— Да?
— Хохол, у тебя есть знакомые в Италии?
— Есть, — сонно, но быстро ответил Хохол. — Через два…
— А в Ватикане?
— Есть, — так же быстро ответил Хохол. — Через два часа…
— Серьёзно? Слушай, мне нужно встретиться с кем-то из…
— Через два часа приезжай, поговорим.
— Я не могу приехать через два часа, я в Москве! — воскликнул Ник.
— Тогда прилетай. Но не раньше, чем через два часа.
Хохол отключился раньше, чем Ник успел что-то ему сказать.
Официант молча положил на край стола книжицу со счётом. Сумма за две чашки кофе и бутылку минералки показалась Нику завышенной. Но спорить он не стал, молча оплатил счёт и вышел из ресторана с гордо поднятой головой.
Где-то в Румынии, лето 2007 года
Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что. Сюжет знакомой сказки возродился в старой румынской крепости.
Плохо, когда начальство не знает, чего хочет. Ещё хуже, когда начальство при этом начинает предъявлять претензии и ставить палки в колеса.
— Мне понадобилась модификация «Стакса» под один из наших серверов. И я попросил админа разместить в Сети заказ на эту модификацию. За мой счет, разумеется.
Слова эти дались нелегко. Особенно последняя фраза, про финансы. Что-что, а финансы в этом вопросе Эйзентрегера интересуют меньше всего. У него, наверное, спиртное в баре дороже.
— То есть ты платишь деньги, чтобы тебе сделали работу, за которую тебе плачу я?
— Не совсем.
— Ты сам сейчас это сказал, — произнесла голограмма Эйзентрегера. — Ты специалист по модификациям, я плачу тебе деньги, а ты просишь моих же людей найти тебе тех, кто выполнит эту работу.
— Вот только не надо на мои слова латки ставить, — бросил хакер.
— Прости, что?
Его переводчик, судя по всему, тоже был далёк от идеала.
— Модификацию лучше писать группой, — пояснил Лекс. — Одному слишком утомительно и сложно. Но суть не в этом.
— Да? А где же тогда истина?
Переводчики нещадно глючили. Суть превратилась в истину… впрочем, это не страшно.
— Для того задания, что вы нам дали, модификация вируса — это черновая работа, — объяснил Лекс. — И я всего лишь хотел ускорить процесс.
— Почему ты хотел, чтобы это сделала не твоя группа, а чужая?
— Потому что вы платите слишком много денег, чтобы они отвлекались, — раздражённо сказал Лекс. — Какая вам вообще разница? Я же не пытался послать какой-то тайный сигнал, а обратился к вашему персоналу за помощью. В чём проблема?
Из-за этого обращения поднялось столько вони, что Лекс уже успел сто раз пожалеть о содеянном. Мало того что админ отказался размещать заказ, так ещё и наябедничал, сука.
— Проблем нет. Есть вопросы, на которые я хочу получить ответы, — сказал Эйзентрегер. — И мне не нравится твой тон. По-моему, ты забываешь, что это я плачу тебе деньги и устанавливаю правила…
— Да я на банане вертел ваши правила. — Лекс начал распаляться. Где-то в глубине души он понимал, что вполне мог бы разговаривать повежливее и не лезть в бутылку, но за последнее время слишком много накопилось внутри негативной энергии, которая требовала выхода, словно пар в закипевшем чайнике. — И на ваше бабло я клал болт от Братской ГЭС. Отдуплитесь сначала, что вам надо в первую очередь: выполнить поставленную задачу или понтануться своими возможностями?
Возникла короткая пауза. Эйзентрегер, с которым, судя по всему, никто так не разговаривал, то ли кашлянул, то ли поперхнулся. Голограф не передавал картинку высокого качества, но и без неё Лекс готов был поспорить, что этот убелённый сединами немец от злости покраснел, как морковка.
Интересно, что он услышал от своего переводчика? Наверное, какую-то адскую ахинею, которая не имела смысла. Плевать.
— Во-первых, постарайся употреблять в разговоре поменьше сленга, — сказал наконец Эйзентрегер. — Я не понял больше половины того, что ты сказал.
Лекс промолчал, ожидая, что там будет «во‑вторых». Ждать пришлось недолго.
— И во-вторых… — Голос Эйзентрегера чуть подрагивал, и явно не от страха или смущения. — Я бы на твоём месте добавил в тон немного вежливости.
— А если не добавлю, то что? — поинтересовался Лекс. — Уволите меня? Ну так флаг вам в руки. Я тут задолбался тупить… прошу прощения, мне надоело тут заниматься глупостями.
