Шаг. Второй. Следующий. Бесчисленный.
Ещё. Ещё! Не останавливаться!..
Дальше, вот за тем куском бетонной плиты – споткнуться, упасть и не подыматься: просто дышать и ждать. Чего? Ждать? А с моря погоды, как говорят вавилонские гондольеры.
Похоже, кое-кто изрядно пьян, кое-кто сейчас из М-16 не попадёт в ростовую мишень с десяти метров… Ха-ха, ну и пусть!
– Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любимая!
Тишина в ответ. Шорох ветра в обломах строительного мусора и переплетения силовых кабелей и дикого винограда. Обиталище крыс и геконов, тарантулов и песчаных эф.
Мрачное местечко – Инкубаторы.
Когда-то, не так уж много лет назад тысячи суррогатных матерей жили здесь и плодили солдат. Силиконовые камеры-теплицы, оборудованные аппаратами жизнеобеспечения, и тела рожениц, погружённые в биодобавки, фантастически ускоряющие созревание плода – это и есть круглосуточный конвейер приёма младенцев. Впрыск свежей, модифицированной спермы, прошедшей специальную обработку на мобильной генофабрике, и недолгие схватки под наркозом…
Джамал допивает остатки из бутылки и подальше отшвыривает пустую тару – звон разбитого стекла. Это была дорогая текила. Дешевые «кактусы» в стекло не наливают, наливают в пищевой пластик, растворяющийся под воздействием спирта. Дорогая выпивка, деньги на ветер? – ну и что? – Джамалу больше не на кого тратиться, а, значит, можно позволить себе то, что никогда не позволял.
– Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любим-ма-а-йа-а!
Остановиться: ноги дрожат, не хватает воздуха, и не видно ни хрена. Джамал нежно гладит правое бедро – ткань раздвигается и в прореху проскальзывает тёплый пластик. В ладонь Джамала укладывается эргономичный «глок». Стратегически важно восстановить зрение, а значит, срочно надо кого-нибудь убить. Всё равно кого.
– Эй, здесь кто-нибудь есть?! Есть кто-нибудь?!
Бесконечные лабиринты заброшенных строений. Герметичные конуса-ангары, рассчитанные на прямое попадание мегатонных бомб. Ангары эти нагромождёны в полнейшем беспорядке: когда стройотряды закладывали Инкубаторы, у сёгунов не было времени что-то планировать и создавать архитектурные ансамбли – в те дни сотни тысяч защитников Вавилона умирали на баррикадах.
Ночью уже холодно – Джамал жалеет, что взял так мало текилы. И сигарет мало. И зажигалка, зар-раза, не желает осчастливить хозяина огоньком. Вот бы сюда Акиру-феникса, тот бы мигом костерок устроил, хе-хе…
Холодно.
Пар изо рта.
Джамал наклоняется и шарит под ногами: улов – пара ржавых гвоздей и тектопластиковая гильза от газового снаряда семидесятимиллиметровой пушки БМП-21УБ «Антитеррор». Металл и сверхпрочный пластик – это хорошо, это правильно. А ещё – всякая органика: травка, листья, крысиный скелетик… А вот спичек нет. Почему-то ногами не валяются коробки со спичками.
Безобразие!
И всё-таки – куда двигаться? Куда пойти, куда податься. Кого найти, кому…
Удар. Боль. Тяжесть. Не вдохнуть.
Двухцентнерная туша валит Джамала на асфальт, подминает под себя, прижимает огромным животом и безразмерной грудью к бетонной тропе.
– Попался, голубок?! Девочки, я вам мужчинку поймала!
Суета. Топот в коридоре, крики, стрельба.
ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
Вчера вечером погасло электричество, и ночь Юрико провела в темноте: фонари за окном тоже не горели. В свете луны и звёзд можно было рассмотреть только бесконечный поток пневмокаров и ДВС-авто, озарённых фарами и прожекторами – и рёв сотен клаксонов, тысяч клаксонов. Всю ночь к пропускнику поликлиники привозили больных (или раненных?)
А потом Юрико заснула…
В общем, к утру движение прекратилось – когда девушка очнулась от беспокойного сна, улица оказалась пустой: транспорт исчез, испарился! – ни рикш, ни полицейских киботанкеток, ни трамваев. Вообще ничего. И никого. Пешеходов тоже не было – такое впечатление, что Вавилон разом вымер: жили-были, и…– в общем, в один день, приносим свои соболезнования.
Глаза Юрико болели, она пристально всматривалась не менее получаса – и не увидела в небе над городом ни единого дирижабля, дельтапланы тоже не летали, моноциклы не маячили над тротуарами блестящими скоростными точками.
Погасли даже рекламные голограммы. А ведь напротив здания поликлиники висела громадная развёртка компании «НаноТек» – даже если весь город будет обесточен, голограмма должна висеть – автономные источники питания. Кому понадобилось вырубать рекламу?!
ЧТО ПРОИСХОДИТ?!
