Когда Клэнси подбежал к фургону, один из санитаров впрыгнул внутрь, потом высунул руку наружу и захлопнул дверцы прямо перед носом Клэнси. А его напарник побежал к кабине и сел за руль. Клэнси, ни слова не говоря, пробежал мимо Капроски прямо к кабине фургона. Он забарабанил по ветровому стеклу.
— Что та…
Но водитель уже поспешно передернул переключатель скоростей.
— Послушайте, мистер, сейчас не время для разговоров — надо спасать этого парня!
Он еще что-то добавил, но слов его уже не было слышно, так как фургон рванул с места. Клэнси отпрыгнул в сторону. Он поглядел вслед укатившему фургону и, обернувшись, увидел Капроски.
— Так-так, Капроски. — Взгляд лейтенанта Клэнси потемнел от едва сдерживаемой ярости. Он говорил тихим, вкрадчивым голосом. — Кажется, я просил тебя подождать, пока не привезу врача. С каких это пор ты перестал прислушиваться к моим просьбам?
— Ты, лейтенант, не понимаешь! — визгливо закричал Капроски.
— Ты чертовски прав: я не понимаю! Насколько я понимаю, ты не выполнил приказ! Почему ты не поехал с ним в этом фургоне? Ты же не должен был ни на секунду упускать его из виду! Ты же должен был его сторожить! Не отходить от него ни на шаг!
Капроски нервно сглотнул слюну.
— Слушай, лейтенант, дай я все объясню, а? Я хотел тебя дождаться. Хотел рассказать тебе все, что произошло.
— Ладно, — резко проговорил Клэнси, сверля Капроски испепеляющим взглядом. — Рассказывай. Только быстро.
Вид у Капроски был несчастный.
— Ну, минут через пять-шесть после того, как мы с тобой поговорили, этот чертов Росси поднял такой вой, что я решил: лучше позвать коридорного и попросить принести немного льда. Я хотел положить ему лед на брюхо, на всякий случай. Ну, звоню я вниз. Через пару минут раздался стук в дверь. Я, естественно, думаю: это коридорный… — Он уставился на свои ботинки. Голос его угас.
— Ну и?
Капроски ткнул носком своего огромного ботинка в бордюр тротуара. Лицо у него раскраснелось.
— Ну, не проверил я. Я просто не подумал… Снял цепочку с двери и…
— Да говори же ты, черт тебя дери! — взорвался Клэнси. — Что мне из тебя, клещами тянуть? Что случилось?
Капроски глубоко вздохнул.
— Какой-то громила с шарфом на лице сунул в дверь дробовик и шарахнул картечью. Он тут же захлопнул дверь и, когда я ее открыл и выскочил в коридор, его уж и след простыл. Я решил, что лучше вернуться и посмотреть, как там Росси, вместо того, чтобы гнаться за тем типом с дробовиком. Ну, я и вернулся в номер. Вижу: Росси валяется в луже крови. Я знал, что ты на подходе, и звонить тебе не было смысла…
— Ну и?
— Ну, я и позвонил в местную клинику — они тут рядом на Вест-Энде, на Девяносто восьмой. Ближайшая больница. И никому не известная. Я решил, ты бы не стал помещать его в крупную клинику, где его могут застукать. — Голос его окреп, пока он произносил эту оправдательную тираду. — Слушай, лейтенант, ты бы его видел! Ждать было нельзя! Он был едва жив. Кровь из него хлестала в три ручья.
— Значит, ты оставил его без присмотра, только чтобы дождаться меня. Причем именно после того, как кто-то ворвался в номер и изрешетил его? — Клэнси был вне себя от ярости. Он развернулся и стремительно ворвался через вращающиеся двери в отель. Капроски не отставал от него ни на шаг.
— Слушай, лейтенант, но ведь никто не должен был знать, что он здесь!
— Но кто-то все же узнал!
Он ринулся к конторке портье. Ночной портье, молодой парень с прыщавым лицом в не по размеру большом форменном кителе, уже спешил на свое место от окна, где он наблюдал за суматохой на улице. Клэнси схватил телефонную трубку и жестом указал портье на коммутатор в углу.
— Соедини меня!
Портье поспешно уселся на стул и начал возиться с проводами. Клэнси набрал номер и стал ждать, стиснув челюсти.
— Алло? Пятьдесят второй участок!
— Сержант? Говорит лейтенант Клэнси. Кто-нибудь из ребят есть? А? Никого? Тогда позови патрульного — того, кто не спит. Кто? Барнет? Отлично. Пошли его в «Аптаун прайвит хоспитэл». Нет. Я встречу его в вестибюле! Я все ему расскажу при встрече. Мы оформим вызов утром. Именно! И скажи ему, чтоб ворон не считал. Я буду ждать.
Он положил трубку, отвернулся от конторки и устремил ледяной взгляд на молодого портье, сидящего на стуле в углу с оторопевшим лицом.
