Рядом с ним стояла несколько пустых бутылок.
— Натрахались? — спросил он, беззлобно улыбнувшись.
— Ага, — довольно сказала подруга, — в полный рост.
— Это дело нужное… хорошее. А мне тут за пивом бежать пришлось… Нет, ну подумайте, полный холодильник пива, а мне ещё приходится куда-то бегать. Вот сейчас последнюю бутылку добиваю, думал опять бежать придется. Сколько времени хоть?
— Пять утра, — сказал я, посмотрев на часы и, вернувшись в комнату, вынул из холодильника почти полный ящик пива. Зачем мы его накупаем в таких количествах? Гораздо более интересен вопрос: куда оно всё девается? Не могу поверить, что это всё мы выпиваем.
— Я схожу отолью, — послышался голос хозяина комнаты. Выйдя в коридор, я увидел, как он неуверенно шагает в сторону туалета, иногда хватаясь рукой за стены, чтобы сохранять равновесие. Она уже успела сесть на место, которое он нагрел и теперь тоже смотрела ему в спину и улыбалась.
Открыв пиво для себя и для неё, я подсел к ней, и покрепче прижался — так теплее.
— Хорошее пиво, — похвалила она, сделав первый глоток.
— Особенно после бессонной ночи, — бросил я. Мне не очень хотелось говорить, но фигура моего приятеля снова маячила в конце коридора — он возвращался. Значит разговора не избежать.
— Я вижу, ты обзавелся новой фотографией, — сказал он с некоторым осуждением, после того, как уселся, прямо напортив моей новой подруги.
— Так и есть, — сказал я, — А у тебя, что же не вышло? Где твоя подруга?
— А… Это отдельная история, целая сказка… — помолчав некоторое время, он вкратце передал нам суть этой истории, — Она мне не дала. Долгое время она водила меня за нос, чтобы в конце концов сказать, что ей пора домой. И убежала… Неужели, я настолько страшен.
Он вытянул свою руку вперёд и стал рассматривать её так, словно ожидал увидеть на коже зелёные пятна, а на пальцах когти в пятнадцать сантиметров длинной.
— У неё просто месячные, — вдруг сказала подруга, — Если бы не эта маленькая неувязка, то она бы обязательно тебе дала.
— Ага… — сказал он, задумчиво, — только нафига она сюда приперлась, если не собиралась трахаться? Вот именно — чтобы поиздеваться надо мной. Фотографии не вышло.
Он открыл себе пиво и начал его пить маленькими быстрыми глоточками. Что-то он сегодня не в настроении. Надо срочно спросить его о чём-то интересном. Пока я размышлял о том, в какое русло направить разговор, подруга успела принять единственно правильное решение.
— А что это вы всё время про фотографии разговариваете? Решили фотомастерскую тут открыть?
— Фотомастерскую? — он даже пиво прекратил пить от изумления. А ведь она и вправду еще ничего не знала о фотографиях, — Фотомастерскую???
Он начал громко хохотать, даже завалился на пол. Подруга, широко открыв глаза, переводила взгляд с него на меня. Я улыбался, глядя на веселье приятеля. Сейчас он снова начнёт разглагольствовать о тайнах мироздания. Вдоволь отсмеявшись, он сделал из бутылки хороший глоток и начал речь:
— Под фотографией, я понимаю все те вещи, которые связывают нас с этим миром. Скажем, что связало вас двоих, как ты думаешь?
— Ну, я не знаю… — подруга неуверенно замолчала, переваривая полученную информацию.
— А я знаю! Фотография твоей милой задницы, на которую он так заглядывался. Это единственное на чём держатся ваши отношения. Стоит ему выкинуть эту фотографию и ты окажешься не у дел. А рано или поздно он так и поступит. Может быть его к этому вынудят, я не знаю. Но именно в тот момент ты прекратишь своё существование.
— Может быть не я, а моя милая задница? — натянуто улыбнулась подруга.
— Что-то в этом есть, — задумался он на мгновение, — Впрочем, я думаю это не столь важно. Хотя, если тебе легче думать именно так, — я не против.
— Ну хорошо. А как же он может выкинуть фотографию, которой у него даже нет?
— Почему же ты думаешь, что у него её нет? Всё у него есть, только ты об этом не знаешь. Я бы тоже не знал, но я с ним уже довольно долго общаюсь и поэтому могу судить о том, что происходит.
— И где же эта фотография? — она повернулась ко мне, — покажи её мне. Интересно посмотреть…
— Ничего интересного, — пробормотал я, — к тому же я не могу её показать. Я и сам толком не знаю где она. Но она есть, это я знаю твердо.
