— Укрепи сталь божьим перстом.
Вопреки моим ожиданиям все прошло так же, как и вчера. Рябь, шарики сливаются, дрожа, к нити, мерцание… и четки, совершенно целые, мигом оказываются в руках Ильи.
— Михалыч. Я… я должен! Иначе нельзя. Простите!
— Илюш, ты чего?
Договорить я не успел. Илья отошел, поднял руку, и я понял, что сейчас он ударит. Еще можно было остановить его, кинуть оцепенение, отобрать артефакт, но тот тихий голос, второй день шептавший мне и смолкший после победы, вдруг едва слышно сказал «Не надо». И я не стал.
Огненно-желтое облако, расширяясь, пролетело эти несколько шагов, закрыло весь мир, и ударило в меня.
Больно.
В затылок упиралось что-то твердое и острое, ноги выше головы… Кажется, меня сбросило со скамейки и приложило об угол сарая.
— Илья, ты вообще что сделать-то хотел?
Он рухнул рядом со мной, с другой стороны упала девочка, наступив коленкой на руку и не замечая этого.
— Эй, встать дайте?
Опуститься обратно на скамью удалось только минуты через две, спина болела, кожу на лице жгло. Пламя оно и есть пламя, хотя даже то, что ему удалось сделать его не убийственным, уже хорошо. Было бы скверно, сочти он себя виновным в моей смерти, вся воспитательная работа насмарку.
Мальчишка отошел от меня, словно пытаясь увидеть целиком, смотрел с раскрытым ртом, ожидая.
Эффекты?
Посмертное проклятье. На месте.
Видимо, прочитав результат по выражению моего лица, пацан упал на колени прямо там, где стоял, застонав. Потом опять поднял руку, но уже совсем без того азарта, что был в нем еще минуту назад.
Мем?
— Стой!
Он тут же вскинулся с надеждой.
Мем? Мем?!
Чисто.
Заклинания?
Ни одного на всех девяти кругах, одни пустые слоты.
Глубоко вздохнув, я сосредоточился, и со всей возможной четкостью прошептал:
— Заучить заклинание «восстановление».
Движение где-то вне меня, где-то за спиной. Получилось?
Мем?
Восстановление — двести минут.
— Илья… — В горле было совсем сухо, пришлось откашляться. — Ты чего… натворил?
Он, опять вытирая лицо от слез, сердито буркнул:
— Я решил ударить огнем не в вас, а в то, что заставляет вас умереть!
— И попал в мой список заклинаний. Повезло, что заклинания, похоже, со мной навсегда, а то помер бы магом без способностей.
Мальчишка замер, машинально продолжая размазывать по лицу грязь. Пришлось объяснить:
— Ты мне своим огнем список заклинаний стер. И те, что наготове, и те, что уже потратил. Вообще все.
— А проклятие?!
— На месте. — Я потер спину. Черт, ну и звезданулся же! Скамеечка кажется такой низкой, пока с нее не упадешь. — Но я заучил лечилку заново. Она двадцать минут восстанавливается, теперь будет двести.
Он быстро подсчитал.
— Три часа с третью? Успеем?
— Черт его знает. Вроде да. Три часа я продержусь, главное, чтобы поменьше волноваться.
Пальцы?
Подрагивают, совсем немного, но все-таки. Ну да, я же рассчитывал на час, только чтобы детей во врата запустить, а там хоть трава не расти. Илья сбивчиво объяснял:
— Я попросил Дарку сделать такое же ожерелье, как у вас, только чтобы оно помогало попасть точно в цель!
— Это четки.
— Ну четки, хрен с ними!
— Не ругайся.
— Не буду.
Четки. Три часа с половиной. Господи, только бы продержаться! Восемь слов, я смогу их прохрипеть и сквозь судороги приступа, только бы продержаться!
— Надо было сначала вместе со мной переселиться на море, а там уже фигачить. Если бы не вышло вам там безопаснее было.
— Но ведь получилось? А это главное! Мы победили.
Да, наверное.
— Вы же говорили, что магия может действовать на людей, вот я и подумал, что можно и так подействовать?
— Да уж, подумал он. Бабахнул в меня по-ковбойски, даже не посоветовавшись.
— Ну ведь получилось!
