Закончилась история тем, что собак увели на перрон, а к нам уселись несколько
человек в штатском.
Двое из них расположились в купе по соседству, а двое ушли по вагонам.
Нескольких напуганных пассажиров стюардессы куда-то перевели.
Мы снова погрузились в мягкую тишину.
Спать после заварухи не хотелось. Даже парочка в штатском уже клевала носом, а я
все еще бурлил и заново переживал пролетевшую мимо проблему.
Получалось, что мне повезло. Наверняка, запах от наркотиков перебил все
остальные, и кокеры просто не учуяли взрывчатку.
Обозначать это могло либо чертовское везение, либо задуманную часть операции.
Скорее всего, провожатый уложил «заряженную» сумку поверх багажа и, дождавшись
станции, на которой появились проверяющие с собаками, предоставил мне
выпутываться в случае чего самому.
Прибросил, как действовал бы полицейский в случае обнаружения кокером моего
груза. Открыв чемодан, он вызвал бы взрыв и, скорее всего, нам бы всем был капут.
Красиво и бесполезно…
Больше до самого Гонконга ничего не произошло, и мы неслись с бешеной скоростью
вместе с цифрами табло.
Рассвело.
Оказалось, скорость визуально не так уж и ощутима.
Пассажиры просыпались, зевали, а я находился в своем привычном сонном мороке,
изредка открывая глаза и осматриваясь.
«Провожатый» так и не появился.
Двое наблюдателей в штатском спали, а двое переговаривались вполголоса.
Обстановка была умиротворенная.
Подали завтрак.
Все напоминало самолет. Единственное отличие состояло в креслах повернутых лицом
друг к другу, широком общем столе и видами за окном.
Еда тоже напомнила родной аэрофлот: горячее в лотках из пищевого алюминия и
расфасованные соль с перцем в хрустящих пакетиках.
Дежурно-сонные улыбки от проводников-стюардесс.
«Малыш» молчал еще час, а потом сообщил: «Тебя встречает Коля. Он получил
сообщение от пассажира».
— ?? — скрипнул я.
«Который сошел, — ответил аппарат, — Он отправил смс. Опять ничего не понял»
— Это подтверждение, — шепнул я в никуда, — Условная фраза.
«Как мы с тобой?»
Ответил, шаркнув пальцем по корпусу
«Да».
Колька не изменился. Такой же стремительный и шумный, он ворвался в вагон на
станции Ло-Ву.
По сути дела эта станция являлась пропускным пунктом и по вагонам пошли
пограничники с проверкой.
Появления старого товарища здесь я никак не ожидал.
— Быстро, быстро, — грохотал он, — Где у тебя багаж?
Уловив беспокойство, проснулся окончательно.
— В шкафу, — выскочил из кресла я и дернул рукоятку багажного отделения.
Сзади раздался недоуменный голос проводницы. Колька что-то басовито отвечал.
Чемодан оказался жутко неудобным, и я его еле пошевелил.
Неожиданно меня настойчиво потеснили плечом, и два коренастых китайца вытянули
опасный чемодан наружу.
Колька, поймав мой взгляд лишь, утвердительно прикрыл глаза, не переставая
общаться с девушкой. В ход видимо шли комплименты, поскольку его собеседница уже
откровенно смеялась.
Увидев, что ноша покинула насиженное местечко и исчезла в сутолоке на перроне,
он заговорил:
— Теперь бери по-быстрому свое шматье и ходу…
Подхватил чемодан и вывалился на перрон.
Колька шел следом широко вышагивая.
— Давай за мной, — произнес он напряженным голосом и чуть поддав темпа обогнал,
— Не останавливайся, времени у нас мало. Ксиву готовь.
— Паспорт?
— Да нет! — рассердился он, — То, что тебе в Пекине дали вместе с волыной. Где
она?
— На мне.
— Правильно. И аккуратней, здесь везде метало-детекторы натыканы и скрытый
просмотр.
Во время беседы мы шагали по перрону. Колькино беспокойство передалось и мне.
— Тогда, может, оружие сбросить?
— Не стоит, — ответил Колька, не оборачиваясь, — Проскочим сто процентов, ты
только рожу радостную делай, а то идешь как на эшафот.
— Понял, — заулыбался я встречным полицейским.
— Давай сюда, — неожиданно проговорил напарник и повернул к небольшой дверце с
красными надписями.
Из кармана он достал пластиковый ключ, напоминающий гостиничный, и вставил в
гнездо. Следом выудил из чехла телефон, какой-то проводок и присоединил его к
торчащей карточке.
