– …калифорнийское нанооружие, взрывчатку и голографический искажатель реальности. Любые подобные ваши действия, а также…
Кудрявый кассир, смуглый голубоглазый хорват, при всём желании не сможет сейчас сказать что-нибудь иное, не признается в любви и не прокричит лозунг партии «зелёных». Не сможет и всё. Это же его работа: принять деньги – проставить штампик-билет – и предупредить, отговорить от противоправных деяний. Небось, «властелин штампов» считает себя спасителем человечества, и каждое утро кассира начинается с изучения последних статистических выкладок: столько-то народу было осчастливлено билетами, столько-то гипнофраз было внятно озвучено, вследствие чего возможен такой-то процент предупреждения травматизма и такой-то ну-очень-высокий-процент снижения вероятности противоправных деяний…
– …неуважительное отношение к работникам ипподрома и представителям силовых структур Вавилона будет расцениваться как терроризм и…
И, гордо задрав подбородок к облакам, госпожа Хэйкэ продефилировала в чугунно-пластовые створки-ворота пропускника-портала. Подставила лоб под влажное, холодное рыльце сканера и максимально обаятельно улыбнулась вечно-пятнистым охранникам-клонам, мол, мне можно, всё оплачено, спасибо за службы. К слову сказать, госпожа Хэйкэ обожала военных – красивых, здоровенных. Пусть даже и не совсем натуральных людей, лишь бы в форме и с погонами.
Лифт поднял Кицунэ-годзэн на уровень арены.
Вдова известного самурая остановила торговца-лоточника, широкоплечего корейца, и купила пакетик жареной рисовой муки. Подумала, и приобрела судок салата из сурими и маринованных баклажанов, японскую пиццу-окономияки и жареного кальмара на палочке. А потом ещё раз подумала и заказала порцию яичницы-тамагояки. И свиную котлетку-тонкацу. И, конечно, жареного цыплёнка-якитори. Как же без цыплёнка?! – без цыплёнка и не приём пищи вовсе, а напрочь испорченный аппетит!
Нагруженная промасленными пакетами госпожа Хэйкэ поднялась на пятнадцатый ярус и заняла место согласно билету.
– Вы не знаете, где здесь делают ставки? – Шурша упаковкой, вежливо поинтересовалась Кицунэ-годзэн у соседа, немолодого, но и не старого мужчины-европейца c карманным игровым компьютером «GameBoy» на коленях.
– Везде, – буркнул мужчина, даже не соизволив повернуться к госпоже Хэйкэ.
Вдова хмыкнула, задрала подбородок ещё выше и, наконец, заметила маклера, высокого лысого парня, принимающего купюры от игроков.
– Молодой человек, можно вас. – Позвала Кицунэ-годзэн.
Трибуны в восторге: крики, аплодисменты, бумажные флажки и конфетти.
Рослые мужчины, чернющие кенийцы-покоты, в кожаных передниках и со страусиновыми перьями в волосах, обнимают своих лысых женщин; верные спутницы скалятся щербатыми улыбками – у каждой негритянки отсутствуют по два передних зуба. Покоты внимательно наблюдают за ареной и неспешно потягивают из пластиковых бутылочек свежую козью кровь.
Скачки – это праздник, это всеобщая надежда на выигрыш. «Отдай евро, забери миллион!» – лозунг для катаги. Только самые доверчивые развешивают уши и тратят деньги – и неизменно проигрывают. Госпожа Хэйкэ не катаги, но таки поставила десять евро на Великого Кормчего. Уж больно госпоже Хэйкэ понравилась кличка носорога. Что-то в этом прозвище однозначно было: согласитесь, Великим Кормчим какого-нибудь хиленького тапира не назовут. И дикобраза не назовут, и жирафа тоже. Великий Кормчий – это мощь и сила.
Это победа.
Ковбои-жокеи, сплошь индейцы-дакота, выгоняют животных на площадку, тыкая электрическими стрекалами-шестами в толстые почти лишённые волос шкуры. Индейцы ласкают пока всего лишь ласкают шкуры носорогов – при условии, что звери бодро передвигают трёхпалыми массивными ногами. А если животина волынит, разряды впиваются восьмитонным скакунам аккурат под хвосты с кисточками из длинных волос, заплетённых в несерьёзные косички.
Выстрел – ракета взмывает, рассыпая зелёные искры – старт!
Но животные, понятно, даже и не шевелятся – что им до хлопка и пороховых газов? разве это повод напрягать тучные организмы?
Соседки госпожи Хэйкэ, туркменские девочки-подростки в платьях-койнек и коротких жилетках-инсиз, открыв рты, глазеют на огромных носорогов – похоже, малышки впервые на ипподроме: впечатлены, восхищены, в шоке, в коме.
