А вдруг падает?
– Можешь вывести охотничьи камеры на монитор? – спросила Рита.
– Нет. Ты же знаешь, у меня нет кодов.
– Я? Нет, не знаю.
Кажется, она не лгала.
– Коды от камер – у внешников. Все записи идут к ним. У меня нет доступа к материалам. Это надо подавать запрос…
– Я могу позвонить Ямпольскому.
– Долгая история. Короче, я вниз. Жди тут.
Чистильщик кинулся к шесту. Проклятье! – шест обжег ладони. Свалившись в коридор "котла", он пулей влетел к охотникам. Разогнался, как на пожар. И сбил с ног идиота-Самохода. Новичок топтался в дверях – здоровенный, плечистый, не меньше самого Чистильщика.
Оба упали на пол.
– Вот! – назидательно произнес знакомый голос. – Вот оно, возмездие! А я вас предупреждал, юноша. Какого черта вы заняли мое место? Вас что, не уведомили?
– Не-а…
Самоход ворочался под непосредственным начальником, кряхтя и охая. Наконец он выбрался на свободу и сел Чистильщику на копчик. Поерзал, устраиваясь. И со вздохом повторил:
– Не-а. Мне сказали, тут свободно.
– Кто сказал? Я хочу видеть этого человека!
– Это не я, – заорал Карлсон. – Это Умат, етить-колотить!
Умат побагровел от такого предательства. И жестами показал Самоходу: вместе пропадем. Это, чувак, кранты. Без вариантов.
– Что ж вы, юноша, – продолжил голос с гестаповскими нотками. – Только ведь жизнь начинаете. Все дороги открыты. И вдруг – двери закрываются, конечная станция. Поезд дальше не идет. Знаете, где ваше место?
– Возле параши! – обрадовался подлец-Карлсон.
– За шкафом? – предположил Самоход.
– Может, ты все-таки слезешь с меня? – не выдержал Чистильщик.
И встал так, что Самоход улетел к окну.
– Привет, шеф, – сказал ему Золотарь. – Все, отгулы кончились.
Гладко выбритый. Бледный. Трезвый. Под глазами – мешки. Серый костюм с металлическим отливом. Галстук – синий в крапинку. Туфли начищены до одуряющего блеска. Редеющие волосы гладко зачесаны назад. На скулах – сеточка темно-красных капилляров. Лихорадка на нижней губе.
Пришел.
Чистильщик ухватил Золотаря за лацканы:
– Теперь моя очередь спрашивать. Знаешь, где твое место?
– Я! – Карлсон тянул руку, как школьник на уроке. – Я знаю!
Порыв толстяка был проигнорирован.
– В "студии". В моем кабинете, – Чистильщик обвел взглядом притихших охотников. – В твоем кабинете.
– Ну и правильно, – высунулась из-за шкафа Шиза. – Давно пора.
– А ты куда? – тихо спросил Золотарь.
– А Вадим Петрович идет на повышение, – ответила Рита. – В коорделы.
Она стояла в коридоре. Словно так и надо. Словно не она только что удавила свой страх. Не ее ноги меряли лестницу ступенька за ступенькой. Не ей хотелось – по шесту. И не этажом ниже, а ко всем чертям. Со свистом. Чтобы ветер в ушах.
Из-за спины Риты выглядывала бывшая.
– Санечка… доброе утро, Санечка…
– Ты что здесь делаешь? – изумился Золотарь.
– Я тебя…
– Ищешь, что ли?
– …спасать пришла.
Неприлично заржал Самоход.
– Ты, Вадим Петрович, мне вот что скажи…
Золотарь сразу забыл о бывшей. Заговорил еще тише, считай, шепотом. После запоя шепот выходил сиплым, свистящим. Как пищалка на дешевом воздушном шарике.
– Ты только не ври, ладно? Теракты уже имели место?
– Какие теракты? Совсем мозги пропил?!
– С применением Заразы. Не ври, шеф, не умеешь…
– Не здесь, – ответил Чистильщик.
Чистильщик поднимался из «котла» в «студию», как все – по лестнице. Один страх сменился другим. Он боялся выпустить Золотаря из поля зрения. Возьмет, алкаш, и сгинет – только отвернись! Ищи его потом по окрестным гандэлыкам…
В "студии" Золотарь деловито осмотрелся, углядел под потолком замаскированный глазок телекамеры – и показал наблюдателям фигу. Крепкую такую, бодрую фигу. После чего нахально оседлал стул и изобразил рукой приглашающий жест. Мол, в ногах правды нет.
Рита с Чистильщиком присели на диванчик.
– Значит, были теракты?
– Попытки, – ответила Рита.
Она всегда быстро понимала, о чем речь.
– Неудачные. Я так и думал. Все сходится.
– Что сходится?
– Теория с фактами. Знаете, когда много пьешь, хорошо думается. Мысли одолевают. Ты их гонишь, топишь – в водке! в портвейне!.. – а они всплывают. Они тебе даже сдохнуть не дают. Утром башка трещит, вот-вот лопнет, а ты все равно думаешь. Вадим Петрович, не в службу, а в дружбу… Сделай мне кофе. И побольше. Осточертел твой чай…
Все время, пока Чистильщик возился на кухне, Рита и Золотарь молчали. Косились друг на друга, отворачивались – без толку. Взгляды опять скрещивались, как шпаги. Те самые шпаги, о каких хотел бы забыть человек на кухне.
