Вытерев масленые руки куском ветоши, я лишь растерянно пожал плечами.
— Ничего страшного, — ободрил меня Босвел. — Куплю себе новый, еще лучше, с тропиковым окуляром.
Председатель комиссии, тот самый тощий господин, равнодушно пожевал губами и, переведя взгляд на своих коллег, сухо констатировал:
— Ну что же, мастера, пожалуй, начнем…
Пузатый, рыжебородый гном, который, по всей видимости, отвечал за техническую часть проверки, кивнул и, нацепив на глаза гогглы, принялся внимательнейшим образом осматривать машинерию. Пока только внешне, — но я знал, что пройдет несколько минут и комиссия попросит нажать на рычаг, а тогда…
— Ты ее приладил? — приблизившись ко мне, прошептал Босвел.
— Да, наставник. Лучшим образом, — без тени сомнения ответил я.
— Ну вот и замечательно, — промурлыкал виртуоз и уже более громко произнес, — стало быть, можно стартовать.
Председатель деловито поправил механический пояс и, облокотившись на трость, одобрительно махнул платком.
— Итак, — заложив руки за спину и обогнув машинерию с правого бока, Босвел приблизился к заветной красной ленте, которую он предусмотрительно натянул между двух тощих деревьев. — Мое триста восемьдесят шестое творение необычно в первую очередь своей внутренней составляющей. Его механизм сложен и в то же время прост до невозможности. Мне удалось сочетать в нем несочетаемое. Мой гений умудрился создать 'Пышку' такой совершенной, что я порой сам не верю своему счастью и еще…
— Ближе к делу, — поторопил его председатель.
— Да-да, конечно, мистер Цириус, — согласился Босвел.
Тем временем к высокому мастеру подошел рыжебородый гном и, убрав в карман гогглы, авторитетно заявил:
— Внешние параметры вполне удовлетворяют всем пунктам 'Параменика'.
Мистер Цириус удовлетворенно кивнул.
— Что ж, тогда, мистер Лимпус, пожалуй, стоит попросить уважаемого виртуоза Босвела продемонстрировать нам работу своей удивительной пневмопочты. Правильно я понимаю?
— Совершенно верно, — откликнулся гном.
Дрожащей рукой мой господин разрезал ленту, я помог стянуть ткань с множеством завязок, потайных крючков и замер в ожидании. Хотелось верить, что Босвел знает, что делает, и не ударит в грязь лицом, посрамившись перед строгой комиссией. Но думать о плохом исходе я не стал, поэтому скромно отошел в сторону и приготовился наслаждаться зрелищем.
— Не тяните время, виртуоз, — напомнил о себе мистер Цириус. — У нас сегодня запланировано еще три изобретения и одно испытание нового крылоплана.
Босвел воспринял слова председателя как сигнал к действию. Дернув за рычаг, он повернул огромный ключ и нажал заветную кнопку.
Массивная пневмопочта ожила. Огромные шипящие трубы выпустили потоки белого пара — единственного ресурса, который мог приводить наши изобретения в действия, — а затем в двух конических колбах забурлила сиреневая жидкость. Еще несколько клубов пара вырвались наружу. Кажется, заработало.
Второй член комиссии — пузатый мужичок, представитель народа кранксов, поставил на траву кожаный саквояж с латунными замками и стал внимательно следить за виртуозом, готовившимся начать вторую фазу.
Подойдя к головной части машины, похожей на огромный почтовый ящик, Босвел продемонстрировал комиссии абсолютно белый запечатанный конверт, скрепленный родовой печатью. Повертев его в руке, он с гордостью погрузил экспериментальный образец внутрь узкой прорези. Письмо мгновенно исчезло в жерле пыхтящей машины.
Я затаил дыхание. Притихла и комиссия: гном надул щеки, мистер Цириус нервно теребил лацкан пиджака, а круглобокий кранкс с огромными рыжими бакенбардами, прищурившись, следил за работой мощных насосов.
Босвел торжествовал. Судя по шипящему и свистящему звуку, письмо прошло первичную обработку, и готово было вот-вот отправиться на ленту распределения.
Отсчитывая секунду за секундой, я мысленно, закрыв глаза, представлял, как конверт проскакивает сложные этапы проверки, сортировки и маркировки. И если я не ошибался, всего через пару минут оно должно было принести нам благую весть. Мне — звание знатока, а моему наставнику — степень мастерового.
Машинерия работала безукоризненно: ровно, четко, ни единого постороннего звука.
Еще пара вдохов и письмо оказалось на последнем конвейере. Над махиной стали медленно, словно шасси, выползать огромные стеклянные трубы. Семь — по количеству отсеков в нашем городишке.
