определяются народным голосованием — и поверь мне, призы зрительских симпатий очень и очень неплохие! А тебе денежка нелишней будет, да? — Федя, несмотря на видимое перевозбуждение от встречи, говорил толковые вещи. — Вон, шлепанцы у тебя порвались… Сань! А Сань! Давай ему те ботинки подарим?
Саня — чернявый и смешливый то ли мастер, то ли прораб, сбил каску на затылок:
— А размер у тебя какой?
— Сорок седьмой! — удивленно откликнулся я.
— О! У нас один тролль работал, подсобником. От него, кажется, там что-то осталось… — задумчиво проговорил он и полез в фургон.
— Олог-хай? — удивился я. — На стройке?
— Вместо автопогрузчика! — заржали рабочие, а Федька пояснил: — Молодой совсем, как восемнадцать стукнуло — в армию ушел. Пару недель назад. Хороший парень, но тупо-о-о-ой! Обещал письма писать, но он писать не умеет!
— В армии научат, — с какой-то затаенной надеждой и плохо скрываемой ностальгией проговорил самый старший из них.
Наверное, бывший служивый. Хотя такие — бывшими не бывают.
Короче, мы расстались вполне довольные друг другом, и у меня появилась крутая рабочая обувка — не сорок седьмого, а целого сорок восьмого размера! Огромные такие черные боты из какого-то искусственного жесткого материала, с мощными застежками с автоподтяжкой, толстой подошвой и металлическими вставками на пятках и носках для защиты от возможного падения тяжестей. Правда, ни носков, ни портянок не имелось, но эту проблему я мигом решил, заскочив в магазин и затребовав сразу две пары утепленных, чтобы обновка по ноге не елозила. Жарко будет? Я вас умоляю, ради возможности дать кому-нибудь под сраку таким чоботом я готов потерпеть! Да и шлепать по грязи в сланцах меня порядком достало.
В общем, к ночлежке я подходил в отличном настроении. И намеревался еще более его улучшить.
— Кузенька-а-а-а! — самым нежным голосом из всех, на который был способен, позвал я, едва зашел в калитку. — Кузя, друг мой ситный, иди сюда, чудо носатенькое, я тебе мармеладку дам! На халяву!
Мармеладка у меня была — захватил в закусочной. Не знаю, кто поставлял мармелад Хуеморгену, но выглядел он изначально как пласт — примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров — застывшей эпоксидки, посыпанной сахаром. Да и на вкус и по консистенции — соответствовал внешнему облику. Так что удобнее всего оказалось нарезать его кардом. Интересно, а вахмистр Перепелка сочтет это «использованием холодного оружия не по назначению?»
Но народу нравилось! Наверное, по сравнению с кофе «три в одном» даже эпоксидный мармелад казался изысканным кушаньем. Вот и Кузя купился: появился, как чертик из табакерки, и тут же сунул свой нос едва ли не в мой карман:
— Дай мне там… — почуял сладенькое, подлец!
И поплатился! Я двумя пальцами ухватил его за кончик самой выдающейся части лица и сказал:
— Знаешь, обычно актеров ставят в известность о съемках фильма. Чаще всего даже зарплату платят.
— Бабай, я де здал! Я де збециальдо! — прогундосил он.
— Ну, вот и я думаю — если монетизация подключена, и уже натикали многие тыщи просмотров — то в конце месяца ты так или иначе мне отстегнешь тридцать процентов, а?
— Гдабеж! — попробовал возмутиться он. — Я де зобидаюсь давадь дебе дедьги!
Я сжал пальцы чуть сильнее, и гоблин сдался.
— Ду ладдо! Одбузди бедя! Будуд дедьги! В кодце безяца! — замахал руками он.
Едва почувствовав свободу, Кузя ухватил себя за нос и принялся его разминать, поскольку сливка ему грозила капитальная. А нос для гоблина — это как борода для гнома. Предмет особой гордости! Но мне на гоблинские фетиши было феерически плевать. Нужно было прояснить пару моментов, и я заговорил, загибая пальцы. Себе загибая, а не ему.
— Я не против, чтобы ты и твои ребята снимали меня на видео. Но я должен знать, что съемка ведется — это раз, и проконсультировать меня о цене жопных змей и прочей редкой дряни вы могли бы просто из вежливости — это два.
— Э-э-э-э… — задумался гоблин.
— А еще — мне нужен нормальный гриль, тандыр и кофе-машина — это три, — лучше было забрасывать сразу несколько удочек, хоть одна из них могла выстрелить.
— А? — ушки главного барахольщика всея Маяка аж затряслись.
— Ну, не все любят кофе на песке. Кое-кому нравится капучино, некоторые любят рафы или айс-латте и, понимаешь ли, я собираюсь… — принялся разглагольствовать я.
— Бабай! — Кузя скорчил такую мордочку, что расплакаться можно было. — Ну как я притащу тебе кофе-машину?
— Ага! — уловил суть я. — То есть где взять — знаешь?
— Ну… Знаю! Там много всего есть, но это кварталов десять в Хтонь ваще-то, — гоблин вернулся в свое обычное расслабленное состояние.
— Давай это станет моей проблемой? — прищурился я. — Нарисуй мне крестик на карте и объясни нюансы, и этого будет довольно.
Кузя задумчиво шмыгнул носом и подтянул штаны. Потом зевнул, потянулся, чихнул, смачно утерся. Сплюнул под ноги, поковырялся в ухе. Размял шею, почесал жопу.
— Ять! Кузя! — заорал я. — Задолбал!!!
— Уже бегу! Пойду карту найду, у меня были! Туристические! — его как ветром сдуло.
А я пошел собирать вещи в комнату.
* * *
Сначала запахло озоном, потом раздался звук, подобный далекому раскату грома. Во дворе задребезжали сразу все железяки из кучи вторчермета, зажглась сама по себе лампочка над потолком в комнате… Я тут же выглянул в окно и увидел, как перед самым крыльцом во дворе вдруг резко скукожилась и завяла вся растительность.
А в следующую секунду там уже стояли пятеро: знакомые мне ротмистр Петенька, опричники Козинец, Талалихин и Грищенко в своей броневой экипировке и пожилой импозантный господин с роскошной седой шевелюрой, благородным лицом и пронзительным взглядом голубых глаз. На нем был черный мундир с эполетами, сапоги до колен и белоснежные перчатки. Как будто явился сюда из какого-нибудь девятнадцатого века, прямо с великосветского приема или с плац-парада!
— Опять система перезагружается. Ну что за нахрен? — посетовал прокуренный Козинец. И тут же осекся: — Простите, ваша светлость, но этот момент и вправду стоит доработать. Стоим тут как четыре статуя в этой скорлупе, двинуться не можем.
— Только после телепорта и всего двенадцать секунд! — откликнулся ротмистр. — Не так-то и плохо. Если рядом маг уровня его сиятельства, то двенадцать секунд — это пшик! Кстати, вот они и закончились. Шагом — марш!
Бронированные солдаты зашевелились одновременно с его словами, и уже через пару мгновений я услышал их тяжкие шаги по лестнице.
Бояться встречи с опричниками я и не думал — вздорная женщина Роксана уже поведала мне о том, что тот парень — княжич — выжил. Но мало ли, что у них было на уме?