– Держи, пьяница. Не обожгись.
– Спасибо. Так вот, думал я, думал… Не в ту степь забрели ваши аналитики! Хорошо, наши, нет проблем. Все красиво, все верно… Только на пять румбов правее надо.
– В смысле?
Румбы, оценил Чистильщик. Портвейн. Ну да, конечно.
– Вопросы в конце 187-ой помнишь? Правильные вопросы. Небось, и ответы нашли? "Каким образом СФ воспринимает эмо-"вброс"?" Сели три мудреца в одном тазу, давай решать: суперпозиция полей, резонансный скачок при "вбросе"…
– Откуда ты знаешь?! Это из приложения, я тебе его не давал…
Золотарь без видимой причины возликовал:
– Вот! Не в корень зрим!
– А где корень? – вкрадчиво поинтересовалась Рита.
– В штанах. Дело в шляпе, а корень в штанах. Мудрецы пляшут от сетевого феномена: что, да как, да с чем его едят. Как его приспособить для нужд народного хозяйства? Ах, никак! Тогда как с ним бороться? Если не пришельцы, не искусственный интеллект, не хакеры, не спецслужбы… "Недокументированная функция Всемирной сети, включающей компьютеры – бла-бла-бла – и работающих с ними людей." Людей! Железо – ерунда! Хлам. Мертвечина. А вот когда homo sapiens прикладывает к нему свои шаловливые ручонки…
Он принялся шумно лакать кофе. Чистильщик не поскупился – принес "сиротскую" кружку, скорее годную под пиво. Золотисто-алый мак цвел на фаянсовом боку.
– Чем люди друг на дружку воздействуют? Кулаки выносим за скобки, – вынырнув из кружки, Золотарь подмигнул зарумянившемуся Чистильщику. – Словами, ясен пень. Вначале было слово, и по сей день, значит… Минуточку! Эйн, цвей, дрей!
С видом фокусника, собирающегося достать из цилиндра живого кроля, он подскочил к компьютеру. Шевельнул "мышь", пробуждая экран. Сунулся в поисковик – и забарабанил по клавишам, немелодично мурлыча себе под нос: "Я спросил у Яндекса, где моя любимая… Яндекс не ответил мне, дал ссылку на яой. Я спросил у Рэмблера, где моя любимая… обломался Рэмблер, завис, как неживой…"
– Вот. Идите сюда.
Австралийский специалист по «языку телодвижений» А. Пиз утверждает, что с помощью слов передается 7% информации, с помощью звуковых средств (включая тон голоса, интонацию и т. п.) – 38%, с помощью мимики, жестов, позы (невербальное общение) – 55%. Иными словами можно сказать, что важно не что говорится, а как это говорится.
…Наблюдения показывают, что в процессах общения 60 – 95% информации передается именно с помощью системы невербалики. Ее составляют: тон голоса, тембр, высота, скорость, интонация и другие различные характеристики… внешний вид, одежда, поза, выражение лица, улыбка или ее отсутствие, взгляд, движения, походка, глубина и скорость дыхания, жесты, кивки и мотания головой… прикосновения…"
– Гр-р-ры!
Развернувшись в кресле, Золотарь ткнул скрюченными пальцами в адрес коллег. Чистильщик, занятый чтением "Пизанских выкладок", отпрыгнул позже, чем следовало, споткнулся и чуть не упал. Рита тоже подалась к окну, но не так резко.
– Сдурел?!
– Маленькая демонстрация, – как ни в чем не бывало, сообщил Золотарь. – Видишь, я тебе ничего не сказал, а ты все понял. Значит, если австралиец и привирает, то самую малость.
Пройдя мимо Чистильщика – тот с опаской посторонился – он вернулся на прежнее место, допил остатки кофе и продолжил:
– Но это при разговоре вживую. Вместо "не знаю" – пожимаем плечами. Вместо "неохота" – корчим гнусную рожу. Вместо "я возражаю"… – он рубанул ребром левой ладони по сгибу правого локтя. – Даже по телефону сохраняются интонации, тембр, тон. Паузы, наконец. А если перед тобой экран монитора? Или книга?
– При чем тут книга?
– Очень даже "при чем"! – взвился Золотарь; он словно ждал этого вопроса. – Книга – область моей профессиональной деятельности. Так что слушайте и мотайте на ус. И вы слушайте, – он назидательно ткнул пальцем в камеру. – А главное, записывайте! Пригодится.
…Я с худлом давно работаю. С чем? Ну да, с художественной литературой. Правда, та, которая художественная, к нашему брату-редактору редко попадает. Пришлют текст, смотришь – худло! Натуральное. Ну, садишься. Правишь. Макияжик, причесон. Костюмчик перелицевать. Не есть пальцами. Не сморкаться под ноги. Не хохмить на похоронах. Не лепить по три прилагательных к каждому существительному.
