мой мальчик, рак уже обгладывает мои кости.
Марк нахмурился и покачал головой.
- Рак?
- Я заплатил врачам большую часть годового выигрыша, чтобы они разобрались, что со мной происходит. Если бы я снял эту тунику, вас бы возмутил нарост у меня на спине, черный и бугристый ... Он покачал головой. - Это был последний человек, с которым я консультировался, человек по имени Гален, который лечит императора и время от времени берется за болячки на стороне, когда они ему интересны, и от которых у меня кровь стынет в жилах. Он сказал мне, что я поражен тем, что он называет “Раком”, нашим переводом греческого слова “Карцинос (Carcinos)”. Он сказал мне, что опухоль убьет меня в течение полугода, и что я умру в муках, поскольку она проникла в мои органы и разрушает их. Иногда я чувствую, как она гложет меня, горячей болью глубоко в груди. Мой последний бой с жизнью уже проигран, Марк. Вопрос только в том, выйду ли я из нее на своих ногах или выползу на коленях в мольбе к боли, которая становится сильнее с каждым днем. Ты бы разве отказал мне в быстрой смерти и славном уходе из этой жизни?
Он умоляюще посмотрел на своего бывшего ученика, и, наконец, Марк понимающе кивнул, его глаза были мокрыми от слез.
- Ты, хороший парень, Марк. И пообещай мне одну вещь? Проследи, чтобы меня похоронили с почестями? Высеки эпитафию на красивом камне в память обо мне, чтобы мое имя продолжало жить?
Пока бывший чемпион смотрел на него снизу вверх, Марк медленно кивнул, подняв руку в почтительном прощании. Фламма кивнул сам себе, поворачиваясь к притихшей толпе.
- А теперь, друзья мои, пришло мое время уйти из этой жизни! Вспоминайте обо мне с добротой! - Его голос понизился, и слова едва донеслись до ушей Марка. - Какое-то время вы были частью моей жизни, и я вас всех тоже люблю.
Подняв меч, он приставил его острие к своей груди и напрягся, затем вонзил лезвие сквозь тонкую кольчугу, единственной целью которой было скрыть его недуг, воткнув острие между ребрами глубоко в тело, его мучительный стон был единственным звуком на охваченной благоговением Арене, когда он напрягся для последнего усилия. Обхватив руками рукоять оружия, он сделал последний долгий судорожный вдох, и его открытый рот, из которого хлестала кровь, издал бессвязный крик боли и гнева и, как услышал Марк, освобождения от мучений, который эхом разнесся по безмолвной Арене. Затем, его тело дернулось в предсмертной агонии, он потянул клинок на себя, пока рукоять не уперлась ему в грудь, острие оружия сначала задело слой тонкой кольчуги, которая была у него на спине, а затем прорвало ее и струйка крови сбежала с острия, нарисовав беспорядочный узор на песке у его ног. Мгновение покачавшись на ногах, оглядывая Арену с безмолвной гримасой, Фламма Великий пошатнулся, а затем упал лицом вниз. Через некоторое время его тело перестало подергиваться.
На Арене воцарилась полная тишина, и Марк отчетливо услышал голос распорядителя, когда тот наклонился вперед, чтобы что-то пробормотать Коммоду на ухо.
- Немного аплодисментов задали бы правильный тон Играм, мой Цезарь. Не желаете ли проявить великодушный жест, как главный покровитель гладиаторского искусства?
К его очевидному облегчению, император встал, хлопнув в ладоши и оглядел толпу с выжидающим выражением лица, и Арена взорвалась бурными аплодисментами, поскольку жест их правителя разрушил чары, которые на мгновение наложило на них самоубийство Фламмы. Клеандр повернулся к тунгрийцам, хлопнув в ладоши, повторяя жест императора.
- Ну кто мог предсказать такое? Похоже, по крайней мере один из наших друзей подвергся гораздо большему риску, чем можно было бы счесть разумным. - Марк и Скавр оглянулись на удивительно жизнерадостного Клеандра, который, в свою очередь, с удивлением смотрел на белое лицо Юлиана и его подергивающиеся пальцы. - Мой отец с раннего возраста учил меня никогда не рисковать деньгами, которые я не мог позволить себе проиграть в любой азартной игре, где я не был полностью уверен в исходе, но, очевидно, тамошний прокуратор не прислушался ни к одному из таких советов.
Скавр улыбнулся, неохотно кивая головой просто ради приличия.
- Вы же не ставили на победу Велокса, не так ли, распорядитель?
Клеандр невесело улыбнулся ему в ответ.
- Конечно, нет. Я ждал, когда Фламма всплывет оттуда, где он похоронил себя после того, как Ножи прикончили его покровителя сенатора Аквилу, и тем временем я счел своим долгом узнать об этом человеке все, что можно. Конечно, мне помогло то, что врач императора недавно диагностировал у него неизлечимую болезнь, факт, который неизбежно привлек мое внимание через одного из его помощников, который держит меня в курсе действий врача. Люди, которые знают, что умирают, способны на большое самопожертвование, и как только Фламма узнал, что у него появился шанс встретиться с убийцей сенатора на Арене, было нетрудно догадаться, что ему пришло на ум.. Велоксу, возможно, и удалось остаться живым, но его карьера гладиатора закончена, по крайней мере, в Риме. И, раз ты спрашиваешь, половина денег трона была поставлена на победу Фламмы, в то время как другая половина была поставлена на то, что Фламма умрет сегодня на Арене — независимо от результата.
- В любом случае трон остался в выигрыше.
Распорядитель снова улыбнулся.
- По моему опыту, трибун, трон всегда остается в выигрыше, в конце концов. А теперь, после того, как ты получил этот ценный урок, делай с ним все, что тебе заблагорассудится, я думаю, вам обоим пора уходить, пока Коммод не оправился от своего расстройства настолько, чтобы