Резкий звук — вжик — сигнализировал о вступление в завершающую стадию. Я почти ликовал, также как и мой великий учитель. Письмо должно было отправиться в один из участков города, достигнув искомого адресата. А в каждом из районов имелась своеобразная ловушка, которая обязана была в буквальном смысле захватить присланное письмо в свои сети.
Но данные тонкости Босвел уже давно объяснил высоким шишкам из Гильдии, и те в момент испытания уже не задавали лишних вопросов.
— Сейчас, господа, еще немного терпения, — предупредил виртуоз. — Скоро письмо отправится. Полет пройдет мягко и стремительно. Так что вскоре подобные устройства научатся переправлять даже посылки. Стоит только немного доработать ловушку. Верно, Сти?
— Ну, не будем забегать так далеко вперед, многоуважаемый виртуоз, — поспешил остановить его Цириус.
— Кстати, а куда именно должно отправиться ваше послание? В какой отсек? — вмешался в разговор рыжеволосый кранкс.
— Ну, конечно же, в самый отдале… — начал было Босвел и запнулся на полуслове.
Почти насладившись скорой победой, я внезапно почувствовал, как улыбка сползает с моего лица. Не в силах поверить такой неосмотрительности, я, стиснув зубы, едва не хлопнул себя в отчаянье по лбу. Настроившись на презентацию, мой наставник, переволновавшись, кажется, забыл об одной очень важной вещи — он так и не удосужился указать адрес. Я припомнил белоснежный конверт, лишенный всяких записей, и помрачнел еще сильнее. Неслыханная оплошность! И я тоже хорош, оставил без внимания такую мелочь, как координаты.
Слава Открывателям, комиссия не отметила данного нарушения и смиренно дожидалась окончания работы.
Машинерия застыла, будто в ней разом закончился весь пар, масло и выпали все подшипники. Босвел бы назвал подобное состояние — мертвым. В любом другом случае я обязательно бы с ним согласился, но сейчас мне никак не хотелось в это верить. Наша пневмопочта, прекраснейшая 'Пышка', просто замерла, перестав издавать присущий машинериям звук. Никаких тресков, свистов, поскрипываний и шипения.
Мой покровитель, выпучив глаза и открыв рот, наблюдал за происходящим — у него, как и у меня, просто не нашлось слов, чтобы объяснить случившееся.
— Что-то не так? — уточнил кранкс.
— Может быть, подбавить пара? — предположил гном.
— Или лучше отложить инспекцию до лучших времен, — констатировал мистер Цириус и уже собрался направиться к воротам, когда в 'Пышке' что-то ухнуло.
Председатель комиссии удивленно повернулся. Затем в машинерии хрюкнуло, свистнуло, крякнуло и произошло то, чего никто из нас не ожидал.
Взрыв случился стремительно и неотвратимо.
Я стоял дальше всех и поэтому пострадал меньше всего. Невидимой волной меня отбросило в сторону к старой засохшей яблоне, которую уже несколько лет собирались выкорчевать, но у виртуоза никак не доходили руки. Представителям комиссии повезло гораздо меньше. Гнома швырнуло в кусты торгинской колючки, росшей воле ограды в назидание пронырливым мальчишкам, воровавшим у мистера Босвела вишню. Кранкс совершил еще более опасное путешествие: перелетев через машинерию, он оказался в бочке с противным смоляным раствором, приготовленным для нового изобретения господина. И, наконец, мистер Цириус просто упал навзничь и, закрыв глаза, видимо, приготовился умереть, так и не выдав патент на очередное детище виртуоза. Сам Босвел отделался легким испугом, который забросил его на нижнюю ветку ближайшего дерева.
Охая и ахая, комиссия медленно собралась обратно в кучу. Видок у них, надо заметить, был не ахти. Гном, потирая ушибленный бок, выдирал из бороды колючки, кранкс — сплевывал темную жидкость, а мистер Цириус с обгорелыми усами и кончиками пиджака напоминал зажаренного гуся и тихо подвывал, произнося каждое слово нараспев. А сказать им было что.
— Во-т э-тоооо да, — на одном дыхании произнес я, и осторожно приблизился к дымящейся 'Пышке'.
Пыхнуло, так пыхнуло. Сложный механизм все еще искрил и изрыгал протяжные стоны, словно подбитый метким выстрелом дракон. Но, главное, письмо было невредимо. Девственно чистый конверт, порхая словно бабочка, опустился на черную ладонь гнома.
— Что все это значит, Босвел?! Постарайтесь мне объяснить, пока я не разжаловал вас до неумехи! — в ту же секунду взревел мистер Цириус.