— Больше так не делай.
— Хорошо. Вы говорили, что мой огонь это не огонь, а магия. И мне удавалось ведь как-то его сворачивать, или управлять, куда бить? Вот и решил, что если прицелиться точнее, то можно будет попасть в то, что заставляет вас умирать. Получилось же?
Я промолчал. Получилось.
Мем?
Сто девяносто семь минут.
— Михалыч.
— Ммм?
— Вы зачем меня пистолетом пугали? Специально? Чтобы я захотел правильно ударить?
Ох-хо-хо. И что ответить? Правду?
— Чтобы ты вообще захотел сделать хоть что-нибудь, а не думал о смерти и прочей фигне. Обиделся?
— Не, не очень.
Обиделся. Сейчас не станет об этом говорить, но запомнит. Я на отца обиделся. Ну и что? Да ничего.
— Похоже, Илья, магия чуть-чуть изменилась. Мы можем на нее влиять. Может и раньше могли, только случая не подворачивалось. Вот как мне с тем зондом, надо чтобы было очень нужно, буквально до смерти. Чтобы ни о чем другом не думать. Наверное и раньше это было, но сейчас вдруг стало чуть легче.
Уж не это ли было затеей Шефа? Или Сергеева? Добавить в мир что-то влияющее на магию, существо, которое само по себе магия. Туманные стены отгородили британские острова, и я начал слышать неведомый голос. Не случайность же?
— Я второй день даже не пользуясь своими умениями могу как-то понимать суть происходящего. Вот сейчас мне что-то сказало — Илья может, но его нужно слегка подтолкнуть.
Он помолчал, а потом задал ожидаемый вопрос:
— Мы перешли на новый уровень игры?
— Или на следующий виток спирали.
— И что дальше?
— Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю, сам думай.
Мем?
Сто девяносто четыре минуты.
Мальчишка сидел рядом, щелкая бусинами моих четок. С другой стороны присела вернувшаяся из дома Дара, довольно достала из кармана две последних ложечки, отщипнула от одной кусок серебра и начала что-то мастерить, тихо мурлыча под нос какую-то песенку на французском. Илья молчал, я тоже.
Если выживу, что дальше делать? Нет, я детей, как только восстановятся врата, уведу отсюда. Кстати, почему список врат не стерло? Ах да, было же какое-то заклинание в «Сказаниях», у очень сильных монстров, с подобным эффектом. Любопытно. Я могу слышать голос будущего, Илья — имитировать своим огнем заклинания других магов. Что тогда умеет Сергеев? Сможет своей палочкой колдовать не только «экспелиармус», но и «аваду»? Сколько их, магов, которые сегодня-завтра начнут менять свою силу? К чему это приведет? Может, пора ставить портальный камень где-нибудь в Антарктиде, чтобы было куда бежать спасаться? Надо только туда учебники перетащить, и одежды на вырост.
Ребята сидели рядом, каждый занимаясь чем-то своим. Илья что-то напряженно думал, Дара то и дело дышала на какое-то подобие пуговки, все произошедшее словно прошло мимо нее. Надо подумать, найти детского психолога, пока я девчонку своими криками до истерики не довел. Книжку найти, почитать. Я не хочу, чтобы мои дети… Мои дети? Когда они успели стать моими? Чем был для меня Илья? Дара? Просто средством, чего скрывать. И когда же они стали чем-то большим? Что они для меня?
Для детей мир яркий, контрастный, но чем старше мы становимся, тем больше появляется оттенков, пока все они не сливаются в один, равномерно серый фон бегущего времени. И тогда только появление детей заставляет эту серость отступить. Вот сейчас, к примеру, жизнь такая яркая, что даже глазам больно. Наверное, этого мне и надо было?
А может, если без красивостей, просто хотелось пожить весело, в компании? Да, скорее всего именно так. Ну, пожил.
Сидящий рядом пацан завозился, потом кашлянул.
— Что?
— Я хотел спросить… — Он вдруг замялся, но продолжил. — Почему только отчество, я уже знаю. А как вас по имени зовут?
Имя ему подавай. Улыбнувшись, я закрыл глаза. Слишком много света, слишком хорошее утро.
— Как зовут? Илья, ты не поверишь…
Конец.
