и под сарафаном ишь какая грудь – хоть обед на ней сервируй.
Гервасий Архипович отпихнул лезущего в джип полковника Кадуэта, захлопнул дверь, машина рванула вперед. Но не так прост оказался сампир – квартала не пролетели, как сзади услышали звуки открывающегося багажника, дружно обернулись и увидели карабкающегося полковника.
– Вот бес! – возмутился Гервасий Архипович. – Анфиска, стой! Я его сейчас за ноги вытащу и через забор перекину!
– Гервась, время, время!.. – прямо застонал Антон. – А нам еще пилить и пилить!
– Он прав, – сказала Анфиска. – Потом разберемся!
Сампир, скрипя и постукивая костяком, разместился на трампире.
Антону было крепко не по себе: Лара в смертельной опасности, а сам он – в компании нечисти четырех разных видов, один другого краше. И эта живность уже не первый год оккупирует его родной город…
Есть старое доброе правило: прямо – короче, а в обход – быстрее. Анфиска, явно не первый год сидевшая за рулем, решила спрямить путь. Она знала способ проехать дворами и переулками; самое занятное, что и Антон эту дорогу знал, когда ездил сто сорок вторым маршрутом и попадал в пробки – с согласия пассажиров нырял в подворотню и через три минуты жуткой тряски выныривал на Московский проспект.
Но в проходном дворе днем чинили лопнувший водопровод и расковыряли асфальтовую дорожку. Образовалась яма с неровным дном, куда джип исправно въехал, да еще сел на брюхо.
– Ну, Анфиска! – взревел Гервасий Архипович.
– А что я, что – я?!
До Антонова дома оставалось десять минут езды.
– Гервась, бежим, поймаем такси! – сказал Антон, уже в том состоянии жуткого спокойствия, когда в башке – гулкая и звонкая пустота. – Трампира оставим, а если этот шкелет за нами сунется – я его сам на запчасти разберу.
– Бежим, – согласился бромпир. – Анфиска, вызывай из штаба подмогу. Бриони, вылезай!
Естественно, полковник Кадуэт поскакал следом. А чего ж не скакать, когда ни грамма лишнего веса?
Выскочили на Московский проспект. Чтобы не тратить ни секунды, побежали, поочередно озираясь – не замаячит ли вдали такси. Нет, не маячило, и даже личный транспорт весь куда-то подевался.
Время от времени Гервасий Архипович разворачивался и мощным ударом валил сампира на тротуар. Этого средства хватало минуты на полторы.
Кончилось тем, что до Антонова дома добежали, запыхавшись, и никого не обнаружили ни на улице, ни во дворе. А чего еще ждать, когда опоздали больше чем на полчаса?
Антон от бессилия матерился так, что Гервасий Архипович только башкой мотал. Бриони морщился – обороты были совершенно негламурные. Полковник Кадуэт же умолял не тратить зря такую качественную злобу, а употребить ее на сильное проклятие.
– Может, они хотят тебя проучить и где-то тут, во дворе, сидят в засаде? – предположил бромпир. – Смотрят на тебя, слушают и смеются?
– Точно, – помолчав несколько секунд, сказал Антон. – Сейчас пойдем искать.
Они пошли сквозь квартал гуськом: впереди Антон, сжимавший в кулаке флешку, за ним Гервасий Архипович, волочащий за собой Бриони, замыкал процессию полковник Кадуэт, внезапно притихший.
Миновали кирпичный склеп, миновали заброшенные сараи, прошли за гаражами, обогнули убогую детскую площадку – ни глампиров, ни нямпиров не было. Как сквозь землю провалились.
Зато на капоте горбатого «запорожца», стоявшего у брандмауэра лет этак двадцать, Антон увидел человеческий силуэт. Но не черный, как полагалось бы ночью, а серый, с тонкой серебряной окантовкой, которая сперва даже не показалась странной. Мало ли какие световые эффекты может дать торчащий возле «запорожца» фонарь.
Антону было начхать на силуэты – не их он искал. Но бромпир резко остановился и удержал его за плечо. Антон обернулся с немым вопросом и увидел перепуганную рожу. У Гервасия Архиповича даже голова в плечи ушла, даже глаза на лоб вылезли. Примерно так же выглядел и красавчик Бриони.
– Вы чего? – спросил недовольный Антон.
– Ох… – прошептал Гервасий Архипович. – Влипли мы… это ж тампир…
– Кто?..
– Тампир. Тот, который ТАМ… ну, ТАМ…
– Погоди ты шипеть, это ж… – Антон вгляделся в силуэт, черты которого обрели объем и рельеф. – Быть не может! Или ты соврал, что нямы Миху выпили и сожрали, или… или…
– Он тампиром стал, Антошенька. Он уже ТАМ… Тельце его белое неведомо где, а сам он – вот! И уже не вамп, а тампир! И будет бродить, где его нямы сожрали! До скончанья века!..
Антон отстранил Гервасия Архиповича и сделал четыре шаг вперед. Страха не было – было какое-то дурное любопытство.
Миха-тампир сидел, глядя в пространство пустыми глазами. Сквозь него просвечивали кирпичи брандмауэра.
– Гервась, погоди… Значит, он тут уже шастал, когда Ларку из окна вытащили?
– Ох, Антошенька, мне почем знать?
– Значит, он видел, кто ее вытащил? И кто ее сейчас привел? И куда они подевались?!
– Да ну его, Антошенька, соколик мой… это же тампир… отходим, отходим…
– Пусти!
– Это же тампир!..
Антон стряхнул с плеча руку и быстро пошел к «запорожцу».
– Миха, Миха! – позвал он.
Одноклассник медленно повернул голову.
– Во-от, – сказал Миха тягучим голосом. – И встре-е-етились…
– Миха…
– Хорошо-о-о... что ты-ы-ы… пришел…
– Миха…
– Фле-е-ешка где-е-е?..
– Вот она, у меня, – Антон разжал кулак; близко подойти, впрочем, не рискнул.
– Отда-а-ай на-а-ашим…
– Отдам, отдам. Миха… я могу тебе чем-то помочь?..
– Тоха… Тоха…
В голосе тампира была совершенно запредельная тоска.
– Миха… – повторил Антон. – Что ж ты, Миха?..
– Ты-ы… меня не-е… бойся-а-а-а…
– Чего уж тут бояться… Плохо тебе?..
– Да-а-а… Я их все-е-ех ви-и-ижу…
Антон понял, о ком речь.
– Но ты же их не до смерти выпивал?
Миха только рукой махнул.
– Ну, видишь, и что?..
– Они… меня-а-а… пьют…
Антон поежился.
– Миха, слушай. Ты накуролесил, да… Но, может, если ты хоть какое доброе дело сделаешь – тебе зачтется? А? Ты послушай – может, ТАМ зачтется?
– Это не та-а-ак… ТА-А-АМ все уже-е-е… навсегда-а-а…
– Откуда ты знаешь? Ты проверял, что ли? Кто тебе сказал? Может, тебе для того и бродить здесь позволили, чтобы ты хоть что-то хорошее сделал! – закричал Антон.
Не то чтоб он был верующим – ни разу в жизни лба не перекрестил. И не то чтоб он был атеистом – в кабине, как многие шофера, возил на
