инородных имплантов и живых органов. Главное удобство заключалось в том, что, помимо базовых характеристик, он сразу выдавал примерную стоимость той или иной части на чёрном рынке. Так, полагаю, мои руки он оценит примерно в пятьдесят тысяч кетсальских монет за каждую. Грудной протез со встроенной системой самоуничтожения и межрёберной бронёй – раза в три дороже. Правая голень, лёгкие, черепной блок и остальное по мелочи – ещё столько же. Одним словом, полмиллиона выручить – как нечего делать. Конечно, не говоря уже об Эйбе, он бесценен, но такому дешёвому сканеру его точно не засечь. Я терпеливо наблюдал, как девушка медленно сканировала часть за частью. Сперва ноги, затем руки, рёбра. Несмотря на всю внешнюю серьёзность, на её лице можно было разглядеть едва уловимую улыбку. Уверен, такой трофей ей доставался впервые. За обычного бродягу можно выручить тысяч десять от силы, а тут – полмиллиона. Так странно, но я искренне за неё радовался. Возможно, дело в этой неуловимой улыбке или в полном безразличии к своей судьбе, но мне хотелось, чтобы она продолжала. Хотя я знал, что вот-вот всё закончится. Наконец сканер дошёл до грудной клетки, и вполне ожидаемо её сдержанная улыбка моментально исчезла. Она молча смотрела на прибор, не веря увиденному и не в силах произнести ни слова.
– Да, Джей, прибор не врёт, – попытался я разбавить неловкую паузу.
– Не называй меня так, – фыркнула она в ответ. Её взгляд поник, словно весь блеск и свет в одночасье исчез. Она продолжала вполголоса. – Как такое возможно?
– Аномалия, – ответил я также почти шёпотом. – Почти сто лет прошло со времён эпидемии. С тех пор все дети рождаются с врождённым пороком сердца. В младенчестве им заменяют его на имплант, а вместе с ним и добрую часть органов, большинство артерий и мышц. Но среди миллионов новорождённых порой встречается аномалия – здоровое сердце. Настоящее, живое. Его цена на чёрном рынке – десятки миллионов. Хороший улов для простой пиратки.
– Никто не возьмётся провести такую операцию. Заменить сотни артерий, сопутствующие органы, – девушка размышляла вслух в надежде, что я дам ей хоть какую-то зацепку, но ответ ей был известен и без меня. Хотя, если так ей будет проще, я могу озвучить его за нас двоих:
– Да, чёрный рынок – не место для благодетелей. Поэтому я и сказал: минут двадцать на всё про всё. Вырежешь мне сердце, положишь в холодильник и начнёшь новую жизнь. Чем не план?
Девушка молча смотрела на меня в упор, не произнося ни слова, а я продолжал:
– Тут даже не о чем думать, не сделаешь ты – сделает кто-то из твоих друзей.
– Сэр, – интонацию Эйба я мог бы узнать из тысячи. На этот раз он возник в паре метров от меня в образе какой-то стриптизёрши и сходу начал причитать. – Не уверен, что это хорошая идея. Подначивать незнакомую женщину вырезать себе сердце ближе к безумию, чем к продуманному плану.
К сожалению, в этот самый момент мой взгляд был полностью прикован к тюремщице, и я попросту не мог прервать бесконечный поток сознания Эйба:
– Подумайте, сэр. Помните этот образ? Это Джессика из клуба «Восток». Вы говорили, что она огонь! Если у вас вырежут сердце, вы её больше не увидите. Ни её костюмчика, ни танцев, ничего, сэр. А музыку помните? Сейчас включу, о ней тоже можете забыть.
– Почему ты так хочешь умереть? – наконец торговка обратилась ко мне с прямым, откровенным вопросом. Несмотря на звучащую в моей голове музыку ночного клуба и дребезжащее ворчание Эйба, я слышал лишь её взволнованный голос.
– Я не хочу умирать. Но я был бы не против, если бы эта смерть принесла кому-то пользу.
– Ладно, – тон девушки сменился на более мягкий, словно она наконец приняла всю тяжесть грядущего непростого решения. – Пойдёшь со мной. Но без фокусов – или, клянусь, я тебе прямо на живую сердце вырежу!
Она открыла камеру, взвела затвор пистолета и жестом указала мне направление движения. Эйб моментально затих. Уверен, такого развития событий даже его совершенный мозг не мог просчитать. К слову, для меня её жест стал тоже полной неожиданностью. Хотя кто знает, куда она меня ведет? Может, просто неохота тащить бессознательное тело до операционного стола? А так, считай, сам всё сделаю. Посмотрим, но всё же, надеюсь, наше общение с ней затянется. У меня ещё столько вопросов…
Мы шли по бесконечному мрачному коридору. Джей накинула на меня какую-то рыжую куртку, чтобы не особо выделялся на фоне местных наёмников, а сама двигалась чуть позади, держа в кармане взведённый пистолет. К слову, пиратов на этой посудине было немерено, как муравьёв. Они были повсюду, кто-то спал прямо в проходе. Причём большая часть из них друг друга даже не знали. Впрочем, может, просто не хотели узнавать. Жизнь космического корсара была полна риска. Не лучшее место, чтобы заводить друзей. За время нашей прогулки я уловил некоторые базовые принципы местного уклада. Вся иерархия строилась на небольших нашивках на груди в форме белых черепов. Если у тебя одна черепушка – ты эдакий местечковый лидер. Две – видимо, командуешь штурмовой группой или отрядом. С тремя – это уже прямо редкость, перед одним таким тут так устилались, словно божество увидели. Ну а четыре, похоже, только у капитана этой шхуны. У Джей было две, так что до неё особо никто не докапывался, и мы спокойно двигались в сторону её цели. Но было понятно, что, если кто-то прознает про мою ценность, сразу же нарисуются генералы посерьёзней, и ей едва ли что-то перепадёт с их стола. Она, конечно, это понимала и, судя по всему, вела меня туда, где свидетелей будет как можно меньше.
– Джей, можно вопрос? – обратился я к своей спутнице.
– Нет, шагай прямо, – собственно, этим сухим ответом наша милая беседа и закончилась. Но, по крайней мере, у меня всё ещё был Эйб, который, к слову, вновь активизировался, на этот раз в образе татуированного громилы:
– Сэр, они всё ещё пытаются взломать мой бортовой компьютер.
– И как успехи? – я старался говорить максимально тихо, чтобы не нервировать лишний раз мою тюремщицу.
– Мне удается их сдерживать. Но есть проблема посерьёзнее. Они вскрыли грузовой отсек, – Эйб продолжал свой отчёт.
– Когда? – эта новость была сейчас мне совсем некстати.
– Только что. Входят, – с последней фразой Эйба я мгновенно остановился в ожидании чего-то зловещего. Конечно, я не знал, что именно произойдёт,
