Оптимистическое заявление спутника не слишком успокоило Томаса… Однако слова варвара подтвердились буквально через несколько минут. Всадники выехали наконец на лесную опушку, и впереди, буквально в сотне шагов, весело засверкали огоньками в окнах две дюжины изб.
– Ну вот и добрались, - довольно хмыкнул Святослав и, повернувшись к эльфу, спросил: - Как думаешь, Илувар, Ждан уже наварил свежего медку?
Эльф добродушно усмехнулся и кивнул.
Избы оказались необычайно просторными. Томас лишь удивленно качал головой. Они были едва ли не больше, чем дом его отца в Остершире, а ведь тот дом считался в городке одним из самых больших и бот атых, отец ведь был не из последних граждан… А тут простой крестьянин. Правда, дом его отца был каменным, а этот был сложен из огромных, в два обхвата, дубовых бревен. Но дуб всегда считался дорогим деревом, коим позволительно пользоваться только очень обеспеченным людям. Да и по внутреннему обустройству подворье было куда как богаче тех, что видел Томас, пару раз оказавшись в крестьянских дворах у себя на родине. Под домом располагалась обширная подклеть, а в жилую часть вела крепкая дубовая же лестница. Пол, соответственно, также был из толстых дубовых плах, а не земляной. Посреди широкой горницы, в которой сейчас хлопотало не меньше полудюжины женщин и девиц, под радостный рев хозяина накрывая стол дорогим гостям, возвышалась украшенная изразцами каменка. А к задней стене дома примыкала обширная, лошадей на десяток, конюшня. Томас, спустившийся на двор подышать и оглядеться, прикоснулся к стене и уважительно покачал головой. Конюшня также была выстроена из дуба. Да уж, живут же эти руссы!.. А в следующее мгновение он задохнулся от изумления. На стене конюшни висела упряжь - тоже вполне добротная, из искусно выделанной кожи. Но не она привлекла внимание Томаса, а то, на чем она висела! Это был… рог единорога!
Томас несколько мгновений пялился на это немыслимое чудо, виденное им допрежь лишь на рисунках старинных трактатов, а затем судорожно сглотнул и воровато оглянулся. Перед ним на стене висело целое состояние! Он слышал, что королевский аптекарь сэр Сибелиус заплатил за наперсток порошка, сделанного из рога единорога, четыре фунта золота! А тут целый нетронутый рог… ну, почти нетронутый. Томас дрожащими пальцами приподнял упряжь - точно, на верхней стороне этой немыслимой драгоценности она вытерла полосу, - а затем закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Этого не могло быть. Это просто что-то похожее… ну коровы у них с похожими рогами, например…
– Томас, иди в избу, хозяин за стол зовет, - послышался от крыльца довольный бас варвара.
Увидев стол, Томас судорожно сглотнул. Да не могло быть такого стола у простого крестьянина, к которому нежданно-негаданно нагрянули многочисленные гости! Крестьяне живут скудно, впроголодь, и перед самым новым урожаем вообще зачастую едят прошлогоднюю солому с крыши. Он знал это совершенно точно… Но глаза между тем видели совершенно иное. Стол буквально ломился от яств. Тут были грибы - соленые и маринованные, капуста в разных видах, холодная копченая оленина (это же королевское мясо - неужели здесь сервам разрешают охотиться на оленей?), кабанятина, жареные тетерева, мед, туеса с брусникой, миски с репой, вареной и пареной, и еще много все разного, от которого разбегались глаза. И здоровенные братины с хмельными медами…
Чуть позже, после пары добрых глотков хмельных медов, сразу же прогнавших усталость из мышц и тревогу из души, Томас наклонился к товарищу и прошептал:
– Святослав, а можно спросить у хозяина, на чем висит упряжь там, на конюшне?
Варвар окинул его недоуменным взглядом, причину которого Томас прекрасно понимал: уж очень неуместным был такой вопрос здесь, за обильным и дружеским столом. Но затем добродушно ухмыльнулся и зычно прорычал:
– Ждан, тут вот мой заморский друг интересуется - на чем это у тебя на конюшне упряжь висит?
– Энто-то? Дык ить единорог тут сдуру в медвежью яму угодил. У меня тут медведя повадились колоды пчелиные зорить. Вот и пришлось им засаду приготовить… А он и угоди. И преставился, прости господи. Такая жалость… Ну и пришлось его разделать. Шкуру кожевнику в город продали, а рог я в столб вбил. Упряжь вешать. - Тут хозяин окинул Томаса добродушным взглядом. - А никак он ему понравился? Так пусть берет. Дарю!
