высшей лиги явно не дотягивал, даже квалификационный отбор бы не прошел, потому как напоминал скорее бича, чем хоть сколько-нибудь привлекательного мужчину.
Анекдот звучал так:
"Известная голливудская актриса, секс-символ и мечта всех мужиков планеты, на своей машине приехала в Россию и заблудилась. Едет по раздолбанной грунтовке, страдает. Связи нет, указателей на английском нет, что делать — непонятно. Вдруг видит: на перекрёстке стоит джип чёрный, дорогущий, огромный, рядом с ним — солидный бизнесмен: в костюме, с золотыми часами и золотыми запонками, ухоженный, респектабельный.
Красотка с надеждой притормаживает, откручивает окно и спрашивает:
— Мистер, мистер! Ду ю спик инглиш?
— Что ты там лопочешь, милая? Ни черта непонятно… — огорченно разводит руками олигарх.
Едет актриса дальше и видит — стоит патрульная машина, рядом с ней — полицейский, как с картинки. Форма с иголочки, сам — высоченный, бицепсы литые выпирают, плечи широченные, глаза голубые, на волевом подбородке — ямочка.
— Хэллоу, офисер! Ду ю спик инглиш? — обрадованно вопрошает она, оглядывая всю его атлетическую фигуру и принимая пикантную позу.
— Не полагается нам с иностранцами лясы точить, дамочка, — с видимым сожалением вздыхает полицейский. — А вдруг вы американский шпион? Проезжайте, проезжайте! Ничего я не понимаю, что вы там говорите.
Следующим ей на дороге попадается интеллигент. Стоит на обочине, волосы всклокочены, на очках — трещина, пальто — несвежее, в репейниках каких-то, сам худой, нескладный… В руках — перевязанная бечевкой стопка книг: полное собрание сочинений Фридриха Ницше в пяти томах и «Тошнота» Жан-Поля Сартра, чтобы разгрузить мозг перед сном.
— Ду ю спик инглиш? — с явным страданием произносит красавица-актриса.
Он смотрит на нее, потом — на себя, снимает очки и со вселенской тоской в голосе говорит:
— Йес, ай ду. А толку?"
Почему тут ехала именно эта смутно знакомая симпатичная девица, а не какой-нибудь молоковоз или говноотсос, или пневмонасос? С мужиками бы я точно договорился… А тут — вот что делать? Стоять на обочине и пялиться на неё как дебил? Ну, уж нет! В конце концов, девушка — тоже человек, пусть и жутко привлекательная, и явно — сильно фешенебельная. Кто бы тут ни ехал — я намеревался попросить помощи, и отступать от этого намерения только потому, что она потрясающе выглядит — несправедливо. Надо давать шанс людям творить добро!
Так что я сделал над собой усилие и взмахнул рукой:
— Сударыня! Сударыня!
Как хорошо, что тут имелись такие архаизмы, как вежливая форма обращения к незнакомке… Некоторое время эта нимфа все так же крейсировала по встречной полосе со скоростью два или три километра в час, но вскоре убрала из рук смартфон и глянула на меня сквозь стекла очков дополненной реальности. И притормозила!
А потом сдернула со своего хорошенького, чуть вздернутого носика эту высокотехнологичную приблуду, посмотрела на меня яркими зеленющими глазищами из-под пушистых чёрных ресниц и проговорила звонким, задорным голосом:
— Погодите-ка! Вы — Пепеляев! — вот тут-то я и вспомнил про это самое «Йес, ай ду!» — Я везла вас из Мозыря в Вышемир, Мельниченко попросил!
— Э-э-э-э… Да! — сказать, что я был растерян — это ничего не сказать.
Я вспомнил её тут же, и картинка склеилась: белые волосы, зелёное платьице, зелёная машина, трусики на заднем сиденьи… Дались мне эти трусики — водит она, как сумасшедшая! Как Даниэль из «Такси»!
— И чего вы тут делаете? — прищурилась она.
— Аккумулятор в машине сел, — признался я. — Тут, в низине, пятьсот метров от шоссе. Мне бы до автосервиса…
Я с сомнением осмотрел ее и кабриолет и представил себе Вождя и его команду. Однако, неподходящее общество для такой шикарной подруги…
— А чего это вы так смотрите на меня, сударь Пепеляев? — она притормозила на противоположной полосе дороги и теперь улыбалась явно вызывающе.
— Да вот поверить не могу: вы что, машину в цвет платья перекрасили? — не выдержал я. — В прошлый раз, вроде бы, был зеленый?
— А-ха-ха-ха! — запрокинув голову рассмеялась девушка. Смех был хороший, не злой. — Нет, Пепеляев, нет. Это другая машина. Не стойте там, двигайте уже сюда, садитесь, поедем в ваш автосервис!
Я перебежал дорогу, приблизился к кабриолету и увидел, что у него только два места — водительское и пассажирское… Девушка похлопала ладошкой по обшивке сидения:
— Не стесняйся, садись! Куда едем? Меня, кстати, Ядвига Вишневецкая зовут, можно — Яся. Для ближнего круга. Вот вы, например, если в мою машину второй раз сели — значит, к нему, в принципе, относитесь. Вы ведь смельчак, да?
Она ещё и издевалась! Вот ведь — пигалица! Но симпатичная до ужаса, это стоило признать.
— Нет, я в безвыходном положении, — нашарив ремень безопасности, признался я. — Однако, я, наверное, попрошу вас высадить меня у крайних домов Вышемира, там, куда я еду — обстановочка так себе, и публика не самая чистая…
— Да ладно? — она щелкнула парой тумблеров, вывернула руль и с жутким визгом колёс заставила свой электрокар совершить лихой полицейский разворот. — И что там за публика?
— Орки, — откликнулся я, пытаясь удержать недопереваренные голубцы в рамках желудочно-кишечного тракта. — Это орочий автосервис.
— Ах, орки? — она взмахнула гривой своих белых-белых волос и снова опустила на нос очки дополненной реальности. — Орки, которые работают в автосервисе? Очень любопытно, я должна на это посмотреть! Поехали!
Электрокар рванул вперед. Я физически ощутил, как меня вдавило в спинку сидения, и вцепился в дверную ручку. Дурная баба, что она делает⁈ Мы летели со скоростью километров двести в час, точно. Её длинные волосы развевались на ветру, движения, которыми она переключала тумблеры и поворачивала руль, были отточенными, почти хореографическими. Ну, ножки… Ножки — просто отвал башки. Синее платьице до середины бедра открывало отличный вид на эти ножки — стройные, сильные…
— Глазки поломаете! — усмехнулась она.
— Однако, насмотреться совершенно невозможно, — абсолютно серьёзно ответил я. — У вас очень красивые ноги. И вообще — вы вся очень красивая. А я похож на бомжа и чувствую себя чрезвычайным кретином. Первый раз мы встретились, когда я в какой-то дурацкой тенниске таскал клетчатую порепанную сумку с оргтехникой, теперь — когда я в таком неприглядном обличьи…
— Думаете, в другом обличьи вы бы могли произвести более благоприятное первое впечатление? — она поглядывала на меня искоса, мы пролетали деревеньки и