На арене дакота, бухая костяшками кулаков в бубны и позвякивая многочисленными амулетами, пританцовывают – подпрыгивают и трясут шапками-масками из волчьих голов. Короче, призывают Маниту на помощь. И вот первый носорог нервно дёрнулся – внушительное зрелище: огромная тварь высотой в холке не менее четырёх метров и длиной метров десять подпрыгивает на месте! – существо, которому прыгать не положено природой!
Боль, ярость, рёв – носорог побежал, ломая разметочные шесты дорожек пятью кошмарными рогами, произрастающими на носу и переносице. А передний рог точно в треть тела длиной! На спине у первопроходца болтается табличка с номером. Каким, а? Да это же номер седьмой!! – Великий Кормчий! Нет, не зря госпожа Хэйкэ потратила свои десять евро!
Тотализатор – очень приятное изобретение человеческого гения!
И тут Великий Кормчий споткнулся – влетел передними ногами в замаскированную «охотничью» яму. Да, воистину мудрые люди правду говорят: «Нет света без тени». И не бывает счастья без несчастья… – Кицунэ-годзэн смиренно опустила очи доле, и так же смиренно заскрежетала зубами: Будда дал, Будда взял.
Пока Великий Кормчий бессильно дёргался, пытаясь выбраться из ловушки, остальные носороги наконец-то пожелали напрячь копыта и растрясти жирок: по-видимому, заунывные песнопения индейцев могут достать кого угодно – толстокожих млекопитающих в том числе: надо спасаться бегством, иначе можно умереть от скуки.
Госпожа Хэйкэ презрительно отвернулась от беговой дорожки и случайно уткнулась взглядом в парочку давешних красавчиков из очереди за билетами. Да только они уже не парочка, а троица – к семнадцатилетним ребятам присоединился ещё один хлопец, лет двадцати трёх, может чуть старше или младше. Неприятный молодой человек – он сразу не понравился госпоже Хэйкэ. Что-то было в парне отвратительное и… коварное?
Змеиная улыбочка ослепительно-белых резцов в растяжке слишком алых губ?
Слащавое личико, масляный блин с крапинками чёрных икринок-глаз? и рыхлое, чуть полноватое тело, которым в неурожайный год побрезговали бы даже людоеды-маори?
Щёки и лоб, не облагороженные зачатками интеллекта и профессиональными татуировками?
Что?! Что отвращало Кицунэ-годзэн от спутника молоденьких красавчиков? – да кто его знает, но некоторые женщины весьма доверяют интуиции. А ещё – вдова известного самурая очень любопытна.
Крики, восторг, топот, очередное облако конфетти – Великий Кормчий, всеобщий любимец и фаворит скачек, выбрался таки из ловушки. И побежал. Точнее похромал… – толпа разочарованно вздохнула: всё, не видать Великому победы как своего крестца. Но госпоже Хэйкэ было же всё равно, она медленно пробиралась сквозь толпу, расталкивая остренькими локтями особо буйных болельщиков – никарагуанцев, эмигрировавших из Гранады и до сих пор не ассимилировавшихся в Вавилоне. Как и их предки сто лет назад, эти ребятки, помесь индейцев-макрочибча и африканских рабов, продолжают жевать накатамаль и посещать протестантские церкви.
Крики, конфетти…
Любители!
Быдло!
Госпожу Хэйкэ тошнит от этих людей.
Мальчики-красавчики рядом, всего несколько шагов от госпожи Хэйкэ. Престарелая японка моргает особым образом: контактные линзы с трёхкратным увеличением выскакивают из-под век, накладываясь на карие зрачки – госпожа Хэйкэ желает рассмотреть все до единого прыщика на личиках ребят. Профессионалы! – не ошиблась, нет, не ошиблась Кицунэ-лисичка: тонкая вязь татуировок под кожей, незаметная, если не приглядываться.
Значит, профи.
Приятно, очень приятно. Вот только… тяжело угадывать профпринадлежность, если умелец одет не в цвета и наряды своего цеха. Кто эти ребятки? – органы на отдыхе без стетоскопов? сапёры, зализывающие рваные раны после очередной мины-сюрприза? мойщики стёкол, на ладошках-присосках заползающие на верхние этажи небоскрёбов, а сегодня азартно играющие на тотализаторе?
Или?..
…п-пож-жар-рр-ные?!
О последней профессии Кицунэ-годзен даже думала с омерзением и гадливостью, а вслух произносить стеснялась.
ПОЖАРНЫЕ?!!
Похоже… Да что там! – однозначно фениксы, какие ещё могут быть сомнения?! Взмах ресничками – перенастройка режима видения. Госпожа Хэйкэ отчётливо наблюдает под одеждами Знаки Общего Профсоюза – у обоих красавчиков, как положено, около пупка. Это нормально, это правильно. И… – вот-вот-вот, «огненные саламандры» фениксов – на предплечьях. Не ошиблась Кицунэ-лисичка, не обманулась. Ещё и «белые огнетушители»…