— Ты считаешь, что вы здесь занимаетесь глупостями?
— Я считаю, что мне нужна модификация вируса по заданным настройкам. Для того чтобы выполнить задачу, которую вы мне поставили. Знаете… у меня есть одна знакомая, которая пережила очень страшную аварию. У неё какая-то сложная травма мозга, в общем, она уже шесть лет не живёт, а существует. Как овощ. Я оплатил ей дорогую операцию, благодаря которой к ней вернулось зрение, но это не решило всей проблемы. Она по-прежнему ходит под себя и ничего не понимает из того, что вокруг неё происходит. Просто существование, без всякого смысла. Я не хочу так же существовать. Я не овощ. Не офисный планктон, как девяносто процентов здесь присутствующих. Хотите работать? Давайте работать. Нет? Идите к чёрту со своей суперсекретностью.
Их разговор длился около часа, что было невероятно — обычно Эйзентрегер уделял беседам не более десяти — пятнадцати минут.
Убедившись, что Лекс действительно действовал из благих побуждений, в конце концов Эйзентрегер разрешил разместить заказ на модификацию в Интернете. Конечно же, заказ размещал админ базы, но Лексу разрешили присутствовать при этом.
Заказ был размещён на двух приватных форумах. Почти сразу же пришёл ответ от некоего Анонимуса, который представлял интересы целой команды, занимавшейся модификацией вируса.
Быстро рынок занимают, подумал Лекс, читая предлагаемые условия сделки. Анонимус гарантировал, что работа будет выполнена в срок, и был согласен на оплату по окончании.
И гарантии были соблюдены. Лекс получил модифицированный вирус в течение пяти дней. Пару дней потратил на доработку тех нюансов, о которых он не мог рассказать Анонимусу, после этого изолировал один из серверов, перетащив в свою комнату и подключив напрямую к компьютеру.
Снёс всё, инсталлировал исин, потом залил на сервер кусок кода из тела вируса. Ничего не произошло.
Пришлось переписать вирус, прикрутить к нему таймер и установить на сервер. И снова исин не высказал никакой тревоги, даже после того как Лекс затребовал провести поиск вредоносных программ.
Проблема была в исине. Работая как спутник-навигатор в Сети, он был бесполезен без подключения к Интернету. Исин не мог развиваться без Сети, и первое время программисты ворчали, требуя либо исходники исина, его исходный код без настроек, либо дать возможность пользоваться Интернетом и подключать свои исины.
Эйзентрегер не мог дать ни того ни другого, однако он согласился войти в положение и не сильно давить с результатами. В общем-то, после этого программисты и стали все как один постепенно забивать болт на работу. Ну а что, деньги идут, работа, точнее её видимость, создана — в общем, все довольны.
Все, кроме Лекса.
Пока его команда, в которой сейчас, по сути, руководил поляк, «в поте лица трудилась» над библиотеками, которые якобы должны были заставить исин начать самообучение программингу, — Лекс в это время засел в своей комнате и почти не покидал её. Положа руку на сердце, трудно было бы сказать, что он работал — скорее, мучался в размышлениях, пытаясь совместить строчки кода вируса и исходников исина.
Он ходил мрачнее тучи и пару раз сорвал свою злость на Лиске, которая со своей навязчивостью просто попала под горячую руку.
А ещё его мучали подозрения.
Лекс был не из тех людей, которые всюду видят заговоры и подставы. Но он всё больше и больше сомневался в том, что Эйзентрегеру действительно был нужен результат, который он озвучил. С каждым днём Лекс укреплялся во мнении, что задача, поставленная Эйзентрегером, невыполнима в принципе и — что главное — кажется, сам Эйзентрегер не верил в то, что это выполнимо.
Ведь действительно, зачем собирать группу хороших программистов в каком-то богом забытом месте и ставить им дурацкие условия, которые никак не способствуют, а напротив, мешают выполнению задачи.
Что-то здесь было не то, только Лекс не мог понять, что именно.
Своими подозрениями он, конечно же, ни с кем не делился. Здесь даже стены имеют уши, а любые сомнения лучше всегда держать при себе, особенно если претендуешь на звание лидера.
Прошло около месяца после их разговора с Эйзентрегером. Лекс больше не общался с ним — отчеты делал поляк, который как-то незаметно занял роль руководителя группы во всех смыслах. Он раздавал таски, отчитывался перед Эйзентрегером и каждую неделю утверждал, что осталось ещё совсем немного, одна-две недели.