Томас прямо задохнулся от нахлынувших на него чувств. А крестьянин между тем продолжил:
– А чего? Вещица, конечно, не шибко часто встречающаяся, но и, сам знаешь, редкостью ее тож не назовешь. Единороги, они ведь твари глупые - то медведь задерет, то волк, а то сами в бурелом забредут, где и сгинут. У нас почитай в каждом дворе этого добра навалом.
– То есть, - чувствуя себя слегка пришибленным, осторожно произнес Томас, - у вас в лесах водятся единороги?
– Да чего у нас тут только не водится, - махнул рукой хозяин. - Единороги - это еще одни из самых безобидных. Да и польза от них имеется. Там, где они живут, в лесу все в рост прет - только держись. И малинники богатые, и бруснику хоть косой коси, а уж деревья!.. В прошлом годе еще веточка была, меж травы еле видная, а ныне глянь - уже деревце в руку толщиной… Но иногда такие твари встречаются, что только держись!
– И?
– А ничего, - пожал плечами хозяин, - перекрестишься, упрешь тыльник рогатины в землю, подопрешь его сапогом и… От доброй рогатины и божьей молитвы ни одной твари спасения нет. Проверено…
– А разве… - вкрадчиво начал Томас, у которого перед глазами замелькали золотые горы и алмазные россыпи, обрушивающиеся на главу торгового дома, занимающегося эксклюзивной торговлей рогами единорогов, - вы на единорогов не охотитесь?
– Да что ж ты такое говоришь-то? - осерчал хозяин. - Разве ж можно на такую животину руку подымать? От нее ж земле польза великая! И от ее вида глаз радуется и сердце трепыхается, будто птичка. Да ежели бы' и нашлась в округе такая тварь - мы бы ее сами укоротили. Даже князю жалится бы не пошли, что его строгий указ нарушается!
Томас вежливо кивнул, чувствуя, как золотые горы и алмазные россыпи меркнут и уплывают легким туманом. Ну… не получилось, бывает. Однако утром, перед отъездом, успел забежать в еще несколько дворов и выпросил еще два рога единорога, кои заботливо завернул в полотно и упрятал на самое дно дорожного мешка, рядом с кошелем, в котором хранился непонятный кубок…
Следующие полторы недели они ехали уже более обжитыми местами. Томас придирчиво рассматривал деревни, небольшие городки, окруженные деревянными крепостными стенами, и удивлялся тому, насколько богато жил здешний люд. Основным строительным материалом было дерево. Но какого же искусства достигли местные мастера в его использовании! Не встречалось дома, который не был бы украшен искусной резьбой, крыша которого не завершалась бы затейливым коньком. Улицы во всех городках, даже самых маленьких, тоже были сплошь замощены деревом - где бревнами, а где стругаными деревянными плахами. Томас вспоминал родной Остершир, где мощеной была только центральная площадь, а остальные улицы из-за частых английских дождей напоминали болото. И чтобы дойти до дома, скажем, тетушки Селин, надо было все время одеваться так, будто собираешься в соседний Йоркшир, да и то, приходя, частенько приходилось стягивать башмаки и ставить их на каминную полку, чтобы перед дорогой домой они успели хоть немного подсохнуть…
Да и сами городки… Здесь у некоторых жителей были свои огороды и личные бани. Не то что в цивилизованных землях, где даже самые богатые горожане не всегда имели конюшни. Уж слишком дорогой была земля внутри узкого кольца каменных стен. И дома там стояли вплотную друг к другу, узкие, но длинные. Как гробы. Так что в комнатах нередко можно было, вытянув руки, положить ладони на обе стены одновременно. Кухни, из-за опасности пожара, располагались на самом верхнем этаже, а отходы, как и остальные нечистоты, было принято выливать из окон. Даже в сухой день прохожий запросто мог попасть под выплеснутое в окно содержимое ночного горшка или помойного ведра Ну и, соответственно, запахи, как без этого… Здешние же городки пахли вкусно - звонким деревом, свежим хлебом и чистым, здоровым телом. Ибо местные жители мылись часто и с удовольствием. В отличие от жителей стран, кои считались цивилизованными, - там человек омывал все тело трижды за всю свою жизнь: при рождении, крещении и после смерти…
К исходу июля отряд вышел к реке. Да-а… такой реки Томас еще не видывал! Она была настолько широка, что противоположный берег терялся в утренней дымке, отчего река казалась морем.
Некоторое время Томас молча сидел на коне, зачарованный открывшимся видом, а затем ему в голову пришла дикая мысль, заставившая всполошено повернуться к варвару.
– Святослав, а эту реку мы тоже будем переплывать за лошадьми?
– Днепр-то? - усмехнулся русс - Нет, Днепр мы переплывать не будем. Будем караван ждать. Разведем костер и выставим знак.