Телевизор не работает, дверь закрыта, завтрак не принесли. Юрико сидит тихо, как мышка – интуиция подсказывает девушке, что лучше не привлекать внимание. Ведь случаются ситуации, которые значительно хуже, чем голодная смерть в профсоюзной поликлинике, правда? К примеру, что если охрана взломала склад и обнаружившая запасы медицинского спирта? Да, это из области научной фантастики. Да, о взбунтовавшихся клонах халтуршики-писатели придумали море-океан комиксов, что совсем не удивительно – спрос рождает предложение. Юрико слышала, что писаки тоже регулярно сдают тесты на профпригодность: за два часа надобно набить три десятка стандарт-страниц на заданную тему. Более половины тем – что-то вроде «Путч на Марсе», «Как я провёл лето в параллельном мире» и «Гоблины и орки – братья навек!» Остальные варианты – и того маразматизней.
А в коридоре что-то непонятное творится. Два отчётливых хлопка-взрыва – так стреляет капсюльный «кольт-драгун» образца 1848 года. Юрико видёла ТАКИЕ ИГРУШКИ в кино. В фантастическом вестерне из жизни первых сёгунов Вавилона. Там ещё актёр этот играл… как его… хороший, симпатичный… Блондин. Или брюнет?.. Они, которые эти, вышли к реке, а потом лагерь и пожрать, а тут дикие казаки с «кольтами», и оселедцы у них, а сёгуны их катанами в капусту, и кровища, и кости, и вообще…
Короче, классный был фильм.
Хохот.
Шаги.
Юрико прячется под койкой. Шаги – мимо. Значит, не за Юрико – «пятнистым» красотки без интереса; говорят, им специально один орган ослабляют – до самой невозможности того самого процесса.
Бедненькие!
Юрико думает, вылезать ей или не спешить? Ей так хорошо под койкой, это же самое лучшее местечко в Вавилоне, самое уютное, самое тихое. Здесь можно жить, здесь удобно и очень-очень уютно! – уверяет себя Юрико.
Девушке хочется плакать, но она сдерживается, она сильная, сейчас не время для соплей. И для слёз не время.
Номер Акиры не отвечает: трубка как будто умерла – тишина, ни звука, даже сигнала вызова нет. Надо дождаться бабушку, бабушка придёт, и всё будет хорошо! – успокаивает себя Юрико.
ЧТО, ЧЁРТ ПОБЕРИ, ПРОИСХОДИТ?!!
В коридоре опять шаги, хриплый голос что-то удивлённо спрашивает, Юрико не расслышала что именно. Потом звук падения – гулко, но громко. Шаги ближе, не шаги даже, а шелест, едва слышное шуршание линолеума, кто-то крадётся, определённо кто-то старается не шуметь.
Шелест…
Кто-то…
Хруст допотопного замка «с секретом». Ручка двери медленно поднимается вверх, сама дверь плавно открывается. Юрико обмирает, её аниме-глаза скрывают не менее огромные настоящие очи.
На пороге бабушка, на плече у бабушки маленькая дамская сумочка. Руки и лицо бабушки светятся активированными татуировками, это сияет боевая «раскраска» вдовы самурая. Юрико любуется голубыми и жёлтыми линиями чёткого рисунка с названием «коготь тигра». Юрико с детства нравится смотреть на пульсирующие фиолетовым и белым равномерные штрихи на щеках оба-сан. Юрико частенько доводила бабушку до бешенства, чтобы лишний разок насладится внезапно проступающими на её лице «сколопендрами». А ещё – окружностями-"молотами" на локтях, «дез»-спиралями на горле и треугольниками-"страусами" на лодыжках. Но самые красивые татуировки оба-сан – «равновесие»: две пары инь-янь на груди, под платьем.
Палец к губам:
– Тс-с!..
Юрико тоже подносит пальчик к губкам: да-да, оба-сан, я поняла, я молчу, я ничего не скажу, оба-сан, я…
– Оба-сан, что происходит?! Что творится, оба-сан?! – Юрико едва не кричит.
– Ничего особенного, милочка. Просто небольшой заговор и военный переворот. – Кряхтя, бабушка затаскивает в палату окровавленный труп пятнистого клона-охранника. Это один из тех парней, что принесли в палату Юрико телевизор. Хоть и пятнистый, а симпатичный парнишка…
…был.
Девушка с ужасом смотрит на алую лужу, вытекающую из-под тела. Лужа добралась до больничным тапочек Юрико, макнула ножку койки… – девушка отвернулась, закрыла лицо ладонями.
– Ну что ты, внученька, подумаешь, труп заговорщика. – Бабушка левой рукой гладит волосы Юрико, в правой у бабушки распахнутый веер-тэссэн – а по спицам стекает…
…кровь?!
Кровь!!
– Что, оба-сан?! Что?!.. Прочему?!
– Не волнуйся, Юрико. Я понимаю твоё негодование. Это действительно возмутительно. Но мы исправим положение. Беспорядки надобно давить в зародыше, запомни эту простую истину.