— Эй ты! Это полицейские дела. Забудь все, что ты сейчас здесь слышал. Никому ничего не рассказывай. Ты меня понял?
Портье молча кивнул, глядя на Клэнси во все глаза.
— Молодец! — Клэнси отвернулся и вышел из отеля. Капроски спешил следом. Док Фримен терпеливо ждал Клэнси перед входом, держа саквояж в руках. Он удивленно поднял брови, увидев, как лейтенант спустился по ступенькам и направился к своей машине.
— Вы куда, Клэнси?
— В больницу, конечно.
— Я вам нужен?
Клэнси остановился в раздумье.
— Пожалуй, нет, док. О нем там позаботятся. — Он взглянул на врача. — Отправляйтесь спать. Извините, что разбудил вас понапрасну.
Капроски подошел к ним и нервно кашлянул.
— А мне что делать, лейтенант?
Клэнси взглянул на рослого детектива и сдержал грубость, вертевшуюся у него на кончике языка. Что сделано, то сделано, и этого уже не изменишь. Надо заняться возникшей проблемой.
— Ты хорошо рассмотрел того типа с дробовиком?
— Да нет почти, — покачал головой Капроски. — Такое было впечатление, что пятно перед глазами. Ну, был на нем темный костюм, лицо обмотано белым шарфом. Не могу даже сказать, какого он был роста. Он, может, пригнулся. Все это так быстро произошло.
— Ясно. Вот что, опечатай номер, а потом осмотри здание. Вряд ли ты что-нибудь обнаружишь, но, может быть, этот хмырь бросил пушку где-нибудь в отеле. Вполне вероятно, что он уже храпит преспокойно в своей постели или сидит в баре неподалеку, попивая пивко. — Он бросил тяжелый взгляд на Капроски. — Увидимся завтра утром в участке. Сегодня утром. В семь.
— Я буду. — Капроски помолчал. — Слушай, лейтенант, мне очень жаль, что так вышло.
— Мне тоже. — Он сел за руль и сунул ключ в замок зажигания. — Садитесь, док. Я подброшу вас до стоянки такси.
Машина отъехала. Док Фримен взглянул на нахохлившегося Клэнси.
— Клэнси, вы слишком грубо обошлись с Капроски.
Клэнси свирепо скривил нижнюю губу.
— Ну, не так грубо, как Чалмерс обойдется со мной, когда узнает о случившемся.
— В конце концов, — рассудительно заметил врач. — Кап поступил так, как поступил бы всякий на его месте. Просто произошло… Вы сказали — Чалмерс?
— Да, именно это я и сказал.
— Что, он поручил вам сторожить этого бандюгу?
— Это было официальное задание, — ответил Клэнси. — Мне позвонил Сэм Уайз — он дома лежит больной, но все исходит от Чалмерса.
— А! — Как и все в полиции, док Фримен знал историю перевода Клэнси в 52-й участок. — Все это очень скверно. Чалмерс вряд ли страдает благоразумием. Он уж постарается, чтобы это происшествие вам даром не прошло.
Клэнси смотрел на дорогу.
— Мне это и так даром не пройдет — без его участия. — Он взглянул на дока Фримена, и его губы тронула кривая усмешка. — Не берите в голову, док. Самое худшее, что они могут сделать, это понизить меня в должности, а в нынешней ситуации меня вполне бы устроила должность сержанта на телефоне. По крайней мере по ночам буду спать.
Док Фримен полез в карман и выудил сигарету. Он подался вперед и нажал на прикуриватель. Клэнси достал коробок спичек и протянул Фримену.
— Не работает. — Он покачал головой. Улыбка растаяла, челюсти сжались. — Гос-с-споди! Бывает же такое — везде облом!
Док Фримен прикурил и взглянул на мрачное лицо водителя.
— Не горюйте. Успокойтесь. Считайте, просто наступила черная полоса. Да и Чалмерс не станет на вас баллон катить. Капроски же ему расскажет, как все случилось.
Клэнси только крепче сжал челюсти.
— На этом участке лейтенант все еще я, а не Капроски. И я возьму на себя всю полноту ответственности.
— Ну, тогда нечего себя заранее накручивать. — Док Фримен глубоко затянулся сигаретой и откинулся на спинку. — Послушать Капроски, так этот Росси еще далеко не труп. А насколько я знаю, братья Росси — ребята двужильные.
Клэнси сжал баранку так, что побелели костяшки пальцев.
— Да, — сказал он вяло, глядя на дорогу. — Все они двужильные. Пока из них не выльется литра два крови…
Суббота. 3.45
«Аптаун прайвит хоспитэл» располагался в перестроенном двенадцатиэтажном жилом доме на Вест-Энд-авеню. Клэнси поставил машину вплотную ко входу в больницу и пошел во двор. Санитарного фургона нигде не было видно, может быть, он стоял в гараже, а может, и уехал по новому вызову. Он пожал плечами, вернулся на улицу и сквозь вращающиеся двери вошел в небольшой вестибюль.
