Ускориться, стать быстрее и сильнее, вывести свой организм на пик и даже чуть выше… Именно так представляют смысл боевого транса обыватели. И в чем-то они правы.
И принципиально не правы.
Потому что суть боевого транса заключалась не в повышении воинских характеристик, а во временном переходе на следующую ступень, на уровень могущественных сил, точнее – их отражения в Срединных мирах. Вошедший в боевой транс хунган получал доступ к силе Вуду, и духи Лоа становились его частью. А потому в сражении хунганов огромное значение имела благосклонность переменчивых Тринадцати Пантеонов.
Начиная сражение, Джезе знал, что духи, как и архиепископы, раскололись, что не определились в выборе между молодым напором Папы и опытом настоятеля, и этот факт позволял Джезе рассчитывать на успех.
Удар! Еще удар! Еще!!
Разъяренный архиепископ атаковал размашисто и красиво. Папа знал, что духи Лоа ценят стиль, и сознательно старался произвести впечатление.
Удар! Еще удар!
Разумеется, Джезе не забывал и об эффективности, его красивые удары были тяжелы, но Ахо защищался уверенно.
Еще удар!!
За которым стремительно последовал ответный выпад. Не менее красивый и эффективный. Еще один выпад. Еще!
Подобно тяжеленному локомотиву, Ахо долго набирал скорость, терпеливо снося удары быстрого соперника. Зато теперь остановить настоятеля не представлялось возможным.
Выпад. Выпад. Выпад. Еще один, достигший цели. И тут же два следующих.
Острая боль пронзила тело, и Джезе понял, что сегодня духи Лоа выбрали своим кумиром Ахо.
Зара не ожидала, что ей будет настолько тяжело смотреть на поединок. Она надеялась остаться холодной, но не смогла. Потому что ненавидела Папу всей душой и обожала его. Мечтала увидеть мертвым и понимала, что сойдет с ума от этого зрелища. Потому что танец мамбо остался незавершенным, но в душе Зара исполнила его до конца. Потому что любила…
Зара понимала, что Джезе ее не пощадит, напряженно следила за действиями Ахо, но всякий раз, когда настоятель наносил точный удар, мамбо холодела.
«Нет!!»
Вид окровавленного Джезе терзал сердце. Было понятно, что Папа слабеет, что защищаться ему становится все труднее и труднее, но вместо радости Зара испытывала почти физическую боль. Будто она, а не Папа, сдерживала резкие выпады настоятеля. Будто она, а не Папа, теряла силы и кровь. Будто ее, а не Папу, готовились пожрать изменчивые духи Лоа.
«Почему?»
Зара отвернулась, и взгляд уперся в следящую за схваткой Патрицию.
«Во всем виновата она!»
Ненависть затуманила мамбо. Она помнила, что настоятель хотел убить проклятую девчонку позже, когда Папа потеряет силы, но не смогла противиться захлестнувшей ярости.
– Ты во всем виновата!
Духи слишком заняты поединком, они не помогут, оружия никакого нет, но Зару это не остановило. Она видела цель – шею Патриции – и была уверена, что сможет ее сломать.
– Ты во всем виновата!!
Зара бросилась на женщину, укравшую ее мужчину. На счастливую и ненавистную тварь. Зара бросилась, но за мгновение до того, как пальцы должны были сдавить жертве горло, перед мамбо выросла невидимая, но непреодолимая стена. Воздух стал упругим. Не твердым, но вязким, и Зара поняла, что не в силах пошевелиться. А еще она поняла, что видит теперь не шею, а глаза соперницы.
Глаза, в которых не было ни капли ненависти.
– Ты… – прохрипела мамбо, а в следующий миг слова превратились в крик невыносимой боли.
И не будь Ахо увлечен сражением, он обязательно понял бы, что духи Лоа в испуге разлетаются в стороны.
Олово пришел именно тогда, когда нужно, – теряющий последние силы Джезе не должен был понять, что его спасла Пэт, а не слуга. Не должен был и не понял.
Распахнув люк, Олово темной молнией скользнул по металлической лесенке, замер на середине, на мгновение подобрался, после чего могучим прыжком достиг Ахо. Ударом в спину сбил настоятеля с ног, и они покатились по полу.
– Черт!
Джезе потряс головой. Слабость? Плевать на слабость! Благородство? Плевать на благородство! Он видел, что Ахо отвлекся на нового противника, а значит, есть возможность нанести решающий удар. Подлый, но эффективный. Только вот… где взять силы?
Измотанный Папа пошатнулся, но шаг сделал, намереваясь лично расправиться с настоятелем. Потом сделал еще один шаг. А потом понял, что опоздал.
