- вату в эфире и повесил ее прямо перед клювом попугая.
Занаркотизированного, пьяного от эфира попугая можно совершенно спокойно брать в руки. Мак-Кой продолжал работать один.
8-е февраля. Когда Армстронг пришел в Морской госпиталь, температура у него была 40 градусов Цельсия. На рентгеновском снимке было ясно видно начинающееся затемнение у основания левого легкого,
Шорти умер S февраля в 6 часов 15 мин. В 7 часов сто тело лежало на секционном столе, и Петерсон вместе с другими врачами изучал, каким образом убило его это ползучее воспаление легких... Это был последний эксперимент Шорти-
Мак-Кой навестил Армстронга, а из госпиталя поспешил к жене Шорти, чтобы помочь ей, - при участии всех сотрудников лаборатории, разумеется, - привести в порядок счета, так беспокоившие Шорти. Хорошо, что, когда Шорти хоронили, он уже не имел долгов. Мак-Кой все его сотрудники, которые могли прервать работу, помогали семье Шорти хоронить его (без музыки) на Арлингтонском кладбище, в земле, освященной прахом генералов, адмиралов и В. Дж. Брайена (который был чем-то вроде полковника).
После похорон у семьи Шорти осталось одиннадцать долларов.
VII
...В день награждения, три года тому назад, в Вашингтоне я набрасывал этот рассказ, сидя у окна. По улицам, под ласковым майским солнцем, шли войска, сверкая и грохоча. Шли инвалиды гражданской войны, ветераны испанской войны, участники мировой войны в шлемах защитного цвета; какие-то еще совсем молодые солдатики. все были твердо уверены, что они настоящие герои. В эту минуту я был полон мыслями о Шорти и плакал, как дурак. Но... Шорти погиб не от гранаты и, конечно, он не был героем...
День награждения - 30 мая - национальный праздник, посвященный памяти американцев, погибших в гражданскую войну 1861-1865гг. - Прим. ред.
VIII
Но почему именно ты должен заниматься этим? Спросила миссис Мак-Коп своего мужа. Она не была неразумна, опт просто спрашивала.
- Если бы остальные не трогали больных птиц, я думаю, они были бы здоровы. Каждый, кто работает с этими попугаями, мне кажется... да... я думаю, имеет около восьмидесяти шансов из ста заразиться.
- Но почему же ты работаешь один?
Видишь ли, если я буду продолжать работать, дай сообразить, - да, у меня около пятидесяти шансов остаться в живых через месяц, - сказал Мак-Кой.
- Да, понимаю. Тогда, конечно, ты прав. Ничего не поделаешь, - согласилась миссис Мак-Кой.
И он спускался в подвал и вскрывал там внезапно околевших попугаев. Потом переносил их останки в комнатку над подвалом и там готовил бактериологические культуры, оттуда уносил их в мусоросжгательную печь. Возвращаясь в подвал, он забирал оставленный у дверей корм для животных. Вскоре он снова выходил к клеткам, в которых околели попугаи, и чистил их, не подпуская к ним уборщицу, пока они не повергались дезинфекции паром высокого давления. Он теперь воплощал Шорти, Армстронга и самого себя в одном лице.
Все время метался он между подвалом и Армстронгом, который был слишком флегматичным человеком, чтобы беспокоиться о своем здоровье и, кроме того, слишком плохо себя чувствовал для этого.
Мак-Кой продолжал ставить также и опыты с вирусом. Между работой и посещениями Армстронга он вел долгие телефонные разговоры с главным врачом Департамента здравоохранения Стимсоном.
- Нельзя ли испробовать сыворотку, Мак? -спрашивал его все время Стимсон. - Я слышал, что в Балтиморе с успехом применяли сыворотку крови выздоравливающих.
Действительно, такую сыворотку впрыскивали Вильяму Р. Стоксу, бактериологу, который дал первого мертвого попугая Армстронгу. Теперь Стокс погибал от той же ползучей пневмонии, которой заразились Шорти и Армстронг.
- Покупайте эту сыворотку по любой цене, не обращайте внимания на ваши лимиты, Мак, - говорил Стимсон.
Вряд ли сейчас существуют бактериологи, более скептично относящиеся ко всем сывороткам, чем Мак-Кой.
Мак-Кой является высшим авторитетом в вопросах сыворотками, и ему принадлежит право разрешать и запрещать к производству в США те или иные сыворотки. Множество раз я видел, как он хохотал, тряся толовой, над сыворотками от менингита, от воспаления легких, придуманными в самых известных лабораториях. И было совершенно ясно, что он пропускал их только из любезности, под давлением медицинского общественного мнения. Разумеется, у него нет врожденного предубеждения против сывороток, но он просто в них мало верит. Совершенно избавиться от шарлатанства не возможно, однако, все же Мак-Кой много сделал в этом направлении.
По что делать с Армстронгом? Петерсон сказал Мак-Кою, что затемнение на рентгеновских снимках левого легкого все увеличивается. А когда, Мак-Кой снова пришел к Армстронгу, тот стал рассказывать ему самые дикие вещи о своих ощущениях.
Мне кажется, что из кровати я медленно взлетаю под потолок. Того и гляди, свалюсь оттуда, - говорил Армстронг, улыбаясь.
Мак-Кой не улыбался. Он вызвал Роскоя Спенсера - победителя пятнистой лихорадки Скалистых тор. Это было 9 февраля, и сразу же после с Мак-Коем Спенсер выехал в Балтимору. Он взял в дорогу чемоданчик со шприцем, спиртом и ватой. Вот уже вечер. Пора ужинать. Спенсер обошел одного за другим пятерых выздоровевших от попугаевой болезни, прося у них немного крови. - Они ему не подарили ни капли.
Мы не уверены, что ваша кровь вылечит доктора Армстронга, - честно говорил Спенсер каждому из них, -но это все, что мы можем попробовать для его спасения.
Но один еще только начал поправляться, другому была нужна. вся его кровь для восстановления сил... И так все пятеро. А уже был вечер, и Мак-Кой ждал его Вашингтоне, уверенный, что он привезет кровь. Вот Спенсер уговаривает тщедушную старушку, только что оправившуюся после попугаевой болезни...
Да, если есть хоть какая-нибудь надежда спасти человеческую жизнь, я, конечно, дам кровь, - сказала старушка.
- Колбочку, в которую я набирал кровь, я предусмотрительно обернул полотенцем, чтобы она. не видела, сколько крови я беру, - рассказывал мне потом Спенсер.
Он предложил старушке деньги, по она не захотела принять плату за попытку спасти человека от смерти, Было уже одиннадцать часов вечера, и Армстронг в жизни не испытывал ничего подобного и не слыхал о таких ощущениях. Ему казалось, что он становится все больше и больше, распухая в какой-то фантастический шар, и, перестав быть человеком, в виде такого чудовищного шара отделяется от земли и поднимается все выше выше.
Весь вечер Мак-Кой звонил по телефону Петерсону. Сыворотку мне впрыснули в одиннадцать часов, - говорил Армстронг. - Перед впрыскиванием мне приходилось напрятать все силы, чтобы хоть ненадолго избавиться от этого ужасного чувства превращения в шар. Меньше чем через два часа я спал, как младенец.
Мак-Кой