— Не суди его строго. Он пока не верит, что может показать тебе твою фотографию, потому что ты и есть эта самая фотография. Совсем недавно мы рассуждали с ним о том, как он может быть одновременно и фотографом и фотографируемым. В этом направлении он проявил поразительную прозорливость, впрочем, прозрение случилось с ним, как раз, когда ты проходила мимо. Интересно, что я раньше не обратил на это внимания. Ситуация с тобой абсолютно аналогична, но он, пока не может избавиться от своих комплексов и ничего тебе не покажет. Хотя может показать это кому-либо другому, если захочет и приложит максимум к этому максимум усилий.
— Так пусть он покажет фотку тебе, а ты — мне, — заявила подруга, довольно улыбнулась, уверенная в правильности своего решения.
— Боюсь, это чересчур личное, чтобы он решился использовать при этом посредника. Фотографию посредника он так и не выбросил из своей коллекции и поэтому не может мне довериться. Уверенность в том, что я как-нибудь его обману не покидает его.
— Да ладно вам спорить, — мне не хотелось слушать дальше эти бредовые речи, — всё равно я не могу показывать свои фотографии никому. Будь это тот, кого фотографировали или другой человек — я не умею этого делать. Вот и всё.
Они неожиданно легко замолчали и мы продолжили пить пиво. Неожиданно для себя, я отметил странное явление — в ящике не осталось ни единой бутылки. У каждого в руках была ополовиненная бутылка, а всё остальное уже было выпито. Я никак не мог понять, как это происходит и кто выпивает всё наше пиво. Может быть, у меня просто есть фотография с пустым ящиком пива и она постоянно прорывается на поверхность, как бы я не пытался скрыть её подальше. Ну не может оно так быстро заканчиваться.
Я посмотрел за окно и увидел, что солнце уже давным-давно поднялось и осторожно заглядывает к нам в окно. Оно было по-зимнему холодное и совершенно нефотогеничное — мне совершенно не хотелось сохранять его в памяти, каким бы оно не казалось ярким и радостным.
Через несколько минут всё пиво закончилось и мы уставились друг на друга совершенно не представляя себе что же делать дальше. Несколько минут прошли в гробовом молчании, после чего приятель, наконец, не выдержал и сказал:
— Может сходим за пивом?
— Да я, пожалуй, пойду домой, — проговорила подруга, — я и так уже много выпила.
Меня так и подмывало спросить: «Сколько?» — но вместо этого я сказал:
— Пожалуй, и я пойду, может, еще на занятия сегодня успею зайти.
— Психи, — сказал он, — ну а я тогда пойду спать.
Мы распрощались, а потом я повёл подругу на улицу. Она действительно была довольно пьяна и, наверное, не смогла бы дойти до выхода сама, а завалилась бы спать где-нибудь посреди коридора.
На улице было весьма свежо, можно даже сказать прохладно. Легкий ветер выдувал из мозгов остатки опьянения и мы довольно быстро пришли в себя.
— Где ты живешь? — поинтересовался я.
Она сказала мне свой адрес, который я, как сумел, попытался сфотографировать. Улица, на которой она жила, была мне не знакома, но это, разумеется, ничего не означало.
Потом я с замиранием сердца смотрел на то, как она, подойдя к проезжей части, подняла руку, подзывая ближайшую маршрутку. Машина, разумеется, сразу же остановилась, радостно завизжав шинами. Ещё бы — ей досталась честь везти девчонку с такой задницей. Она открыла дверь и скрылась в салоне маршрутки.
— Покупаем пирожки, — раздался оглушительный голос сзади, — горячие пирожки!
Я взглядом проследил за машиной, а потом развернулся назад, чтобы посмотреть на негодяя, кричащего у меня под ухом. Ничего более нелепого я никогда раньше не видел. Это был дряблый маленький человечек в белом халате врача. На голове его была та же докторская шапочка, довершающая имидж, а в левой руке он сжимал огромную плетеную корзинку, в которой, видимо, и скрывались пирожки. Самое интересное в том, что в правой руке он сжимал большой черный пистолет, нацеленный мне в грудь. Я не успел ничего предпринять, как он в меня выстрелил.
Последней фотографией была улица, которую я видел под несколько странным углом — меня куда-то несли, небрежно перекинув через плечо.
vii
Когда я вышел из её подъезда, передо мной сразу же встал вопрос: куда же теперь бежать? Район был совершенно незнакомым, я даже никогда не предполагал, что в этом городе есть подобные районы с узкими улочками и без освещения. Весьма неприятная ситуация — не стоило, пожалуй, отпускать машину. Хотя с другой стороны, она один раз уже помогала мне бежать, глупо надеяться на то, что удастся дважды войти в одну и ту же реку.
