотрел на него.
Мальчик побледнел и выглядел таким напуганным, что мне стало его жаль. Я приподнял руки, словно приглашая его в свои объятия, и Кимири, разревевшись самым постыдным образом, прильнул ко мне.
— Прости меня! Прости, Ульф… — судорожно всхлипывал он, обнимая меня. Я гладил его по вздрагивающей спине и молчал.
— Ким, мы больше не сможем жить как раньше, — проговорил я, когда он затих. — Ты предал своих, а я предал своих. Ты же понимаешь, что так просто это не сойдёт нам с рук.
Мальчик всхлипнул и кивнул. А потом сдавленно проговорил:
— Так и что нам теперь делать?
Я молчал, глядя в далёкий тёмный потолок.
Что нам теперь делать?…
Выход был — погибнуть сейчас. Убить его, а потом сдаться трибуналу, так как я не смогу убить сам себя из-за программы анти-суицида. Смерть освободила бы нас обоих от предательства. Кимири всю жизнь впитывал в себя всё плохое, что говорили в «Киберкейве» о корпорации и всём, что с нею связано. Может быть, как он сам говорил, для него и не было авторитетов среди соратников, но он всё равно не мог вот так легко предать их. Что касается меня, я предавал больше, чем честь корпорации. Я предавал собственную кровь. Да. Смерть — это выход, пожалуй.
Но я меньше всего хотел умереть из-за чьих-то глупых правил и глупой, бесплодной вражды, длящейся столько лет и не приводящей к какому-либо результату.
Почему, чёрт побери, я не имею права на счастье? Простое человеческое счастье?!
Потому, что я не человек?… Машина. Собственность корпорации…
— Кимири. Мы должны исчезнуть. Пропасть для них навсегда. Чтобы они больше не смогли использовать нас друг против друга. И чтобы быть вместе, — неожиданно даже для себя проговорил я.
Как только у меня язык повернулся?! Я говорю, как трусливый дезертир!
— А они… — Кимири сел и поглядел на меня сверху вниз, — а они разве не станут нас преследовать?
— Ты думаешь, им есть дело до нас? Мы оба могли погибнуть сегодня. Вот и давай притворимся, что мы погибли. Я позволю тебе взломать мою программу подчинения и вырвать из-под контроля «Мегалона». Сам ты — свободен!
— Да, — произнёс Кимири неожиданно серьёзным тоном. — Именно поэтому я не могу сбежать с тобой. Я нужен «Киберкейву». Дотти… — он сглотнул и поёжился, и голос его стал глуше, — Дотти просил заменить его, когда он умрёт. Он говорил, что только я смогу стать достойной заменой.
— Представь, что тебя догнали те киборги и убили, — перебил его я. — Так и было бы, если бы я не подоспел вовремя! Ну и кто бы тогда заменил твоего Дотти?
Кимири снова закусил губу и помрачнел. Я сел и обнял моего мальчика.
— Ким, поверь мне, я ещё более мерзкий предатель, чем ты. Но мы должны, наконец, выбрать один из трёх путей. Сбежать вместе, остаться врагами или умереть здесь и сейчас, чтобы снять с себя любую ответственность.
Кимири потёрся лбом о моё плечо.
— Я не хочу умирать. И не хочу быть твоим врагом. Но я не могу… Я не могу больше предавать их!
Он был в растерянности. Его раздирали на части противоречия и страх перед неизвестным. Что ждёт его со мной? Какое у нас будущее? Впрочем, мальчишка-хакер в компании с боевым киборгом может податься куда угодно! Почему же он не может этого понять?! Перед нами открыты все дороги! Я гладил Кимири по острым плечам и думал, чему мой отец обрадовался бы больше — моей смерти во имя сохранения чести семьи, или моему счастью с любимым человеком, который дал мне моё возможное прошлое и моё невозможное будущее. Вторую половинку моей души. Отец всегда желал мне счастья. Сейчас я счастлив.
Я ласково поцеловал Кимири в лоб.
Мальчик вдруг обнял меня и уткнулся лицом в шею.
— Ульф, я всегда буду тебя помнить! Ты самое лучшее, что произошло в моей жизни! Но… Но я должен вернуться к своим, понимаешь?… Я просто должен…
Я сжал губы. Я отлично понимал его. И я очень рад, что он, «канализационный крысёныш», оборванец, хакер, оказался более благородным, чем я, прирождённый солдат.
— Кимири. В таком случае мы никогда больше не увидимся, — прошептал я.
Мальчик прижался ко мне ещё крепче. Я не мешал ему безмолвно прощаться со мной.
Если он уйдёт, то в следующий раз мы встретимся только врагами. И я убью его.
Я закрыл глаза, стиснув зубы.
Единственное, что помешает мне стать убийцей Кимири — это моя собственная смерть. Я сдамся. Приговор мне заранее известен.
— Да. Наверное, так будет лучше для нас обоих, Ким, — прошептал я.
Некоторое время мы сидели в молчании, крепко обнявшись. Потом я понял, что анти-радар можно снимать — все киборги покинули объект.
— Иди, — проговорил я негромко, похлопав Кимири по плечу. — Там безопасно.
Я сдвинул от забаррикадированной двери обломки старого ржавого станка, и Кимири смог её открыть. Он замер на пороге, словно колеблясь. Потом подбежал ко мне, поцеловал в губы — долго, отчаянно, горячо — и покинул комнату, не оглядываясь.
Я опустил голову и медленно, как сомнамбула, стал собирать с полу свою одежду и рассовывать по чехлам вооружение.
Я шел по узкому коридору полуразрушенного здания, облюбованного «Киберкейвом» в качестве склада. На нижних этажах и в подвальных помещениях (тех, кто не завалило землёй и не затопило содержимым прохудившихся канализационных труб) хранилось некоторое количество оружия, а также простого бытового барахла — одежды, консервов и прочего. Там же жили и большинство наших. Эта дыра позволяла людям, которые сумели отключиться от Сети, сбежать от всевидящего ока тоталитарного правительства, ибо ему не было дела до подобных заброшенных мест, и полиция с контролёрами появлялась в этих районах крайне редко.
Я делил каморку с четверыми приятелями, которых я видел весьма редко — они были угонщиками и торгашами электроникой, наши пути не пересекались. Надеюсь, сейчас их нет на месте, и я побуду один.
Люди провожали меня взглядами, высунувшись из-за потёртых пледов, служивших занавесками, даже выходили и пялились мне в спину. Я шёл дальше, не оглядываясь на них, ощущая спиной тяжесть их взглядов и молчания. И страха.
В каморке, как я и надеялся, никого не было. Я обошёл широкий стол, который Корт опять завалил какими-то непонятными деталями и отвёртками, отодвинул прибитое к притолоке одеяло в сторону и оказался в своём закутке, в котором помещалась только моя лежанка — ящики, накрытые самодельным матрасом, да тумбочка. Я лёг на постель и подтянул колени к груди. Мне было тошно. Мне хотелось пинками расшвырять вещи по комнатушке и заорать во всю глотку.
Кому, чёрт побери, нужна эта идиотская вражда с корпорацией? И почему она не приводит ни к какому чёткому результату?! Я должен был отказаться от Ульфа из-за тупой многолетней традиции, что ли?!
Я обнял себя за плечи, закусил нижнюю губу до крови и зажмурился, чтобы сдержать слёзы. Я никогда-никогда больше его не увижу…
Шум и возня заставили меня резко подняться.