Свалившийся с крыши боец, невысокий, но необычайно сильный, сумел придавить Ахо к полу и смять выставленную защиту. А затем он сделал невероятно быстрое движение правой рукой. Настолько быстрое, что даже обостренное восприятие архиепископа едва его различило. Рука невысокого пошла вперед, рука уже на прежнем месте. А в ней – Джезе увидел только сейчас – зажат нож с мерцающим зеленоватым светом клинком. Рука пошла вперед, рука уже на прежнем месте. Мерцающая сталь погрузилась в тело, мерцающая сталь вновь дышит воздухом. Ни крови, ни раны – ничего. Но сердце великого Ахо разорвано.
Джезе понял это не потому, что погасли глаза настоятеля – Папа их не видел, не по тому, что услышал предсмертный крик – его не было. Джезе понял по поведению духов Лоа, по их печали и по тому, как стали они, изменчивые, виться вокруг него.
Лидер Католического Вуду умер. Да здравствует лидер Католического Вуду!
Джезе все понял и остановился. Стряхнул боевой транс и вернулся в реальный мир, наполненный грохотом автоматных очередей.
Рихард знал, что люди Ахо следят за ним, а потому не стеснялся, атаковал в лоб.
Бронированные внедорожники на полном ходу влетели во дворик, снеся несколько штабелей с пустыми ящиками, и замерли, обеспечивая выскочившим парням укрытие. Замбийцы ожидаемо ответили плотным огнем, и примерно две минуты во дворе цеха не происходило ничего интересного. «Кельнцы» пытались продавить противника, телохранители Ахо уверенно сдерживали напор. А затем в бой вошло подоспевшее подкрепление – полтора десятка ребят из «братства», которые и решили исход схватки.
Сам же Зум не стал дожидаться, когда его парни добьют хунганов. Едва появилась возможность, Рихард с парой помощников ворвался внутрь и завязал бой, не позволив охранникам помочь Ахо.
– Зара, да? – Папа криво усмехнулся. – Я должен был догадаться.
Мамбо сидела на полу, прислонившись спиной к пахнущему смазкой станку. В раскрытых глазах ужас, на груди, куда, судя по всему, угодила пуля, – кровавое пятно.
– Женская обида способна погасить Солнце, – спокойно отозвалась Пэт.
– Учту на будущее. – Папа вновь посмотрел на Зару. – Случайная пуля?
– Похоже, – кивнула девушка.
– Но почему в ее глазах такой ужас?
– Поняла, что это конец.
– Гм… пожалуй.
Удостоверяться в смерти Ахо Джезе не стал, и так все понятно. Вместо этого, выйдя из боевого транса, бросился к Патриции. Освободил от пут и крепко прижал к себе, не обращая внимания на продолжающийся вокруг бой. Долго не отпускал, потом, чуть ослабив объятия, крепко выругал, потом снова обнял. Пэт не спорила, молчала, прижимаясь к широкой груди любимого и чувствуя, как бьется его сердце. Живое сердце. Бьющееся ради нее.
– Ахо упакуйте и отправьте в Орлеан, – распорядился Джезе, выходя во двор. – От остальных просто избавьтесь и… Кстати, где книга?
– У меня-а, – сообщил Олово.
Он скромно стоял в сторонке и держал драгоценный том под мышкой.
Джезе прищурился, разглядывая аляповатую рожицу, украшавшую наномаску неизвестного бойца, после чего вопросительно посмотрел на девушку.
– Он, собственно, за ней и приходил, – сообщила Патриция.
– Кто он?
– Человек Мертвого.
«Макс обещал. Макс сделал. Теперь я должен услугу».
Тогда, в Москве, Джезе не поверил, что Кауфман способен убить Ахо. И вот на́ тебе: приходит «человек Мертвого» и молча решает проблему.
«Не слишком ли много у тебя секретов, Макс?»
– Как он узнал, где книга?
– Я выкрала ее из «Пирамидома», а он… – девушка кивнула на Олово. – Он шел за мной.
– Да-а, – не открывая глаз, протянул слуга. – Книга-а…
«Вот и сложилась цепочка Кауфмана: Патриция решила мне помочь и выкрала книгу, Ахо узнал, похитил девушку, я бросился на выручку, измотал настоятеля, и подосланный Мертвым убийца без труда выполнил задание. – Джезе покосился на дремлющего стоя бойца. – Даже не вспотел».
Ну а то, что все участники подвергались смертельной опасности, Макса не особенно тревожило.
– Дай посмотреть книгу.
Олово протянул архиепископу толстый том, ради обладания которым выкосили не один десяток человек. Ради обладания которым убили Каори.
Как он оказался у Кауфмана? Какая теперь разница? Что в нем написано? Не все ли равно? Ахо и китайцы мечтали узнать о Традиции Урзака, Кауфман скорее всего – тоже, а вставать на пути Мертвого у Джезе не было никакого желания.
Папа и сам не знал, для чего попросил книгу. Просто посмотреть.