— Ну, давай родной, — зашептал он и добавил что-то по-китайски.
Аппарат заморгал цифрами на экране, и в замке около ключа красная лампочка
сменилась на зеленую.
— Есть, — хищно проговорил Колька, нажимая на рукоятку двери, — Не оборачивайся.
Пошли, — шепнул он ещё и скрылся в дверном проеме.
Читая историю Содома и Гоморры, я никак не мог сообразить, почему жена Лота все-таки
обернулась, а только сейчас понял. Не скажи мне Колька последнюю фразу, возможно,
ничего бы и не было, но сейчас, затаскивая себя в дверь, я безумно хотел
посмотреть, что же там остается позади.
Щелкнул замок.
Колька остановился и выдохнул.
— Все. Теперь проще, — произнес он с явным облегчением в окружающее пространство,
— Молодец, Птах. Самостоятельность тут ни к чему. Слишком дорого стоит.
— Это я еще с Пекина понял, — ответил я, — Сказали стоять — стой, бежать — беги.
— Ха, — самодовольно осклабился товарищ, — Дай-ка я тебя обниму, кабан. Сколько
мы не виделись?
— Да больше десяти лет, — вспомнил я Челябинск и их с «Карпом» «раздачу долгов»
по ночам.
— Точно, — грустно улыбнулся Николай, — Кстати, школа в России была хорошей, ну
а здесь настоящий университет. Двинули.
Больше приключений до самого выхода из вокзала не было. Мы шли пустыми
коридорами. За стенами что-то ухало и шумело, а здесь существовали лишь гул,
полное отсутствие всего разбавленное редкими дверями со странными шестигранными
ручками.
— Резервный маршрут, — пояснил Колька, — Используется в случае пожара для
эвакуации. Что-то вроде запасного выхода.
В эту секунду за углом брякнуло, и из-за поворота появился уборщик.
Николай быстро произнес на китайском несколько фраз, и тот покорно закивал ему
головой. Мы прошли мимо, и я уловил немалый испуг этого человечка, затерянного в
хитросплетении коридоров.
Поинтересовался:
— Не сдаст?
— Не успеет, даже если захочет, — ответил Николай, останавливаясь около
очередной двери с иероглифами, — Пришли.
Оказалось, колдовать с пластиковым ключом здесь не придется. Спутник просто
крутнул ручку двери, и мы вышли в толпу пассажиров.
Глава 36.
Гостиница, в которой мы остановились называлась «Shenzhen». Пока мы с Колькой
пробирались в потоках городского транспорта на заднем сиденье такси и ужинали
после заселения, он мне поведал историю о себе и триаде.
Попал он в китайскую тюрьму за банальную драку. Языка почти не знал.
Пока сидел в предвариловке, драться приходилось чуть ли не каждый день. Понятие
взаимовыручки среди китайских арестантов отсутствует.
Получил три года каторжных работ.
В лагере жизнь поперек режима являлась привилегией лишь для членов одной из
триад. Не работали лишь они.
— Жара, мухота, вода грязная, — рассказывал Колька, — Потом я попал на двадцать
дней в ихний карцер, когда башку сокамернику разбил. Карцер почти как наш,
только теплее и крыс больше… Там и пришло мне решение о голодовке. Дай-ка, думаю,
вспомню, как мы с Карпом в Челябинске тридцать дней администрацию мурыжили…
Оказалось, китайцам плевать, ест заключенный или нет. Однако слухи, о русском,
который демонстративно не принимает пищу, все-таки по тюрьме расползлись.
Однажды ночью на семнадцатый день у него в камере появилась странная делегация.
Дверь открыл охранник, но внутрь не заходил.
Оказалась Кольку посетила тюремная «верхушка» среди заключенных. Один из них
сносно говорил по-русски.
Поинтересовались, за что попал. Заинтриговались биографией. Особенно их поразило
сочетание арестантского прошлого Кольки и его консерваторское образование по
классу флейты. Потом старший настойчиво попросил его понемногу начинать приём
пищи и сказал, что после карцера многое изменится.
Так начался его путь в триаде.
Срок он все-таки отсидел полностью, однако на работу его больше не водили.
Сначала он отлежал неделю в больнице, а потом его перевели в другое крыло тюрьмы.
Можно сказать, что Кольке повезло. Приходивший к нему в камеру мужчина лет
пятидесяти оказался в прошлом «синг фунг», то есть вербовщик новых членов клана
