Да и вообще. Надо исходить из возможностей. А возможности две: или я не иду, и тогда уж точно получаю недовольство одной из самых могущественных организаций в Роанопуре, или иду, и, ВОЗМОЖНО, получаю чье-то гипотетическое недовольство. Тут, собственно, и думать нечего.
— Хорошо, — я поднялся. — Щас, умоюсь, и пойдем на ковер к нашей уважаемой соотечественнице.
Клирик кивнул. Очевидно, от этой встречи он ничего хорошего не ждал. Что ж, я его очень хорошо понимаю, мать…
* * *
Отель Москва меня впечатлил. Роскошные интерьеры, красиво подобранные тона для пола, штор и потолка, дорогая и удобная мебель, мягкие ковры. Технологичные камеры, что понатыканы на каждом углу, ненавязчивая, но грамотно организованная охрана.
Я вздохнул тяжело, мрачно. Показуха. Умный увидит, как говориться, а глупый… глупый просто испугается. Получается, я — глупый. Потому что испугался. Понял, что мне до уровня местных, как до луны. Черт!
— Входите, — мрачный тип в черной водолазке, темном пиджаке и в брюках, подобранных в тон пиджаку, открыл тяжелую деревянную дверь.
Кабинет Балалайки встретил нас с Клириком терпким запахом табака, легким, приятным светом, что заливал комнату через плотное стекло огромного окна. Резные деревянные стены, обитые красным бархатом добавляли кабинету настоящий аристократический шарм, как, впрочем, и дорогой ковер под ногами и огромный массивный стол из красного дерева, за которым сидела сама хозяйка всея русской мафии Роанопура.
— Здравствуйте, Артур Дмитриевич, — а голос у нее приятный — густой, грудной, тот самый, который заставляет сердце мужчин трепетать от осознания того, что перед тобой настоящая женщина — сильная, мудрая, и точно знающая себе цену. Она говорила на русском. Мне почему-то показалось, что ее голос будет звучать совсем не так на любом другом языке — и только русский может передать всю его мощь и красоту. — И вас, Игорь Ильич, я тоже приветствую.
Она не встала, продолжала сидеть вполоборота к нам, закинув ногу на ногу, и глядя на заходящее за окном солнце, лишь ленивым жестом показала на два кресла перед столом.
Я улыбнулся:
— Рад встрече, Владилена Николаевна.
Она не ответила на улыбку, лишь скосила взгляд в мою сторону. Я опасался смотреть на нее, ибо боялся, что она воспримет мой взгляд, как попытку лучше рассмотреть ее шрамы.
Понимаю, почему большинство считали Балалайку уродливой — шрамы действительно превратили часть ее лица в жутковатую маску. При этом, я вдруг осознал, что не могу откровенно не любоваться этой женщиной: если забыть о шрамах, она бы с легкостью затмила любую фотомодель. Я почти уверен, что большинство парней из «Отеля» давно видят во снах ее невероятно глубокие голубые глаза.
Мы сели.
Женщина несколько секунд продолжала любоваться закатом, не глядя в нашу сторону. Игорь стал откровенно нервничать, мне же оставалось лишь низко поклониться искусству Балалйки манипулировать людьми — одним лишь своим молчанием она заставила моего друга и подчиненного потерять над собой контроль. Тем временем, женщина продолжила давить, достала длинную сигару, медленно покрутила ее в руке, словно любуясь ее формой, так же неторопливо достала маленькую позолоченную гильотину, и…
В комнате раздался резкий металлический звон, с которым гильотина срезала конец сигары. Этот звон заставил Клирика вздрогнуть, даже меня проняло. Честно говоря, не подготовься я к чему-то подобному заранее, думаю, сейчас бы нервничал не меньше Игоря, представляя себе на месте сигары свой палец или… что-то еще. Короче, аплодируем Балалайке стоя, господа, и восхищаемся ее талантом манипулятора.
В общем-то, такое начало разговора подразумевает некоторые нюансы, позволяя мне спрогнозировать кое-что. Во-первых, строить разговор «по-хорошему», вроде того же мистера Чанга, госпожа Владилена не планирует. Что ж, иного, собственно и не ожидалось. Во-вторых, ей от меня что-то нужно, и это «что-то» она хочет получить быстро. Срочно, можно сказать. А что я могу ей предложить? Услуги карточного шулера? Не смешно, уверен, у нее есть специалисты уровнем повыше Чана, а может, даже повыше его неизвестного учителя. Хмм… ей нужны мои таланты продавца оружием? Нафига, у нее наверняка свои каналы давно разработаны, нужные люди прикормлены, и поток товара идет ровно с той интенсивностью, которая ей нужна. Вывод?.. А, к черту, скоро сам узнаю.
Между тем, Балалайка, наконец, легонько качнула бедром, заставляя модное, массивное и безумно дорогое вращающееся кресло крутануться влево, тем самым поворачиваясь к нам лицом.
Я замер. И вовсе не потому что мне, наконец, удалось рассмотреть ее лицо во всех подробностях, и я был шокирован ее экзотической и в то же время пугающей в своем уродстве красотой (хотя, конечно, не без этого). Просто именно в этот момент, впервые за пару месяцев, подало голос мое чувство опасности. Мне вдруг живо представилось, как из середины моей груди на женщину настороженно смотрит огромный сторожевой пес, впервые за долгое время почуявший что-то ненормальное.
Балалайка, тем временем несколько секунд пристально меня рассматривала. Мое чувство опасности тихонько опустило голову, и угрожающе зарычало, подняв шерсть на загривке дыбом. Я сглотнул. Вот теперь мне стало действительно страшно.
— В скором времени я буду вынуждена совершить небольшую поездку в Японию, — перешла сразу к делу хозяйка «Отеля Москва». Она не улыбалась, оставаясь абсолютно серьезной и холодной. — Как вы понимаете, для решения некоторых вопросов мне понадобится определенное… оборудование.
Мое чувство опасности зарычало громче, предостерегая, и заставляя сердце пропустить удар. Балалайка была первой, после Реви, на кого моя интуиция среагировала просто так, безо всякой видимой причины. Хотя, конечно, у меня не начинали трястись поджилки от ужаса при одном взгляде в ее сторону, но даже без этого, внутри все леденело только лишь от того, что она была рядом.
— Список «оборудования», — женщина вытянула из стопки какой-то листок, подвинула его к нашей стороне стола. Листок тихо шуршал, скользнув по суконной поверхности.
Я протянул руку, взял бумажку, пробежался взглядом по «списку». Хм… все-таки оружие. Ничего серьезного, танков и БТР-ов женщина не заказывала, но вот стрелкового оружия просила немало.
— Вопросы? — равнодушно поинтересовалась Балалайка, приковав свой взгляд к сигаре.
Я молчал. Игорь несколько нервно ерзал на стуле, переводя взгляд с меня на хозяйку кабинета и обратно. А я все перечитывал и перечитывал список, и все никак не мог понять…
— Зачем?
— Простите? — Балалайка изящным движением поправила волосы, прямо вперив взгляд своих изумительных глаз в меня.
— Зачем вам мы, Владилена Николаевна? Уверен, у вас есть способы провести «оборудование» в Японию и без участия всяких левых людей.
— О? — ее светлая бровь изогнулась насмешливо, она слегка склонила голову набок, словно пытаясь изучить очередную букашку чуть пристальнее. — Значит, вы считаете себя «левыми» людьми, Артур Дмитриевич?
Насмешку в ее голосе не заметил бы разве что глухой. Так что меня это слегка напрягло.
— При всем уважении, Владилена Николаевна, — тут главное побольше уверенности в голос. Уверенности, которую я нифига не ощущаю! — Но не припоминаю, чтобы мы стали частью «Отеля Москва».
Кончик губ Балалайки слегка поднялся вверх, подозреваю, что именно на такую реакцию она и рассчитывала:
— Брось, Артур, ты же прекрасно понимаешь, что без нашей молчаливой поддержки, вас бы давно уже раздавили, — да, вот такой простенький, незатейливый переход на «ты». Женщина даже на спинку кресла откинулась, продолжая изучать меня спокойным, чуть насмешливым взглядом. — Только потому что мы чуть надавили на китайцев, тебя не грохнули сразу, хотя, поверь, мысли такие у Чанга были.
Ну, это я и сам знаю, он мне об этом уже рассказал.
— Итальянцам ты тоже насолил порядочно, — продолжала меж тем Балалайка. — И, надо сказать, мне пришлось даже исполнить парочку показательных акций, дабы они поняли, что тебя трогать не стоит. Или, ты думаешь, что одно единственное покушение, после всего, что ты им сделал — это их предел?
Честно говоря, я действительно так думал.
— Не будь наивным! — отрубила Владилена. — Ты с самого начала был наш — просто в силу своей национальности! Будь ты китайцем — ты бы все равно, рано или поздно, ушел к Триадам, будь итальянцем — в их мафию… Да, конечно, ты, теоретически, мог пойти куда угодно, например, к тем же китайцам, и стать одним из Триад, но пока ты этого не сделал — ты русский! А значит — ты точно один из нас!
— А как же «Лагуна»? Они же свободны? — спросил Игорь, и мне пришлось бросать на него раздраженный взгляд. Все же и так понятно. Но Балалайка ответила:
